В то же время серьёзные проблемы возникают при определении целого ряда относительно легких случаев, прежде всего психопатий и неврозов. Поэтому предметом спора и неоднозначной оценки являются случаи, когда мы имеем дело с больными с относительно сохранной, "формально сохранной психикой". В данных случаях, по мнению автора, стопроцентно надёжные и абсолютно бесспорные доказательства приведённого тезиса едва ли существуют. Скорее всего, их просто нет. "Остаётся лишь констатировать, - пишет далее С.Н. Шишков, - что в рамках избранной нами парадигмы ... мы соглашаемся считать данную категорию больных подпадающих под существующие критерии невменяемости, то есть неспособными отдавать себе отчет в своих действиях и ими руководить. Иными словами, мы признаем таких больных невменяемыми на основе условных договоренностей ("конвенций") между соответствующими специалистами"[108].
Освещая проблему конвенционализма в другой своей работе, С.Н. Шишков отмечает, что все научные доказательства невменяемости не вполне объективны, приводимые судебными психиатрами аргументы и контраргументы относительно правильности экспертных оценок следует признать псевдодоказательством, а научное знание здесь не является средством постижения истины.
Автором указывается на несовершенство общеметодологической основы, на базе которой осуществляются в течение многих десятилетий судебно-психиатрические оценки психического состояния субъектов права. Данной основой считается "осевая модель", которая "отражает череду психопатологических состояний в виде плавного перехода от психического здоровья к болезненному психическому расстройству и далее к постепенному усилению его тяжести (глубины). Наглядно этот процесс молшо представить в виде оси - полосы, начинающейся с белого цвета и через постепенное нарастание серых полутонов переходящей в абсолютно черный" Данное образное сравнение С.Н. Шишкова перехода от состояния психического здоровья к психическим расстройствам согласуется с представлениями. При этом следует привести замечание, высказанное ещё в начале XX века о том, что "нельзя просто утверждать, будто степень вменяемости увеличивается с уменьшением силы душевного расстройства"[109]. Замечание, по нашему мнению, вполне справедливо, поскольку при решении вопроса о вменяемости-невменяемости должен приниматься во внимание помимо медицинского и юридический (психологический критерий).
Необходимо отметить, что сегодня прозвучала также мысль о том, что ряд психических расстройств признаются несовместимыми с вменяемостью не потому, что обретена, наконец, возможность точных экспертных оценок-измерений. Опыт показывает, что признание вменяемыми лиц, страдающих этими расстройствами, и наложение на них наказания (особенно лишение свободы) ведет к обострению болезни, чреватому угрозой здоровью самого больного и безопасности окружающих.
Делается следующий вывод: лицо признается невменяемым не потому, что существуют точные признаки расстройств, а потому, что считается нецелесообразным отбывание наказания того или иного лица с заболеванием в тюрьмах и колониях. Всё тем же учёным (С.Н. Шишковым) поднят важный вопрос зависимости решения о невменяемости от каких-либо условий, существующих в государстве - невозможность проводить соответствующее лечение, ненадлежащие условия отбывания наказания, или недостаток финансирования пенитенциарных учреждений. В действительности же, по нашему мнению, признание лица невменяемым или вменяемым не должно зависеть от данных причин. Подобная практика грубо нарушает права человека, который ставится в зависимость признания невменяемым с дальнейшими правовыми последствиями этого решения от вышеуказанных обстоятельств. Это также не способствует эффективному выполнению правоохранительными органами задач, поставленных перед ними в данной области.
Таким образом, видно, что здесь суждение о вменяемости-невменяемости лица может определяться не столько их критериями, сколько практическими соображениями. Мы считаем, что данная позиция не имеет никакого отношения к конвенционализму в судебной психиатрии (скорее, это некий рационализм), а заключение, построенное на данных соображениях, не имеет признаков научности. Такое положение вещей также наделяет судебного психиатра полномочиями по определению судьбы уголовного дела, характера правовых последствий в отношении исследованного ими лица, то есть, фактически, полномочиями судьи.
Поэтому мы согласны с мнением С.Н. Шишкова о том, что такая практика "ведет к понятийной и терминологической путанице, чревата ревизией норм, касающихся вины, ответственности, вменяемости, наказания, исправительных мер и мер медицинского xapaктepa"[110]. Более того, считаем также, что это может подорвать основные принципы уголовного права: ответственность за вину, назначение и освобождение от наказания только судом, (а не врачами, или каким-либо другим органом)[111].
Неприемлемость нами данного подхода объясняется также тем, что, по сути, невменяемость при нём признаётся лишь на основании одного её медицинского критерия - наличия болезни, при этом способность лица осознавать социальную сторону и фактический характер совершаемого и руководить своими действиями в данном случае не принимается во внимание вовсе.
Завершая дискуссию о концепции конвенционализма, полагаем, что аргументом, выступающим за возможность её существования, служит то обстоятельство, что оно широко применяется и в теории уголовного права. Так, в частности, такая же условность, как нам представляется, присутствует и в наступлении уголовной ответственности при достижении лицом определённого возраста (16 лет по общему правилу и 14 лет в определенных законом случаях), когда на данный момент лицо по уровню своего развития признается не осознающим фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и не могущим руководить ими, а, скажем, на следующий день считается приобретшим вышеуказанные способности и поэтому признается субъектом уголовной ответственности. В действительности же, подросток и до достижения возраста уголовной ответственности может осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и может руководить ими, однако это обстоятельство для уголовного закона безынтересно. Естественно, налицо условность, носящая некоторый конвенциональный характер, которая, однако, вполне обоснована и необходима.
