Тем самым положения о займе и кредите в главе 42 ГК сформулированы без учета существенных условий самостоятельных видов договоров – займа и кредитного. Законодательный прием, часто используемый в ГК, когда к отношениям кредитного договора применяются правила, предусмотренные п.1 настоящей главы, то есть договора займа, не только не проводит различий между этими договорами, но и усиливает недостатки правового регулирования самого договора займа.
Существо договора займа и кредитного договора заключается в передаче денег или вещей, определенных родовыми признаками, в собственность заемщика с его обязательством возвратить займодавцу сумму займа. Примечательно, что договор банковского вклада (депозита) ничем не отличается от кредитного договора. В нем то же самое существо – взять деньги в собственность, хотя в нем этого слова не употребляется, и вернуть их вкладчику. Однако согласно п.3 ст. 834 ГК к отношениям банка и вкладчика по счету, на который внесен вклад, применяются правила о договоре банковского счета, по которому банк обязуется выполнять распоряжения клиента, то есть вкладчика, о перечислении и выдаче соответствующих сумм со счета. Таким образом, при помощи специального правового регулирования тех же самых операций по предоставлению взаймы денег и их возврату возникает договор другого вида, к которому не применимы правила главы 42 ГК. (?).
Вышесказанное дает веские основания говорить о необходимости разработки и принятия новой редакции Федерального закона о внесении изменений в Гражданский кодекс РФ.
2. Некоторые теоретические и практические проблемы правоприменения.
Рассмотрим некоторые проблемы теоретического и практического характера, существующие в правовом регулировании займа и кредита. Одной из таких проблем является противоречие между правовой природой кредитного договора и действующими правовыми нормами о нем.
Как указывалось в п.1 главы 1 настоящей работы, кредитный договор имеет консенсуальную природу. Однако ее «компрометируют» нормы, содержащиеся в статье 821 ГК РФ. Так, в соответствии с п.1 ст.821 ГК, право кредитора отказаться от предоставления заемщику предусмотренного кредитным договором кредита полностью или частично при наличии обстоятельств, очевидно свидетельствующих о том, что предоставленная заемщику сумма не будет возвращена в срок, во-первых, не убедительно как эффективный правовой инструмент, и, во-вторых, неудачно и неоправданно, с правовой точки зрения, подменяет собой институт имущественной ответственности, наступающей вследствие неисполнения либо ненадлежащего исполнения обязательств, более того, при этом законодательно закрепляется еще один случай одностороннего (полного либо частичного) отказа от исполнения договора, но не ввиду существенного нарушения контрагентом условий договора, а в силу экономических соображений, в очередной раз подтверждая то обстоятельство, что в кредитных обязательствах более сильной в социально-экономическом смысле стороной является займодавец. Безусловно, стоит согласиться с тем, что основной проблемой кредитных обязательств является вопрос возврата денежных средств (кредита) и процентов за пользование ими. Но какие правовые инструменты должен использовать кредитор, обеспечивая возврат кредита? Отказ в предоставлении кредита – мера неэффективная. Да и не правовая. Современное гражданское законодательство предоставляет участникам оборота достаточно широкий спектр способов обеспечения исполнения обязательств. Для кредитных правоотношений наиболее характерно использование таких институтов, как залог, поручительство и банковская гарантия. Задаток и удержание имущества должника не типичны для кредитного договора и поэтому они или вовсе не используются (задаток), или используются крайне редко (удержание). Здесь следует, справедливости ради, упомянуть о том, что ранее в банковском деле удержание имело широкое применение и было одним из немногих случаев использования этого гражданско-правового института в советском праве.
Что касается неустойки, то вряд ли этот способ обеспечения обязательств может в современных условиях полностью удовлетворить интересы банков и иных кредитных учреждений, ибо наличие такой нормы в договоре не гарантирует реальной возможности возврата заемных средств. Кроме названных выше и наиболее часто используемых средств обеспечения обязательств, банками применяются и другие инструменты гражданского права для защиты своих интересов – страхование риска невозврата кредита, а также, учитывая открытость способов обеспечения обязательств (ст.329 ГК), иные не указанные в законе способы.
Хотя закон также предоставляет и заемщику право отказаться от получения кредита, тем самым пытаясь уравновесить неравное положение сторон, все же заемщик защищен слабее, чем кредитор. Решение кредитора об отказе в предоставлении кредита, более свободно, нежели решение заемщика об отказе в получении кредита: в соответствии с п.2 ст. 821 ГК заемщик вправе отказаться от получения кредита при условии, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или кредитным договором. Более того, в соответствии с п.2 ст. 821 ГК кредитный договор может содержать условия о запрещении отказа заемщика от кредита либо обязывающие его в этом случае возместить кредитору убытки, возникшие по причине расторжения или изменения заемщиком кредитного договора. Более, чем очевидно, что законодатель встает на сторону кредитной организации, которая не только диктует условия и порядок предоставления кредита, но и не несет никакой имущественной ответственности за неисполнение кредитного договора. В связи с этим создаются правовые предпосылки для того, чтобы кредит предоставлялся за чрезмерно высокие проценты, а при отсутствии возможностей предоставления кредита заемщику – отказаться от договора, не возместив последнему убытки даже в форме реального ущерба. Такое правовое регулирование кредитного договора нарушает принципы гражданско-правовой ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств, изложенных в ст.ст. 15 и 393 ГК. Статья 400 ГК предусматривает ограничение права на полное возмещение убытков, а не освобождает от ответственности, что происходит в данной ситуации.
