Право же участника в любое время выйти из общества с выплатой ему стоимости его доли – в том виде, в котором оно сейчас закреплено в законе – является скорее признаком, характерным для объединений лиц[31].
В то же время, обратившись к акционерному законодательству, мы увидим, что оно содержит некий аналог права участника ООО на выход из общества. Речь идет о ст. ст. 75 и 76 Федерального закона «Об акционерных обществах»[32]19 (далее – Закон об АО), где закреплено право акционеров потребовать выкупа обществом всех или части принадлежащих им акций в определенных случаях, перечисленных в п. 1 ст. 75 указанного Закона, а именно:
- реорганизации общества или совершения крупной сделки, решение об одобрении которой принимается общим собранием акционеров, если данные акционеры голосовали против принятия решения о реорганизации общества или одобрении указанной сделки либо не принимали участия в голосовании по этим вопросам;
- внесения изменений и дополнений в устав общества или утверждения устава общества в новой редакции, ограничивающих их права, если они голосовали против принятия соответствующего решения или не принимали участия в голосовании.
Ст. 76 Закона об АО устанавливает порядок осуществления акционерами права требовать выкупа обществом принадлежащих им акций.
В американской доктрине право миноритарных акционеров, возражающих против определенных фундаментальных решений (таких как реорганизация компании, продажа ее активов, изменение основополагающих положений устава), потребовать от компании выкупа их акций относят к так называемому oppressed minorities mechanism – правовому механизму, позволяющему миноритариям избежать притеснения со стороны большинства акционеров и менеджмента компании[33].
Необходим ли подобный институт применительно к обществам с ограниченной ответственностью? Представляется, что следует ответить на этот вопрос положительно – законодательство об ООО должно содержать правовые возможности защиты участниками общества, оказавшимися в меньшинстве, своих гражданских прав от диктата большинства. Вместе с тем представляется, что данную функцию может выполнять как раз рассматриваемое нами право участника на выход из ООО.
Вообще говоря, оно и в нынешнем виде пригодно для этих целей – участник, не согласный с политикой, проводимой большинством, вправе в любое время выйти из общества. Однако, как было показано выше, случаи выхода участника из общества этим отнюдь не ограничиваются – слишком широкое право на выход открывает возможности для злоупотреблений.
С другой стороны, если признать целью права участника на выход из ООО выполнение вышеуказанной функции, можно выявить вполне объективные критерии для установления разумных рамок этого права. А в этом может помочь обращение по аналогии к уже упоминавшейся ст. 75 Закона об АО.
Итак, согласно указанной норме акционеры могут потребовать выкупа обществом принадлежащих им акций в случаях реорганизации общества, совершения им крупной сделки, а также внесения изменений и дополнений в устав общества, ограничивающих их права – при условии, что они голосовали против принятия соответствующего решения либо не принимали участия в голосовании по этим вопросам.
Попытаемся экстраполировать эти положения на отношения участников ООО. Понятно, что случай с реорганизацией отпадает, как и другие вопросы, для решения которых в соответствии с законом или уставом требуется единогласие участников общества. Однако в тех ситуациях, когда такого единогласия не требуется – например, при совершении крупной сделки или внесении имеющих существенное значение изменений (дополнений) в устав общества – интересы не согласного с подобными решениями участника, оказавшегося в меньшинстве, могут быть ущемлены. Представляется, что именно этими случаями следует ограничить возможность выхода участника из общества с выплатой ему стоимости его доли.
Ст. 75 Закона об АО, перечисляя случаи, когда акционеры вправе потребовать выкупа обществом принадлежащих им акций (реорганизация общества, совершение крупной сделки), использует также довольно размытую формулировку: «в случаях внесения изменений и дополнений в устав общества или утверждения устава общества в новой редакции, ограничивающих их права». Представляется, что применительно к праву на выход из ООО эти случаи должны быть сформулированы более конкретно, а именно, следовало бы исчерпывающим образом определить эти наиболее важные вопросы. К их числу, помимо принятия собранием участников решений о совершении обществом крупных сделок, могли бы быть отнесены, в частности, вопросы, связанные с увеличением уставного капитала общества за счет внесения его участниками дополнительных вкладов (п. 1 ст. 19 Закона об ООО), определением основных направлений деятельности общества, принятием решения об участии в ассоциациях и других объединениях коммерческих организаций (подп. 1 п. 2 ст. 33 Закона об ООО).
Предлагаемый мною вариант законодательного регулирования позволил бы в большой степени сгладить и проблему, связанную с уменьшением стоимости чистых активов общества в результате выхода из него участника. Участник, имеющий право заявить о таком выходе, всегда бы обладал долей, не превышающей критического размера. Соответственно, выплата участнику стоимости его доли при выходе из ООО обычно не влекла бы снижения стоимости чистых активов ниже установленного минимального размера уставного капитала и, как следствие – ликвидации общества.
Рассматриваемый вариант выглядит более предпочтительным, чем закрепление в законе нормы, устанавливающей, что выход участника из ООО по общему правилу не допускается, если иное не установлено учредительными документами общества. В таком случае участник общества, в отсутствие соответствующего положения в уставе ООО, был бы лишен даже того минимума защиты, который установлен для акционеров в нормах ст. ст. 75 и 76 Закона об АО.
