Глава 3. ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ МОШЕННИЧЕСТВА И РАЗГРАНИЧЕНИЕ МОШЕННИЧЕСТВА ОТ СМЕЖНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
§1. Квалифицирующие и особо квалифицирующие признаки мошенничества
Помимо общих признаков состав мошенничества содержит и ряд квалифицирующих (ч. 2 ст. 159 УК РФ) и особо квалифицирующих (ч. 3 ст. 159 УК РФ) признаков.
Частью 2 ст. 159 УК РФ 1996 года предусмотрены два квалифицирующих признака, характеризующих совершение мошенничества:
группой лиц по предварительному сговору и с причинением значительного ущерба гражданину.
Определение первого признака основывается на законоположении, содержащимся в ч. 2 ст. 35 УК РФ, согласно которому «преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления». Для наличия этого признака необходимы, с одной стороны, участие в совершении мошенничества в качестве соисполнителей не менее двух лиц, каждое из которых обладает всеми признаками общего субъекта, т.е. является физическим вменяемым лицом, достигшим 16-летнего возраста, и, с другой стороны, сговор между этими лицами, состоявшийся до начала преступления. При этом, как отмечается в теории уголовного права, необходимо, чтобы участники группы были осведомлены о совершении именно мошенничества либо допускали возможность совершения этого преступления[96].
При хищениях возможны обе разновидности соисполнительства. При параллельном соисполнительстве все участники группы параллельно во времени и пространстве выполняют объективную сторону хищения полностью или частично. При последовательном (что более распространено) объективная сторона хищения делится участниками группы на несколько этапов, и каждый из соучастников выполняет свой этап. Сговор следует признавать предварительным во всех случаях, когда он достигнут до начала выполнения объективной стороны. По форме сговор может быть письменным, устным, с помощью конклюдентных жестов, мимики, молчаливого согласия. Поскольку началом любого преступления признаются умышленные действия, непосредственно направленные на совершение преступления, т.е. покушение на него (ч. 3 ст. 30 УК РФ), то следует признать, что предварительный сговор может состояться в любой момент, включая стадию приготовления к преступлению, но до начала действий, непосредственно направленных на тайное изъятие чужого имущества. Поэтому если сговор на совместное совершение преступления возник в процессе непосредственного изъятия имущества, он утрачивает свойство «предварительности» и, следовательно, исключает рассматриваемый квалифицирующий признак. При групповом мошенничестве соучастник в виде подстрекателя, пособника, организатора (не принимавшего участия в изъятии имущества) несет ответственность по ст. 33 и ч. 2 ст. 158 УК РФ.
Второй признак – причинение значительного ущерба гражданину необходимо устанавливать с учетом рекомендации Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате»[97], а также на основании объективного и субъективного критериев. Объективный критерий складывается из трех моментов: 1) стоимости, похищенного имущества; 2) материального, в частности финансового, положения потерпевшего и 3) соотношения того и другого. В соответствии с примечанием к ст. 158 УК РФ значительный ущерб гражданину в статьях главы 21 УК определяется с учетом имущественного положения, но не может составлять менее 2,5 тыс. рублей. Субъективный критерий заключается в осознании виновным названных моментов и, исходя из того, ущерба потерпевшему как значительного[98].
В ч. 3 и ч.4 ст. 159 УК РФ предусмотрены особо квалифицирующие признаки, состоящие в совершении мошенничества:
1) с использованием своего служебного положения;
2) в крупном размере;
3) организованной группой;
4) в особо крупном размере.
Совершение мошенничества лицом с использованием своего служебного положения – новый квалифицирующий признак, не известный УК 1960 г., в котором вопрос о квалификации хищений, совершаемых должностными лицами, решался по-разному в зависимости от того, какое имущество похищено. Хищение государственного или общественного имущества путем злоупотребления служебным положением рассматривалось как самостоятельное преступление (ст. 92 УК 1960 г.). Хищение же личного имущества при таких же обстоятельствах квалифицировалось по совокупности как мошенничество и злоупотребление служебным положение (ст. 147 и ст. 170 УК 1960 г.)[99].В новом УК такого разделения нет. Этот признак имеет место при наличии совокупности трех обстоятельств, первым из которых является статус субъекта, вторым – использование последним своего служебного положения и третьим – особенности правовой природы имущества как предмета данного вида мошенничества[100]. Субъект в данном случае специальный. В качестве таковых могут выступать как должностные лица либо лица, выполняющие управленческие функции в коммерческих и иных организациях, так и не обладающие статусом должностного лица, например государственные и муниципальные служащие, работники иных предприятий. Главное, чтобы они при совершении мошенничества использовали свои служебные обязанности, полномочия относительно изымаемого имущества[101].
Л.Д. Гаухман считает, что использование служебного положения это злоупотребление для хищения чужого имущества или приобретения права на чужое имущество полномочиями, предоставленными лицу любой из перечисленных категорий для исполнения возложенных на него служебных обязанностей[102]. Таким образом, имущество как предмет мошенничества, совершенного лицом с использованием своего служебного положения, по своей правовой природе не является вверенным виновному, поскольку имущество, вверенное виновному, представляет собой предмет присвоения или растраты, но не мошенничества.
