При решении вопроса о добросовестности или недобросовестности субъекта в некоторых случаях рассматриваются действия, которые совершались без участия того, кто их оспаривает, например приобретение имущества у третьего лица. Для истца является довольно затруднительным приводить в подобных случаях доказательства недобросовестности действий ответчика, ведь доказывание добросовестности или недобросовестность действий – это представление доказательств того, при каких обстоятельствах совершались действия и какой информацией при этом должно было располагать действующее лицо. Субъект, оспаривающий добросовестность другого лица, не всегда обладает такими сведениями.
Поэтому, например, некоторые российские цивилисты высказывались и высказываются в пользу установления для таких случаев презумпции недобросовестности. В.А. Дозорцев говорил, что презумпция добросовестности «предполагает существование лица, на котором лежит бремя опровержения этой презумпции. Таким лицом может быть только истец, собственник вещи, который зачастую не располагает и не может располагать никакими данными о способе и об условиях приобретения вещи ответчиком. Напротив, ответчик располагает необходимыми данными. Поэтому обстоятельствам рассматриваемого иска соответствует противоположная презумпция. Бремя доказывания своей добросовестности лежит на владельце, приобретателе вещи» [33, с. 192].
Мы полагаем, что установление презумпции недобросовестности, хотя бы для добросовестного приобретателя и преждепользователя, вряд ли упростит и сделает более справедливым процесс доказывания добросовестности или недобросовестности. Ведь не будет достаточным доказательством добросовестности приобретателя вещи его объяснение в суде о том, что данная вещь была куплена им такого-то числа, на таком-то рынке у человека средних лет, среднего роста, одетого в серый пиджак. Следовательно, ответчик, который ничего не сможет добавить к такому рассказу о приобретении вещи, будет считаться недобросовестным и вещь у него будет отобрана. Каждый приобретатель вещи или преждепользователь тогда будет вынужден собирать доказательства своей добросовестности на случай ее оспаривания. Нам представляется, что такой порядок был бы еще более несправедливым, чем презумпция добросовестности.
О разумности в гражданском законодательстве идет речь значительно чаще, чем о добросовестности. Когда в законе говорится о разумной цене товара или разумных расходах, конечно, не имеется в виду, что цена или расходы обладают разумом. Разумными следует считать действия, которые совершил бы человек, обладающий нормальным, средним уровнем интеллекта, знаний и жизненного опыта. Абстрактная личность, обладающая такими качествами, может быть названа разумным человеком. Юридически значимым качеством, критерием правомерности актов психической (разумное предвидение, разумное понимание) или физической (разумные меры, разумное ведение дел) деятельности реального субъекта в предусмотренных законом случаях, является их соответствие возможному поведению разумного человека в конкретной ситуации.
Еще сравнительно недавно принцип разумности использовался только в законодательстве отдельных зарубежных государств – Великобритании, США и др. [34, с. 26-27; 35, с. 21]. В России упоминания о данной категории можно было встретить в основном в трудах по философии, которая первой выдвинула идею о «разуме, господствующем в мире» [36, с. 111].
В словаре русского языка существительное «разумность» определяется как свойство, т.е. признак, качество, характерное для кого-нибудь, чего-нибудь [37, с. 634; 38, с. 173]. В истории философии понятие свойства представляет собой способность вещи определенным образом соотноситься с другими вещами, т.е. как-то воздействовать на них и реагировать на воздействие с их стороны. Свойства неотделимы от вещи, но проявляются только во взаимодействии с другими вещами [39, с. 16].
Под разумной ценой и разумными расходами следует понимать такие цену и расходы, которые готов заплатить или понести разумный человек. Разумный срок – это время, необходимое разумному человеку для совершения действия (осуществления права или исполнения обязанности) в конкретном случае. Разумными являются действия, которые совершило бы в данной ситуации большинство людей. А эти действия в основной массе стремятся к средней величине.
Однако уровень интеллекта, знаний и опыта абстрактного среднего человека не является одинаковым для всех случаев. Для элементарных действий он ниже, чем для сложных, требующих образования и специальных навыков. Например, действия среднего покупателя отличаются от действий среднего директора магазина. Последний осуществляет управленческие функции, что предполагает наличие у него правовых и экономических знаний, а также опыта управления торговыми предприятиями.
Учитывая, что понятие «разумный» является традиционным для англо-американского права, в данной главе мы будем иногда отмечать подходы английской юридической науки к толкованию этой категории и случаям ее применения. В англо-американском праве понятие «разумный человек» (reasonable man) используется очень широко и определяется как «обычный гражданин, иногда называемый «человеком из автобуса». В российской юридической литературе на целесообразность использования для определения понятия «разумность» критерия «средний человек» указывает М.И. Брагинский [40, с. 101].
В отличие от добросовестности, являющейся характеристикой совести человека, отягощенной или не отягощенной знанием о возможном причинении вреда другому лицу, разумность характеризует объективную сторону его действий. При решении вопроса о разумности оцениваемые действия сравниваются с эталонными действиями среднего человека. И если оказывается, что они менее полезны или более вредны для указанного в законе лица (чаще всего им является контрагент в обязательственном правоотношении), чем действия в той же ситуации разумного человека, значит, требование разумности соблюдено не было.
