Согласно ч. 1 ст. 34 Конституции РФ каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской деятельности. Однако свобода предпринимательской деятельности должна реализовываться в русле других положений Конституции РФ, в том числе ч. 1 ст. 7, сформулированной в главе 1 «Основы конституционного строя», согласно которой Российская Федерация – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека. Исходя из этого, можно согласиться с утверждением, что богатство предпринимателя – есть результат его творческого вклада в общее благо[26]. Предприниматель должен вести свое дело на благо не только его самого, но и всего общества (общее благо). При этом обогащение должно быть следствием экономической деятельности предпринимателя: производства товаров, выполнения работ, оказания услуг. Отсюда возникает необходимость пересмотра действующих положений гражданского законодательства об исполнении обязательств в натуре.
В настоящее время, например, по договору поставки отказ поставщика от исполнения обязательства по поставке товара дает право покупателю лишь отказаться от исполнения договора и потребовать возмещения убытков. Закон в данном случае даже не ориентирует суд на то, чтобы исследовать вопрос о наличии реальной возможности исполнения поставщиком своих обязательств.
В то же время государство принимает меры к недопущению внеэкономического обогащения предпринимателей, увеличения объемов их богатства без адекватного производства необходимых обществу товаров, работ, услуг. Так, согласно ст. 333 ГК РФ суд вправе уменьшить неустойку, если она явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства. При этом арбитражный суд должен уменьшить размер неустойки независимо от того, заявлялось ли такое ходатайство ответчиком. То есть фактически это не право, а обязанность суда[27]. Арбитражная практика применяет правила указанной нормы и при взыскании процентов в соответствии со ст. 395 ГК РФ[28]. Однако законодатель здесь не совсем последователен. В частности, возникает вопрос о правомерности повышенной ответственности, когда согласно ст. 394 ГК РФ убытки могут быть взысканы в полном объеме сверх неустойки. Если убытки возмещены кредитору в полном объеме, то полученная им сверх убытков неустойка есть не что иное, как внеэкономическое обогащение. Если законодатель имел в виду усилить ответственность должника, то логичнее было бы взыскать неустойку в доход государства, а не частного лица. В противном случае один предприниматель обогащается без всякого на то экономического основания, а другой, наоборот, сверх того, что он полностью возместил убытки кредитору, должен еще дополнительно уплатить ему известную сумму.
Изложенное позволяет сделать вывод: предпринимательская деятельность и опосредующие ее предпринимательские договоры обладают значительными особенностями, спецификой. Предпринимательский договор – это особый тип договоров.
Вместе с тем предпринимательский договор не выходит за пределы гражданско – правового договора вообще. Это особый тип гражданско – правового договора. Даже в случае заключения договора на условиях суда следует иметь в виду, что орган правосудия решает спор между субъектами гражданского правоотношения. Такой спор может стать предметом судебного рассмотрения, если в его разрешении заинтересована хотя бы одна из сторон, которая и обращается в суд с иском. Договор на условиях суда исполняется, изменяется, расторгается в таком же порядке, что и договор, основывающийся на соглашении сторон.
Несмотря на обилие специальных правил, регулирующих предпринимательские договоры, основу такого регулирования составляют нормы гражданского права. Специальные правила регулируют не столько отношения между участниками договора, сколько отношения между ними и государством: налоговыми, финансовыми, таможенными и другими органами. Это свидетельствует о большей публичности предпринимательских договоров, которая должна получить дополнительное развитие в связи с процессами глобализации. Образно говоря, экономические отношения, а следовательно, и отношения между предпринимателями различных стран являются локомотивом глобализации. Договоры, опосредующие соответствующие отношения, представляют собой пути движения этого локомотива. Качество регулирования договорных отношений в известной мере будет сказываться на самом процессе глобализации. По мнению специалистов, этот процесс может пойти как на благо, так и во зло. Не зря политологи утверждают, что вследствие глобализации богатые страны станут еще богаче, а бедные – беднее. «Без руля и без ветрил» в бурном море глобализации можно нанести ущерб национальным интересам. Глобализация требует того, чтобы само государство выступало в качестве глобального предпринимателя в борьбе за мировой доход[29]. При этом государство должно не только контролировать бизнес, но и активно поддерживать российских предпринимателей[30].
Предпринимательская деятельность – это, конечно, частная деятельность, но имеющая большое социальное значение. Это обусловливает необходимость учета интересов государства и общества при конструировании законодательства, регулирующего предпринимательскую деятельность и, в частности, предпринимательские договоры.
2. Обеспечение исполнения обязательства
2.1 Исполнение обязательства
Динамика сложившегося договорного правоотношения включает в качестве его отдельных стадий исполнение, а наряду с ним изменение и расторжение.
ГК не содержит общих норм об исполнении договоров. В соответствующих случаях регулирование осуществляется обширной главой «Исполнение обязательств» (гл. 22). Кроме того, именно исполнению договорных обязательств посвящена основная масса специальных норм, которые содержатся в главах об отдельных типах договоров.
