4) Имеется возможность участвовать в управлении АНО через создание коллегиального высшего органа управления АНО. Иными словами, хозяйственное общество (первый учредитель ДО) как единственный учредитель АНО имеет возможность сформировать высший орган управления и через этот орган участвовать в управлении АНО.
5) Возможность осуществления учредителями АНО надзора за деятельностью АНО, форма которого определяется в уставе АНО. Иными словами, хозяйственное общество (первый учредитель ДО) имеет возможность установить именно ту форму надзора за деятельностью АНО, которую считает наиболее подходящей в рассматриваемой ситуации. При этом установление формы надзора в интересах хозяйственного общества (первого учредителя ДО) также может рассматриваться в качестве механизма, который направлен на минимизацию риска потери акций (долей участия) создаваемого ДО.
2.2 Проблемы управления и контроля за деятельностью дочернего и зависимого общества
Головные звенья разветвленных отечественных холдингов, как показывает анализ корпоративной практики, осуществляют легальное управление и контроль за деятельностью дочерних и зависимых компаний (ДЗО) главным образом посредством двух взаимосвязанных механизмов. Во-первых, реализуя права, закрепленные соответствующими пакетами принадлежащих им акций (долей). Во-вторых, эксплуатируя права членов постоянно действующих представительных органов управления и контроля. В обоих случаях возникает институт представителя корпоративного центра (головной структуры или удерживающей компании) в органах ДЗО.
Однако если статус представителя на общем собрании акционеров (участников) монистичен - он является таковым по управленческой сути и в силу закона, то статус представителя в совете директоров и ревизионной комиссии довольно противоречив. Что порождает разного рода регулятивные и процедурно-организационные проблемы.
Юридически член этого органа является физическим лицом: согласно п. 2 ст. 66 ФЗ "Об акционерных обществах" "членом совета директоров (наблюдательного совета) общества может быть только физическое лицо".
Если иметь в виду инвестиционно-управленческий аспект, член совета директоров чаще всего является реальным представителем конкретного крупного акционера или группы акционеров, которые выдвигали это лицо на пост члена совета и голосовали за него на общем собрании акционеров. Понятно, что в этой рубрике оказывается и обладатель контрольного участия. По общему правилу их представитель в наблюдательном совете (а этот статус имеет в соответствии со ст. 38 и ст. 39 ФЗ "О приватизации государственного и муниципального имущества" и Постановлением Правительства РФ от 3 декабря 2004 г. N 738 легальную окраску лишь для членов советов директоров от государства, в том числе и как корпоративного центра так называемых госкомпаний, для остальных членов так дела обстоят лишь фактически) действует по их инструкциям или, во всяком случае, в их интересах. Исключение из этого правила являют собой лишь так называемые независимые директора, если, конечно, предположить, что они на самом деле независимы. Так или иначе, в законе нет указаний на то, что член совета, "представляющий" частного инвестора, должен выявлять и строго реализовывать позицию своих выборщиков[17].
Наконец, согласно канонам наилучшей практики корпоративного управления, закрепленным Принципами корпоративного управления ОЭСР и модельным российским Кодексом корпоративного поведения, член совета директоров должен возвыситься над личными и корпоративными мотивами принятия решений и учитывать интересы компании в целом, понимая, что за ней стоят большие и довольно многочисленные группы участников корпоративных отношений. Положение о том, что практика участия всех без исключения членов совета должна учитывать интересы всех акционеров компании, нередко записывают в корпоративных нормативных актах. Другими словами, речь идет о том, что член совета должен искать сбалансированные, взаимовыгодные решения сложных корпоративных проблем.
Обобщение новейшей практики моделирования управления диверсифицированными группами компаний в нашей стране убеждает в том, что найти золотую середину в применении трех указанных ипостасей оказывается крайне трудно, если не сказать - невозможно. А чаще всего конструкторы системы управления ДЗО к этому и не стремятся, априори, как правило, учитывая ментальность реальных бенефициаров холдинга, делают ставку на один из трех векторов.
При этом второй является наиболее востребованным. Что касается первого и третьего векторов, то они реализуются в разветвленных холдингах при наличии особых корпоративных обстоятельств. Так, философия полной автономии представителя претворяется в жизнь либо в тех случаях, когда в роли представителя головного звена холдинга в органах управления и контроля ДЗО выступают бенефициары ("хозяева") холдинга и его "первые лица" в исполнительных органах удерживающей или управляющей компании холдинга, которые, вполне очевидно, не нуждаются в дополнительном контроле со стороны аппарата или органов управления головной структуры, либо тогда, когда данными управленческими привилегиями обладают их (бенефициаров и президентов головных звеньев холдинга) особо доверенные люди. Ставка на институт "ответственной независимости" члена совета директоров делается перед IPO или в рамках инвестиционного сотрудничества с иностранным партнером.