В связи с изложенным, имеются основания сделать вывод о том, что указанный дисбаланс в правах сторон в очередной раз свидетельствует о тенденции к трансформации консенсуального по своей природе кредитного договора в реальный. Вот почему положение о том, насколько юридически связаны, с одной стороны, кредитор своим обязательством предоставить кредит, а с другой стороны, заемщик своим обязательством принять предоставленное кредитором, является существенным для характеристики кредитного договора.
Таким образом, можно констатировать, что классический консенсуальный характер кредитного договора значительно ослаблен и сближен с реальным договором займа.
Следующей, заслуживающей внимания проблемой, является вопрос о праве собственности на предмет займа в договоре займа и на денежные средства (кредит) в кредитном договоре.
Заемные средства переходят в собственность заемщика. Однако, невзирая на столь явную очевидность, данное обстоятельство является предметом полемики. Существует две взаимоисключающие позиции, суть которых выражена следующими суждениями: 1) отданная взаймы денежная сумма остается в собственности заимодавца и 2) заимодавец передает сумму займа в собственность заемщика.
Первая точка зрения – итог методологической ошибки, допускаемой приверженцами данного мнения. Необходимо признать, что в немалой степени этой ошибке способствуют и законодательство, и сами юристы.
Так, например, ст.209 ГК, объявляя объектом права собственности имущество, совершенно упускает из виду тот факт, что в ст.128 ГК имущество было определено как категория, включающая в себя не только вещи, но и имущественные права. А право собственности на имущественное право – это уже абсурд.
Или еще пример: ст. 395 ГК устанавливает ответственность за пользование чужими денежными средствами, подразумевая под таковыми, прежде всего суммы вовремя не возвращенных займов, кредитов, авансов, вкладов и т.д., то есть суммы, собственником которых является лицо, неосновательно их удерживающее. Почему же тогда они «чужие»? Потому, что другое лицо (заимодавец, кредитор и т.п.) может потребовать уплаты этих средств.
Так же необходимо добавить, что заемные средства (кредит), как справедливо отмечалось в юридической литературе, имеют двойственную правовую природу: как часть имущества они принадлежит заемщику на праве собственности как полученные заимообразно деньги или вещи, определенные родовыми признаками; как объект обязательственных правоотношений – это долги должника перед кредитором, то есть лицом, управомоченным на истребование или взыскание от должника указанной части имущества (права требования кредитора).
Итак, в соответствии со ст.807 ГК заем является договором, по которому деньги или иные вещи, определенные родовыми признаками (предмет договора), передаются займодавцем в собственность заемщику (п.1 ст.807 ГК). Переход права собственности на предмет займа от займодавца к заемщику обусловлен, во-первых, тем, что предметом договора являются деньги и иные движимые вещи, определенные родовыми признаками, за исключением, разумеется, вещей, оборот которых ограничен, и, во-вторых, тем, что заемщик использует предмет займа для собственных нужд. Очевидно, что использовать для собственных нужд индивидуально-определенную вещь, безусловно подлежащую возврату, было бы невозможно (такие правоотношения следует квалифицировать либо как имущественный найм, либо как ссуду). Заемщик использует эти вещи в своих целях, нередко смешивает их с собственными аналогичными вещами. Невозможность вернуть те же самые денежные купюры или вещи очевидна, ибо в ином случае исключается их использование заемщиком для собственных нужд. Поэтому различие собственного и заемного имущества (средств) возможно проводить лишь в учетных (бухгалтерских) целях. Но собственником заемных средств становится заемщик, а у займодавца появляется основанное на договоре (обязательстве) право требования. Данное обстоятельство важно иметь в виду при рассмотрении любых сделок, содержащих элементы займа, в частности банковских. В последнем случае именно банк или иное кредитное учреждение, выступающее в роли заемщика по отношению к своим вкладчикам, юридически и фактически становится собственником вкладов. Впрочем, совершенно противоположную мысль высказывают приверженцы точки зрения, согласно которой собственником заемных средств является кредитор: «кредитор, будучи собственником принадлежащих ему денежных средств.., отчуждает их,.. но не теряет при этом своего титула собственника, права востребовать предмет передачи в оговоренные сроки. Сохраняя за собой титул собственника на предмет передачи, кредитор имеет гораздо больше шансов на возврат временно отчужденного имущества, чем в положении субъекта, потерявшего право собственности». Не оставляя без внимания то обстоятельство из приведенной цитаты, согласно которому собственник и кредитор совпадают в одном лице, мы должны были бы вслед за авторами констатировать, что правовое положение вкладчика-собственника средств, внесенных им во вклад, предпочтительнее, чем правовое положение вкладчика-кредитора. Интересно, почему? Допустим, что в банк приходят два вкладчика (один – собственник, а второй – только кредитор) и оба требуют (вот оно, право требования, которое авторы упорно понимают как осуществление полномочий собственника) возврата вкладов. Банк отвечает обоим: денег нет. Что делает каждый из вкладчиков?.
Вкладчик-кредитор отправляется в суд, предъявляет иск о взыскании денежной суммы в соответствии со ст.393 ГК, выигрывает дело, дожидается вступления в законную силу решения суда, получает исполнительный лист и отправляется с ним к судебному приставу-исполнителю. Последний направляет исполнительный лист в ЦБ РФ, который с ведущегося у него корсчета банка-должника списывает необходимую денежную сумму, которая затем передается вкладчику. При отсутствии денег на корсчете ЦБ РФ отмечает это на исполнительном листе и возвращает его без исполнения, после чего судебный пристав продает часть имущества банка-должника, а вырученные от продажи имущества средства направляет на удовлетворение требований вкладчика.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