Исполнение договора выражается в совершении или воздержании от совершения действий, которые составляют его предмет. При оценке исполнения учитывается, было ли совершено действие, а если да, – то каким образом. В первом случае речь идет об исполнении как таковом, а во втором – о его надлежащем характере. Соответственно ст. 393 ГК, которая открывает главу об ответственности за нарушение обязательств, разграничивает неисполнение (1) и ненадлежащее исполнение (2).
Когда говорят об исполнении как таковом, имеют в виду совершение действий (воздержание от действий) в натуре, или иначе – реальное исполнение. Соответственно надлежащее исполнение включает соблюдение комплекса требований, которые определяют, кто и кому должен произвести исполнение, а также каким предметом, когда, где и каким способом это должно быть осуществлено[31].
Реальное исполнение и надлежащее исполнение тесно связаны между собой. Об этом можно судить хотя бы по двум примерам. Один из них относится к качеству: передача недоброкачественных товаров при невозможности устранить обнаруженные недостатки превращается в неисполнение. Такая же трансформация происходит и при нарушении условия о сроке. Например, если железная дорога доставила груз с просрочкой, налицо ненадлежащее исполнение (нарушено условие о сроке). Но если груз не прибудет в течение 30 дней с момента окончания установленных действующими правилами предельных сроков доставки, то в соответствии со ст. 154 УЖД такой груз считают утерянным, а получатель приобретает право потребовать возмещения. Следовательно, и в этом случае накопление некоторых признаков привело к тому, что ненадлежащее исполнение трансформировалось в другое нарушение: обязательство не исполнено в натуре.
Вопрос о соотношении обоих понятий – неисполнения в натуре и ненадлежащего исполнения – весьма спорен. По этому поводу были высказаны две противоположные точки зрения. Одна из них сводится к тому, что исполнение в натуре представляет собой составную часть надлежащего исполнения. Так, по мнению Н.И. Краснова: «Надлежащее исполнение является понятием более общим, а реальное исполнение – одно из частных требований, входящих в содержание надлежащего исполнения»[32]. Автор, несомненно, прав, подчеркивая особую связь реального и надлежащего исполнения обязательств. Однако все же, как представляется, между этими понятиями складывается иное соотношение, чем то, которое присуще целому и его части.
Реальное и надлежащее исполнение – разноплоскостные явления. В первом выражена сущность исполнения как совершения определенного действия, а во втором – качественная характеристика действия (воздержания от действия). Проверяя, исполнил ли должник обязательство, ставят перед собой два самостоятельных по значению вопроса: совершило ли лицо действие, которое составляет объект соответствующего правоотношения (соблюдено ли требование реального исполнения), и каким образом это действие совершено (соблюдено ли требование надлежащего исполнения)?
Точка зрения, противоположная той, которую высказал Н.И. Краснов, была сформулирована А.В. Венедиктовым. Он полагал, что надлежащее исполнение – часть реального исполнения. «Реальное исполнение договорных обязательств, – писал А.В. Венедиктов, – охватывает надлежащее выполнение всех количественных и качественных показателей: не только своевременную сдачу всего количества предусмотренной договором продукции, но и сдачу ее в условленном ассортименте, в соответствии с утвержденными стандартами и техническими условиями, в комплектном виде, а также своевременное восполнение недостач в отдельных партиях, немедленное исправление допущенных недостатков или замену недоброкачественной продукции продукцией надлежащего качества и т.д.»[33].
Нетрудно заметить, что автор включил в свой обширный перечень и условия, которым должно соответствовать исполнение, и меры, обеспечивающие выполнение таких условий. В этом широком по объему понятии, призванном выражать особые требования к исполнению обязательства, поставлены на одну доску и «долг», и то, что составляет установленные правом последствия его нарушения («восполнение», «исправление», «замена»).
Особую позицию занял О.С. Иоффе, по мнению которого принцип реального исполнения является всеобщим. Соответственно обращается внимание на то, что «на стадии нормального развития обязательства он предполагает надлежащее исполнение, а после допущенной должником неисправности – исполнение в натуре»[34].
С точки зрения автора можно сделать вывод, что на стадии исполнения (т.е. до нарушения обязательства) все значение реального исполнения сводится к стимулированию действия другого принципа. В чем состоит роль первого на этой стадии, остается тем самым не совсем ясным.
В условиях планового хозяйства и порожденной им «карточной системы», установленной для основных участников оборота – социалистических организаций, создавалось гипертрофированное представление о значении реального исполнения. Так, в одноименной работе А.В. Венедиктова смысл договоров выражался в «договорной дисциплине», а эта последняя означала реальное исполнение договоров[35]. Причиной такого отношения к реальному исполнению служило то, что связка «деньги – товар» была лишена, по сути, паритета. Для приобретения товара наличия денег оказывалось недостаточно, чтобы совершилась сделка обмена денег на товары. Необходима была соответствующая легитимация по крайней мере одной из сторон, исходящая от планирующего органа. Тем самым деньги переставали играть роль всеобщего эквивалента. Отсюда и появилась идея о том, что возмещение убытков или взыскание неустойки представляют собой «суррогат реального исполнения»[36].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15