На первый взгляд может показаться странным, что слово «разумность», которое в обычном смысле обозначает интеллектуальную деятельность человека, как юридическое понятие характеризует объективную сторону его действий. Дело в том, что, оценивая разумность действий, мы не рассматриваем интеллектуальный или волевой элемент реальных действий конкретного субъекта. В этом случае проверяется возможность совершения определенных действий не конкретным лицом, а средним человеком. Мы говорим, что нормальный человек, желая совершить определенное действие (осуществить право или исполнить обязанность), был способен сделать это в конкретных условиях. При этом не имеет значения, знал ли конкретный субъект о последствиях своих действий, желал или не желал их наступления. Существенным является лишь то, что нормальный (средний) человек мог совершить в данной ситуации определенные действия. Таким образом, разумность характеризует интеллектуальные и нравственные качества лица опосредованно, через сравнение его поведения с возможным поведением среднего человека.
В отличие от недобросовестных действий, которые влекут специальные предусмотренные в законе негативные для субъекта последствия, не являющиеся договорной или деликтной ответственностью, совершение неразумных действий является нарушением обязательства или деликтом и влечет договорную или внедоговорную ответственность. Каких-либо специфических последствий за неразумность закон не устанавливает.
В гражданском законодательстве советского периода понятие «разумность» не использовалось. Основным фактором, позволявшим обходиться без него, было то, что регулирование экономических отношений осуществлялось тогда с применением централизованного планирования. Это обеспечивало большую по сравнению с рыночной экономикой предсказуемость и определенность наиболее важных имущественных отношений.
Категории «добросовестность» и «разумность» взаимосвязаны. Когда в законе говорится «мог и должен был знать» или «мог и должен был предвидеть», имеется в виду, что разумный (средний) человек в данной ситуации был способен на это. Таким образом, для законодательного закрепления правила о самой легкой форме вины – небрежности всегда используется сравнение действий субъекта с действиями разумного человека. Вывод о том, что субъект «должен был знать», делается на основании того, что средний человек, принимая решения, оказавшись в конкретной ситуации, знал бы об определенных обстоятельствах. При этом разумность является критерием как небрежности, так и виновности в целом, потому что границей между виновностью и невиновностью является граница между невиновностью и небрежностью.
В качестве средства установления правила об ответственности, то есть критерия субъективной стороны правонарушения, понятие разумности будет использоваться всегда, имея при этом общеправовое значение. Как критерий правомерности объективных (физических) действий оно используется в специальных случаях, детальному анализу которых и посвящена настоящая глава.
Тем самым, понятиями «добросовестность» и «недобросовестность» обозначается проявляемое в процессе совершения действий психическое отношение лица к предвидимому вреду или возможности его предвидения, имеющейся у среднего вменяемого (разумного) человека. Однако юридические последствия для участников гражданских правоотношений имеет не только разумное осознание ими противоправности своих действий и предвидение вреда, наступающего в результате их совершения, но и разумное осознание и предвидение иных обстоятельств, которые могут зависеть, а могут и не зависеть от их действий.
Следовательно, среднее понимание и предвидение (психическая разумность), являющиеся элементами конструкции добросовестности, могут иметь и самостоятельное правовое значение.
В то же время в правовом регулировании имеется потребность оценки с точки зрения средней величины не только психических, но и основанных на них физических действий человека – физической разумности. Поэтому в конструкции многих гражданско-правовых норм используется критерий разумных действий: разумного выбора цены, разумных мер и т.д. Такие нормы обязывают субъекта помимо среднего осознания своих действий и предвидения вреда, наступающего в результате их совершения, соблюдать требование о том, чтобы эти действия были «не хуже средних». И если в силу требования о психической разумности лицо должно «осознавать и предвидеть не хуже среднего человека», то при наличии требования физической разумности оно обязано еще и «действовать не хуже среднего добросовестного человека», не допуская не только духовной, но и физической лени, некомпетентности и чрезмерного риска.
Когда в законе (ст. 428, 451 ГК) или в теории ответственности говорится о разумном «предвидении» и «понимании» (разумности психических действий), то имеются в виду действия среднего человека. В отличие от этого понятие «разумные физические действия» означает действия не просто среднего, но еще и добросовестного человека. Ведь средний человек может совершать средние действия и даже действия лучше средних для другого лица. Однако он же может совершать действия и хуже средних, причиняя вред другому лицу. Поэтому разумными физическими действиями следует считать не любые действия среднего человека, а лишь те, которые совершаются добросовестно, – средние действия субъекта, не желающего вреда контрагенту и предпринимающего все возможные усилия для его предвидения и недопущения.
Итак, для определения разумности мы используем понятие «добросовестность». Разумные психические действия отличаются от разумных физических действий тем, что они не затрагивают интересов других людей, а следовательно, не содержат нравственной окраски. Минимальное ожидаемое осознание собственных действий и предвидение их последствий присущи любому человеку, независимо от его моральных качеств. Оценивать такие средние действия с точки зрения доброй или недоброй совести нет необходимости. Таким образом, разумные психические действия – это действия среднего человека, а разумные физические действия – это действия добросовестного среднего человека.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12
