«Саксонское зерцало» причисляет к свободным также чиншевиков и арендаторов, но это были скорее полусвободные сословия. На высшей ступени зависимых сословий стояли министериалы (Dienstleute). Это было служилое сословие. Зависимость министериалов определялась именно их служилым положением. В XII в., в этом классическом периоде министериального права, каждый министериал был приписан к какой-нибудь службе при дворе короля, князя или графа. Министериалы занимали самые разнообразные должности и делились на ранги. В лучшем положении были имперские министериалы, но и они резко отличались от привилегированного сословия; они даже не пользовались такими правами, как правом быть сельским старостой или (сельским) судьей. Однако постепенно их положение стало меняться в лучшую сторону. Сперва имперские, а затем и остальные министериалы стали переходить на положение лиц, принадлежащих к новому свободному рыцарскому сословию. Их служебное состояние постепенно перешло в ленное, и министериалы превратились в вассалов. Имперские министериалы превратились в имперских рыцарей и положили основание рыцарскому сословию. Уже в 1300 г. Мекленбургское министериальное право говорит о «законных правах свободы» (jura legitima libertatis) министериалов. Из них в XIV в. образовалось низшее дворянство, экономической базой которого была мелкопоместная система хозяйства (Meierrechts-Verfassung), возникшая на рыцарских ленах. Именно тогда особое значение приобрело новое сословное деление - деление на свободных рыцарей и свободных нерыцарей.
В XIII в., как о том свидетельствует и «Саксонское зерцало», министериалы. как правило, были еще на положении зависимых людей. Автор «Саксонского зерцала» подчеркивает, что под властью каждого господина министериалы имеют те права, которые установлены их господином (ЗП III 42 § 2). «Саксонское зерцало» решает даже вопрос о том, какому господину принадлежат дети министериалов, если их родители являются министериалами разных владетельных господ (ЗП III 73 § 2). Если господин освобождал своего министериала, то тот приобретал (так же, как и освобожденный крепостной) всего лишь права свободного арендатора-ландзасса (ЗП III 80 § 2). Владетельные феодалы имели право обменивать своих министериалов (ЗП I 52 § 1). По Ленному праву, если господин наделял министериала землей, то это осуществлялось не на основании ленных отношений (вассалитета), а по домениальному (вотчинному) праву (ЛП I 130). Осуществляя свое право наследования по Земскому праву наравне со свободными, министериалы не могли, однако, ни оставлять наследства, ни получать наследства за пределами властвования их господина, т. е. вне круга лиц, находящихся под властью одного и того же господина (ЗП III 81 § 2). В случае лишения прав министериала, его землевладение не могло выйти за пределы власти его господина (ЗП I 38 § 2). Однако имперские министериалы, наряду со свободными, уже могли быть свидетелями и заседателями в суде как связанные служебной присягой королю (ЗП III 19). Все это свидетельствует о том, что в своем большинстве министериалы XIII в. еще не были равны свободным, а занимали зависимое положение, находясь на высшей ступени зависимых сословий.
Низ социальной лестницы образовывали различные разряды крестьян. Значительно позднее они слились в более или менее однородную массу. В прошлом некоторые категории крестьян были свободными собственниками и в качестве таковых отличались от ранее несвободных крестьян. «Саксонское зерцало» различает несколько разрядов крестьян.
Два разряда крестьян-чиншевиков находились в почти одинаковом положении: юридически считались свободными, могли избираться на должность судебного исполнителя (ЗП I 2 § 3), если имели не менее трех гуф (ЗП III 45 § 5), имели право быть заседателями в суде шультгейса (ЗП I 2), были защищены одинаковой пеней и одинаковым вергельдом (ЗП III 45 § 4) и т. д., но фактически были зависимыми. Во-первых, это биргельды. Они несли денежные повинности (чинш и др.), были подсудны не земскому суду, а суду шультгейса и сельскому старосте. В этом в отличие от лиц шеффенского сословия, с одной стороны, и от слуг - с другой, проявлялась их зависимость от графа как земельного собственника. Во-вторых, обыкновенные чиншевики, которые платили чинш своему господину. Глосса разъясняет, что биргельды то же, что и обыкновенные чиншевики, а различие между ними лишь в том, что биргельды имели право продавать свою землю и передавать ее по наследству, а обыкновенные чиншевики не имели права отчуждать свою землю.