Рассматривая право участника ООО на выход из общества, нельзя не обратить внимание на то, что в нашем законодательстве об обществах с ограниченной ответственностью есть еще один, родственный институт, а именно – обязательное приобретение обществом доли (части доли) в своем уставном капитале по требованию участника, которое может быть предъявлено им обществу в случае, если уставом общества уступка доли (части доли) участника третьим лицам запрещена, а другие участники общества от ее приобретения отказываются, а также в случае отказа в согласии на уступку доли (части доли) участнику общества или третьему лицу, если необходимость получить такое согласие предусмотрена уставом общества (п. 3 ст. 93 ГК РФ, п. 2 ст. 23 Закона об ООО). Здесь так же, как и при выходе участника из ООО, общество обязано выплатить участнику действительную стоимость его доли, или с согласия участника выдать ему в натуре имущество такой же стоимости. Так же, как и при выходе, переход доли к обществу происходит на основании заявления (требования) участника.
Различие состоит в порядке определения действительной стоимости доли (части доли), подлежащей выплате участнику. При приобретении обществом доли (части доли) в своем уставном капитале по требованию участника в порядке п. 2 ст. 23 Закона об ООО действительная стоимость доли (части доли) определяется на основании данных бухгалтерской отчетности общества за последний отчетный период, предшествующий дню обращения участника с таким требованием. При выходе же участника из ООО действительная стоимость доли, подлежащая выплате, определяется на основании данных бухгалтерской отчетности общества за год, в течение которого было подано заявление о выходе из общества (п. 2 ст. 26 Закона об ООО). Кроме того, по общему правилу п. 8 ст. 23 Закона об ООО общество обязано выплатить действительную стоимость доли (части доли) или выдать в натуре имущество такой же стоимости в течение одного года с момента перехода к обществу доли (части доли), а при выходе участника, согласно п. 3 ст. 26 Закона об ООО – в течение шести месяцев с момента окончания финансового года, в течение которого подано заявление о выходе из общества. Однако эти расхождения представляются необоснованными – непонятно, какими соображениями руководствовался законодатель, устанавливая различный порядок выплаты обществом действительной стоимости доли (части доли) при приобретении обществом по требованию участника принадлежащей ему доли (части доли), с одной стороны, и при выходе участника из ООО – с другой.
Единственным не вызывающим сомнений различительным признаком рассматриваемых правовых явлений является то, что при выходе из ООО участник в любом случае покидает общество (нельзя выйти из ООО частично), а п. 2 ст. 23 Закона об ООО предусматривает возможность предъявления участником требования о приобретении обществом не только целой доли, принадлежащей такому участнику, но и ее части.
Вышеуказанное во всяком случае позволяет прийти к выводу о том, что выплата обществом действительной стоимости доли выходящему участнику является одним из частных случаев приобретения обществом доли в своем уставном капитале (ст. 23 Закона об ООО), а соответственно выход участника из ООО – одним из оснований для такого приобретения. Отсюда вытекает целесообразность установления в законе единого порядка выплаты обществом действительной стоимости доли (части доли) при приобретении им доли (части доли) в своем уставном капитале, в том числе и в результате выхода участника из ООО.
Итак, нужно сделать вывод о необходимости совершенствования отечественного законодательного регулирования отношений, связанных с реализацией права на выход участника ООО из общества, путем установления в законе рациональных ограничений на такой выход, которые бы обеспечили баланс интересов лиц, желающих выйти из общества, остальных его участников и, кроме того, кредиторов общества. Для этого потребуется внести соответствующие изменения не только в Закон об ООО, но и в ГК РФ, что справедливо было отмечено Е.А. Сухановым. Конкретные варианты таких изменений требуют серьезного обсуждения.
2.3 Общество с ограниченной ответственностью в контексте новых решений
В недрах Минэкономики был подготовлен проект Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Гражданский кодекс РФ, в ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» и ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц». Изменения коснулись правового режима обществ с ограниченной ответственностью. Наряду с незначительными уточнениями, законопроект содержит принципиальные новеллы, затрагивающие, в общем-то, доктринальные подходы к такой организационно-правовой форме как общество с ограниченной ответственностью.
Согласно законопроекту учредительный договор больше не является учредительным документом общества. Как и в случае с акционерным обществом такой договор теперь именуется договором о создании, что, безусловно, более точно отражает его предназначение. Такой шаг разработчиков законопроекта является вполне оправданным и давно ожидаемым.
С первых же дней причисление учредительного договора общества с ограниченной ответственностью к учредительным документам вызывало, по меньшей мере, недоумение. Два учредительных документа – устав и учредительный договор общества – следовали вместе, их положения во многом дублировали друг друга, а то немногое, что их отличало, кажется, было выбрано законодателем произвольно вопреки всякой логики и здравому смыслу. Внесение изменений в любой из этих документов требовало одновременное изменение и другого документа. На практике это означало следующее.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
