Английский процесс удерживает и развивает состязательный момент, свойственный старинным германским судам.
В суде канцлера складывается постепенно то, что называют перекрестным допросом. С течением времени он усваивается и судами общего права.
Важнейшим завоеванием английского уголовного процесса стало правило, согласно которому обвиняемый не обязав доказывать свою невиновность. Тем самым бремя доказывания — важнейший вопрос всякого процесса — ложилось на обвинителя.
Последим слово в английском уголовном процессе принадлежит адвокату той стороны, против которой были представлены последние свидетели.
В течение всего процесса присяжные не могли отлучаться из здания суда, не могли иметь сношений с внешним миром. Если процесс затягивался, они спали в здании суда. К дверям их комнаты ставился часовой. Английское право требовало единогласия присяжных как в обвинительном, так и в оправдательном вердикте.
В Англии было две коллегой присяжных. "Большое жюри" (23 челом") решало вопрос о предании суду (оно выносило приговор, если обвиняемый туг же признавался). "Малое жюри" (12 человек) решало вопрос по существу (то есть "виновен" — "невиновен").
Английский средневековый суд, как бы его ни идеализировали, был далек от совершенства. Продажность судей и их готовность следовать приказу, самый подбор присяжных, волокита и крючкотворство, вымогательство, облегчаемое судебной процедурой, то есть широкими возможностями отложения и перенесения дел за "недостаточностью доказательств" или их "неясностью", огромная власть судьи и пр. — характерные его черты. Самой же худшей была мировая юстиция, находившаяся в единоличной власти помещика.
В период варварских правд стороны могли не соглашаться с приговором и предлагать свой собственный. Поединок решал, кто прав.
Вплоть до ХІІІ века обыкновенным средством пересмотра приговора был поединок с судьей, его постановившим. Как только обвиненный заявлял о своем несогласии с приговором пэров, возникала ситуация, которая, при тогдашних представлениях, приравнивалась к оскорблению в лживом и злонамеренном действии. Выходом из нее был поединок.
Побежденный в поединке апеллянт подлежал смерти, а его противник получал значительное возмещение. Поединок не разрешался тому, кто был приговорен к смертной казни, ибо ему во всех случаях нечего было терять.
Начиная с ХІІІ столетия поединок как средство апелляции сходит со сцены. Во Франции, внимая "покорнейшим просьбам" о пересмотре дел, решенных в курии сеньора, сначала королевская курия, а затем парламент принимают апелляции к своему производству. С этого времени пересмотр приговоров теряет свой оскорбительный (для судей, его постановивших) характер.
В Германии возникновению нормальной апелляции способствовала рецепция римского права. Здесь возникает обычай обращения к другому суду, обыкновенному высшему.
Вместе с тем к высшим судам стали обращаться за консультацией во всех затруднительных случаях. Судьи сначала сами ездили в Любек или Франкфурт - на - Майне, где были созданы такие суды, а затем стали посылать простых курьеров. Консультации имели обязательное значение.[15;190]
Не исключался в принципе и такой Пересмотр приговора, который имел целью посмертную реабилитацию осужденного. Примером подобного рода может служить уже известная нам реабилитация Жанны д'Арк, преследовавшая политические цели.
4. Имущественные правоотношения
Право земельной собственности было, как уже говорилось, привилегией господствующего класса. Формула "нет земли без сеньора" была выражением этого принципа. С большим трудом городам, когда они вошли в силу, удавалось покупать для своих нужд господские земли.
Феодальная земельная собственность носила расчлененный характер. Одну часть своей земли сеньор держал для себя, другую отдавал своим вассалам, но не в собственность, а в пользование на условиях феодальной службы. Всякий раз, когда вассал намеревался распорядиться землей (продать ее или обменять), он обязан был получить согласие сеньора.
Право верховной собственности давало сеньору многие преимущества. Сеньор выбирал жениха для дочери-наследницы вассала, если у последнего не было сыновей. Он мог вернуть себе землю, если вассал умирал, не оставив наследника, или если вассал нарушал обязательства.
Право неограниченного распоряжения, которое римские юристы считали неотъемлемым атрибутом всякого права собственности, не было свойственно феодальному праву земельной собственности. Не только сеньор, но иногда и родственники, которые в каком-то будущем и при каких-то обстоятельствах могли стать наследниками феода, могли запретить отчуждение последнего. Все они, а также сеньор, имели право ретракта — принудительного выкупа проданной земли у ее нового собственника.
Категорически воспрещалась передача феода церкви: в этих случаях земля оказывалась потерянной навсегда, а сеньоры этого не желали. Церковь держала свои богатства, как тогда говорили, в "мертвой руке".
Всякий новый приобретатель — на этом особенно настаивает английское право — должен был нести все те повинности, которые нес предшественник.
Далеко не всегда оказывалось возможным доказать право собственности на землю каким-нибудь законным способом. Весьма часто право собственности было основано на захвате. На помощь. приходила приобретательная давность. После невоспрепятственного владения в течение определенного срока приобреталось право собственности, и местный суд (или курия) выдавал соответствующий документ.
В ХІІІ веке французские кутюмы потребовали для таких случаев тридцатилетней давности владения.
Крестьянин не имел права собственности на землю, а в самое раннее время право собственности помещика распространялось и на личность крестьянина, его детей, его имущество.[12;157]
С течением времени контроль феодала за тем, как крестьянин распоряжается урожаем или приплодом скота, ослабевает, и на первое место выступает требование денежного чинша. Копигольдер в Англии, виллан во Франции удерживают за собой и своими наследниками земельный участок, добиваются некоторого "отвердевания" повинностей.