Выводы по главе 2:
1. Невменяемость не может быть отождествлена с видами психических к расстройств, не сводится к простому перечню болезненных состояний психики. Невменяемость является юридической категорией.
2. Невменяемость не является также особым психическим состоянием лица. Возможно, такое определение приемлемо для представителей психиатрической науки, но это понятие не медицинское, не психиатрическое, а юридическое.
3. Совершенно недопустимо, чтобы функции следствия и суда по установлению невменяемости перешли к судебно-психиатрической экспертизе. Эксперты не вправе делать выводов о вменяемости-невменяемости лица, поскольку это - исключительная прерогатива органов следствия и суда. Эксперт же должен установить наличие медицинского критерия невменяемости (болезни) и юридического (насколько она повлияла на способность осознавать и руководить).
4. Формулировка медицинского критерия невменяемости, содержащего перечень видов психических расстройств, является "архитектурным излишеством", требует упрощения путём изменения её на формулировку "психическое расстройство", которая самодостаточна как медицинский критерий невменяемости, вполне охватывает весь спектр заболеваний, могущих быть этим критерием. Для этого совершенно не требуется называть какие-то конкретные виды психических расстройств - ни те, которые существуют сегодня в формулировке невменяемости в законе, ни какие-либо другие.
5. Специфичность медицинского критерия заключается в том, что он и может, и не может быть признаком, отличающим вменяемость от невменяемости, поэтому, отграничение невменяемости от вменяемости по медицинскому критерию не всегда бывает возможным. Процесс отграничения данных категорий всегда должен опираться на рассмотрение каждого из критериев.
6. При оценке заключения экспертиз совершенно недостаточно акцентировать внимание на установление наличия или отсутствия психической болезни. Для полного определения как психического состояния лица, так и его психологического статуса требуется проводить комплексные психолого-психиатрические экспертизы.
7. Термин "общественная опасность", бытующий в российском Уголовном кодексе, представляется неопределённым, не имеющим чётких критериев. Более правильным представляется употребление сочетания "осознание противоправности своего деяния" в интеллектуальном моменте юридического критерия, которое применительно к сфере действия уголовного права означает осознание субъектом факта совершения поступка, запрещённого уголовным законом.
Поскольку категория "невменяемость", по нашему мнению, является категорией исключительно уголовного права и не существует в других, отраслях права, более точным считается употребление сочетания "осознание уголовной противоправности своих действий (бездействия)".
8. Судебно-психиатрические оценки базируются на условных договорённостях между судебными психиатрами о том, чтобы считать одни психопатологические состояния исключающими определённые юридически значимые способности субъекта права, а другие - нет. Совокупность данных правил получило название "концепции конвенционализма". Конвенционализм в судебной психиатрии не субъективно произволен. Он представляется обоснованным явлением, имеющим свои примеры в уголовном праве.
9. Предлагается следующая редакция нормы ст.21 УК РФ:
"Статья 21. Невменяемость.
1. Не подлежит уголовной ответственности лицо, признанное невменяемым, то есть лицо, которое во время совершения деяния не могло осознавать фактический характер и уголовную противоправность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие болезненного расстройства психики.
2. Лицу, признанному невменяемым, судом могут быть назначены принудительные меры медицинского характера, предусмотренные настоящим Кодексом ".
Заключение
Обоснованием уголовной ответственности может быть понимание свободы воли, основанное на том, что существует свобода от внешних условий и зависимость человека от его внутренних, субъективных качеств. Большое значение в выборе человеком того или иного варианта поведения имеют его опыт, совесть, разум, а также неосознанные мотивы. В этом смысле поведение человека определено особенностями его внутреннего мира, в этом смысле он несвободен и его воля несвободна, однако несвободен человек в данном случае от самого себя, а не от внешних воздействий.
В вопросе о соотношении понятий "норма", "психическое здоровье", "патология", "психическая аномалия" необходимо исходить из того, что аномалия представляет собой отклонение от некой средней величины (нормы), которое способно нарушить баланс, но не переходящее границы патологии. Принимая такое понимание соотношения нормы, аномалии и патологии, считаем нужным заметить, что поскольку аномалия является отклонением от нормы, способным создать дисбаланс, её необходимо рассматривать как и патологию, противоположностью нормы.
Такое понимание аномалии психики лица является исходным пунктом в теоретическом обосновании невменяемости.
Научная новизна настоящей работы отражена в положениях, выносимых на защиту:
1. Так как норма о невменяемости, которая наряду с УК РФ закреплена также и в Кодексе РФ об административных правонарушениях, в настоящее время в административном праве не действует (поскольку не указывается, какие правовые последствия влечёт установление невменяемости лица при совершении им административного проступка, и не разработан механизм применения нормы), а нормы о вменяемости и ограниченной вменяемости в административном праве и вовсе отсутствуют, представляется более верным исключить норму о невменяемости из Кодекса об административных правонарушениях; считать вменяемость (ограниченную вменяемость) и невменяемость категориями только уголовного права.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15