Второй и четвертый признак также определен законодательно в примечании к ст. 158 УК РФ, где закреплено, что «крупным размером в статьях настоящей главы признается стоимость имущества, превышающая 250 тыс. рублей, а особо крупным – соответственно свыше 1 млн рублей». При определении стоимости имущества, ставшего предметом преступного посягательства, следует исходить из его фактической стоимости на момент преступления. При отсутствии сведений о цене похищенного имущества его стоимость может быть установлена на основании заключений экспертов. Крупный размер может быть вменен как при совершении единичного эпизода, так и нескольких, когда они признаны единым продолжаемым хищением. Необходимо отметить, что, если виновный имел конкретизированный (определенный) умысел на завладение чужим имуществом в крупном размере, но не смог его осуществить по не зависящим от его воли обстоятельствам, содеянное квалифицируется как покушение на хищение в крупном размере. При этом фактическое завладение имуществом в размере меньшем, чем предполагает виновный, самостоятельной правовой квалификации как оконченное преступление не требует. При совершении кражи группой лиц по предварительному сговору или организованной группой стоимость похищенного каждым ее участником в отдельности суммируется, и вся сумма похищенного вменяется каждому из ее участников. Если общий размер такой кражи в денежном выражении достигает предела, установленного законом для крупного или особо крупного размера, действия каждого из участвующих в преступлении лиц надлежит квалифицировать по ч. 3 ст. 159 УК РФ. При этом доля, полученная каждым соучастником группового хищения, при последующем дележе влияния на квалификацию их действий не оказывает, поскольку все они соисполнители мошенничества, совершенного в крупном размере.
Следующий признак определяется п. 23 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 года, в котором установлено, что «преступление признается совершенным организованной группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений». Основным критерием, отличающим такую группу от группы лиц по предварительному сговору, является устойчивость. Указанное свойство организованной группы характеризуется стабильностью состава членов группы, распределением ролей между ними в подготовке к преступлению и непосредственном его совершении. В практическом плане такое отграничением имеет значение для квалификации действий соучастников.
Установление квалифицирующих и особо квалифицирующих признаков мошенничества, безусловно, имеет важное теоретическое и практическое значение. В следующем параграфе проведем отграничение мошенничества от иных преступлений.
§2. Отличие мошенничества от иных преступлений
Мошенничество как форму хищения необходимо отграничивать, прежде всего, от иных форм хищения (кража, грабеж, присвоение и растрата, разбой), поскольку ему присущи все признаки хищения, которые мы рассмотрели в 1 главе.
Общим признаком, отличающим мошенничество от хищения, является внешняя добровольность передачи имущества преступнику[103]. Ошибки при квалификации возникают тогда, когда виновный при совершении краж, а также грабежа или разбоя виновный прибегает к обману. Однако в отличие от мошенничества обман используется не как способ завладения имуществом, а как способ обеспечить доступ к имуществу.
Г. Борзенков правильно отмечает, что «при отграничении мошенничества от других форм хищения следует исходить из того, что в составе мошенничества обман играет роль обстоятельства, под влиянием которого сам потерпевших или лицо, в ведении которого находится имущество, передает это имущество виновному. Будучи причиной заблуждения потерпевшего, обман, в конечном счете, находится здесь в причинной связи с преступным результатом»[104]. Эта точка зрения разделяется и другими юристами. Так В.А. Владимиров пишет, что «нет мошенничества и там, где обман хотя и имел место, но выступал не как способ приобретения чужого имущества, а лишь как средство получить доступ к ценностям, затем похищаемым виновным не только без всякого участия, но и помимо воли и сознания потерпевшего»[105].
Следует присоединиться к мнению ученых, которые утверждают, что специфика любого хищения за исключением мошенничества состоит в том, что изъятие имущества виновный осуществляет путем его захвата, помимо или против воли лица, в ведении или под охраной которого оно находится[106]. В частности, Д., находясь в помещении Интернет – центра, с целью хищения сотового телефона у малолетнего Х., вступил в преступный сговор с малолетним М. Реализуя свой преступный умысел, согласно заранее распределенных ролей М., под предлогом поиграть, попросил у Х. сотовый телефон «SIEMENS CX-65». М. осознавая, что преступный характер его действий потерпевшим и третьими лицами не замечен, с телефоном скрылся[107]. В другом случае, Б., находясь около фонтана, расположенного на площади, увидел ранее знакомого несовершеннолетнего П., подошел к последнему поговорить. После чего, достоверно узнав, что у П. имеется сотовый телефон «PHILIPS 636», с целью хищения чужого имущества, попросил у него телефон посмотреть. П., находясь в неведении относительно его (Б.) намерения, передал сотовый телефон. Б., желая ввести П. в заблуждение, сообщил ему, что покажет телефон своему другу, который находится неподалеку. После чего, осознавая, что преступный характер его действий для П. и посторонних лиц не является очевидным, скрылся[108]. В обоих приведенных случаях, по мнению авторов[109], действия виновных следует квалифицировать как кража, поскольку собственники телефонов не передавали их виновных в собственность (пользование, владение или распоряжение), соответственно имущество было изъято помимо воли собственника, а не вопреки ей.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12