В Германии было несколько по-иному. Здесь — не без помощи докторов римского права — помещики и силой, и через суд добиваются замены старых форм наследственных крестьянских держаний арендными отношениями, при этом краткосрочными. Это позволяло увеличивать повинности при каждом новом, выгодном для помещика, изменении цен. После кратковременного периода освобождения крестьян в большей части Германии осуществляется "вторичное закрепощение", заключавшееся в том, что чиншевиков лишили свободы перехода.
Важное воздействие на характер феодальной земельной собственности оказал майорат. После некоторого периода, в течение которого феодальная земельная собственность (лен) поровну делилась между всеми сыновьями-наследниками, устанавливается принцип первородства. Наследником стал признаваться только старший сын. Сделано это было для того, чтобы предотвратить дробление феодов, их измельчание.
Во Франции новый порядок стал распространяться уже с XI века. Касался он главным образом крупных вотчин, владений знати.
В Англии майорат был узаконен Вестминстерскими статутами XIII века и неукоснительно соблюдался относительно всех дворянских земельных владений. Наследование земли осуществлялось только "по закону", но не по завещанию.
В тех же целях принцип первородства был перенесен и на крестьянское землевладение. Кутюмы Бомануара, например, предписывали, чтобы старший сын получал не менее двух третей отцовского надела.
С возникновением городов начинают появляться и первые зачатки буржуазных отношений. Земля, находившаяся в собственности горожан (несмотря на обременения феодального характера), имела более свободный правовой статус, могла продаваться и завещаться.
Образуются торговые компании. Капитал их составлялся из взносов участников. Соответственно взносам делилась и прибыль.
Огромный размах приобретают ростовщические операции всякого рода. Возникают первые банки. Появляется вексель. По одной версии, его изобретение приписывается флорентийцам, по другой — арабам.
Вексель представлял собой по существу переложенную на бумагу римскую стипуляцию. Для истребования денег по векселю не было преград. Тот, кто его подписал, должен был платить в бесспорном порядке и именно ту сумму, какая была указана. Просрочка платежа влекла за собой немедленные репрессии— заточение в долговую тюрьму с конфискацией имущества, изгнание из города (как в Генуе) и пр. Главное же удобство состояло в том, что показанная в векселе сумма долга могла заключать в себе любой процент, намного больший, чем дозволялось: никто не мог входить в обсуждение того, как и из чего образовалась сумма долга по векселю,
Процентные операции были в принципе запрещены церковью .ввиду, той явной неприязни, которую евангельский Христос питал к мытарям (сборщикам налогов) и ростовщикам. Но была оговорка в папских буллах насчет возмещения "ущерба", который "может потерпеть заимодавец". В тех случаях, когда церковь сама давала взаймы, она выговаривала себе землю должника в виде обеспечения, извлекала из нее доходы и уже не выпускала из рук. Недаром этот вид залога стали называть "мертвым залогом".
Процент по займовым операциям был, как правило, очень высоким — от 40 до 60 годовых.[14;87]
Все большее разнообразие экономических связей так же, как и распространение римского права, усложняет некогда весьма примитивную область договорных отношений. Договоры найма, подряда, поручения и пр. занимают место рядом со старинными куплей-продажей, меной и дарением.
Постепенно отходят в прошлое старинные формы удостоверения сделок. Все большее значение приобретают документы.
Семейное право европейского средневековья развивалось под сильнейшим влиянием католической церкви.
Раннее христианство видало в браке богоустановпенный способ обуздания чувственности и потому относилось к нему с терпимостью. Но уже в 451 году устанавливается запрет для монахов, а в 1107 — для священников вступать в брак. Внедрялось это с большим трудом.
С IX века стало утверждаться представление, будто брак является особым таинством, подобным причастию или крещению. Следствием такого взгляда было запрещение внебрачных связей и разводов, на что очень много сил положил папа Григорий IX.
Тридентский собор (XVI в.) наложил анафему на всех, кто не признает брак таинством и допускает развод.
Однако, если оказывалось, что один из супругов ошибся в социальном положении другого супруга, более низком, чем его собственный, церковь охотно признавала такой брак недействительным. Классовые интересы и на этот раз оказывались выше доктрин.
Брак между близкими родственниками не допускался. Но ни крестьянину, ни крестьянке не было позволено уходить в другую деревню. Тем не менее церковь закрывала глаза на проистекавшие из этого неизбежные кровосмешения.
Каноническое право принесло с собой резкое ухудшение правового положения женщины. Из римского семейного права бралось все худшее. Так, был установлен брачный возраст: 12 лет для девочек и 14 лет для мальчиков.
В то время как римские юристы, например Гай, считали несправедливым отстранение женщин от распоряжения имуществом семьи и, основываясь на естественном законе, говорили о равенстве полов, творцы канонического права настаивали на полной имущественной неправоспособности женщины.
Правомерность физического наказания жены сохранялась в течение всех средних веков, а в самое раннее время феодализма не возбранялись ни ее продажа (в Англии), ни даже убийство ее (в особенности за прелюбодеяние).
Приданое, которое приносила жена, становилось общей собственностью семьи, и распоряжался им муж. Дарения в пользу жены хотя и не запрещались, но ограничивались.