Начиная примерно с 2000 - 2001 гг. крупные российские холдинги достаточно энергично внедряют практику закрепления в своих уставах и внутренних положениях статуса представителя материнской компании в органах управления и контроля ДЗО. По нашему мнению, однозначно позитивную миссию первопроходца в этой области корпоративной институционализации сыграло одобрение советом директоров уважаемой российской электроэнергетической компании порядка взаимодействия с хозяйственными обществами, акциями и долями которых оно владеет, в качестве ключевого локального нормативного акта в этой области, в спарринге с внесением общим собранием акционеров изменений в устав общества, которые декретируют новые полномочия его органов управления.
В связи с обсуждением в экспертных кругах разработанной МЭРТ России Концепции проекта Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Гражданский кодекс Российской Федерации, Федеральный закон "Об акционерных обществах" и некоторые другие законодательные акты (в части регулирования структуры и полномочий органов управления акционерных обществ)" идет оживленная дискуссия относительно возможности и форматов закрепления в законе института формального статуса представителя инвестора в постоянно действующих органах управления и контроля ДЗО. В конце концов почему "государству можно, а частным инвесторам - нет"? Наиболее радикальная версия - предоставление (вслед за законодательством некоторых европейских стран) прав члена совета директоров юридическому лицу. Менее радикальная - допущение получения представителями в совете директоров письменных директив мажоритарного участника на голосование по конкретным вопросам повестки дня с возложением на последних юридической ответственности за такие решения.
Приведем в этой связи весьма интригующий фрагмент указанной Концепции МЭРТ: "Ужесточение ответственности членов совета директоров и менеджеров должно сопровождаться для них возможностью справедливого распределения этой ответственности с лицами, волю которых директор или менеджер был вынужден выполнять. Указания акционеров совету директоров или отдельным его членам являются довольно распространенным в российской практике явлением, однако российское законодательство не рассматривает членство в совете директоров как разновидность представительства, так что связи между акционерами и членами совета директоров, как правило, сегодня являются неформальными. В связи с чем статью 71 Закона об АО необходимо дополнить нормой об ответственности лица, которое в силу преобладающего участия в уставном капитале общества, либо в соответствии с договором, либо на основании выдаваемых им указаний (директив), либо иным образом имеет возможность определять решения совета директоров, коллегиального исполнительного органа либо лица, осуществляющего функции единоличного исполнительного органа. Суд должен иметь право уменьшить размер ответственности указанных лиц, если будет доказано, что эти лица действовали на основании указаний лица, которое имело возможность определять их решения".
Работа по подбору квалифицированных специалистов на роль кандидатов в представители головного звена холдинга на общем собрании акционеров, в совете директоров и ревизионной комиссии ДЗО главным образом сводится к разрешению следующих проблем.
Первая проблема - определение "зоны поисков" кандидатов в представители.
Идеология таких поисков стара как мир: разработчикам стратегии управления головным звеном холдинга своими ДЗО не избежать дилеммы "личная преданность или профессиональная компетентность (образование, опыт, репутация)". По нашим наблюдениям, чаще побеждает приоритет первой установки, которая в этой области интерпретируется как своего рода управляемость представителя. Выражается это в том, что представителей удерживающих или управляющих компаний холдингов рекрутируют из своего аппарата или из числа сотрудников других дочерних компаний. Чаще этот принцип действует как негласная корпоративная традиция, иногда его закрепляют в локальных нормативных актах материнской компании.
Сравнительно редко в роли кандидатов выступают "варяги" - зарубежные и российские специалисты, которые позиционируют себя в качестве возможных независимых директоров. Если холдинг прибегает к их услугам, независимость, впрочем, в значительной мере утрачивается. Однако для архитекторов систем управления холдингами и их ДЗО сей факт некритичен: основным мотивом сотрудничества является разносторонняя подготовка этих людей. Хотя и мотив формальной независимости в определенной мере актуален.
В последнем случае пресловутая зона поисков кандидатов чрезвычайно широка. Ведь закон пока никоим образом ее не ограничивает. Вообще говоря, в этой роли могут быть любые дееспособные граждане России и иных стран мира.
А вот к кандидатам на пост члена совета директоров - представителя государства закон относится, так сказать, менее индифферентно. Согласно п. 2 ст. 38 ФЗ "О приватизации государственного и муниципального имущества" Правительство Российской Федерации или органы государственной власти субъектов Российской Федерации, принявшие решение об использовании специального права ("золотой акции"), назначают соответственно представителя Российской Федерации, субъекта Российской Федерации в совет директоров (наблюдательный совет) и представителя в ревизионную комиссию открытого акционерного общества; представителем Российской Федерации, субъекта Российской Федерации может назначаться государственный служащий, который осуществляет свою деятельность на основании положения, утвержденного соответственно Правительством Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации. Насколько известно автору, термин "может" на практике интерпретируется как "должен".
В соответствии с п. 1 ст. 39 ФЗ "О приватизации государственного и муниципального имущества" права акционера открытых акционерных обществ, акции которых находятся в собственности Российской Федерации, от имени Российской Федерации осуществляют Правительство Российской Федерации и (или) уполномоченный федеральный орган исполнительной власти, специализированное государственное учреждение или специализированные государственные учреждения, и в этом случае представителями интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований в органах управления и ревизионных комиссиях открытых акционерных обществ могут быть лица, замещающие соответственно государственные и муниципальные должности, а также иные лица.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