Следующую, по нисходящей, категорию свободных крестьян образовывали арендаторы - ландзассы. Это безземельные крестьяне, которые сидели в качестве арендаторов на чужих землях, пришельцы, временно обрабатывающие чужую землю. «Они приходят и уходят вроде гостей и не имеют собственности в стране» (ЗП III 45 § 6). Крестьяне этого разряда юридически считались свободными и были защищены пеней и тем же вергельдом, что и чиншевики. Ландзассы участвовали в суде гографа (низший суд). Крепостной, отпущенный на волю, приобретал право ландзасса (ЗП I 16 §1;III 80§ 2).
Ландзассами заканчивается перечень категории крестьян, которые признавались свободными. Далее следовали уже полусвободные крестьяне-литы (ласситы), батраки и несвободные крепостные. «Саксонское зерцало» в нескольких местах упоминает о литах как о чиншевиках низшего ранга. Глосса к ЗП II 59 § 1, 2 разъясняет: «Кто в Саксонии родился в чиншевом владении, тот называется лит, и он не может оставить землю без согласия своего господина». Очевидно, литы - это потомки тех крестьян, которые жили на чиншевых землях и находились в зависимости от земельного собственника. «Саксонское зерцало» утверждает, что в качестве литов были оставлены на земле покоренные крестьяне при водворении саксов и что якобы отсюда ведет свое начало эта категория крестьян (ЗП III 44 § 3). Пеня (возмещение) литов составляет 20 шиллингов и 6 1/2 пфеннига, и их вергельд - 9 фунтов.
Ниже литов на социальной лестнице стояли батраки. О них говорит «Саксонское зерцало», что они происходили от литов, утративших свои права. Для них были установлены презрительные пеня и вергельд (ЗП III 45 § 8). Самой бесправной категорией крестьян являлись крепостные. Они составляли собственность их господина, хотя и неполную по «равнению с собственностью рабовладельца на раба. Глосса к «Саксонскому зерцалу» (ЗП III 32 § 9), останавливаясь на вопросе о том, может ли господин убить своего крепостного, дает отрицательный ответ. Однако господин вправе был виндицировать «всего крепостного как любую иную свою собственность, т. е. отыскивать его судебным порядком. Крепостной находится во владении своего господина, и самый факт владения являлся презумпцией собственности. Кто имеет человека во владении, тот с большим правом может при помощи свидетелей удержать его за собой, чем тот, который не владеет им (ЗП III 32 § 6).
Содержание «Саксонского Зерцала»
Содержание «Саксонского зерцала» освещено в исследовании Л. И. Дембо достаточно полно и может изучаться в деталях с помощью текста этого памятника. Здесь же представляется целесообразным привлечь внимание читателя к трем моментам: к правовым идеям, составляющим основу «Саксонского зерцала», к некоторым общим чертам описываемой в нем правовой системы и к соотношению этих идей и черт «Саксонского зерцала» с жизненной практикой эпохи. Общую идейную основу права, описываемого в «Саксонском зерцале», составляет сочетание феодальной духовной культуры XII-XIII вв. с прогрессивными идеями Эйке фон Репкова. Это сочетание характеризуется как определенной степенью единства, так и противоречием между этими двумя элементами идейной основы «Саксонского зерцала». Феодальная духовная культура повлияла на содержание «Саксонского зерцала» через ряд своих основных признаков. Религиозный характер феодальной культуры выражается в праве довольно широко. Общественно-политический строй, включая эксплуатацию крестьянства феодальными землевладельцами, право, законодательство и суд выводятся из «воли божьей», а несправедливости и правонарушения - из «козней дьявола». Папе римскому и духовенству отводится хотя и не соответствующая их претензиям, но значительная роль в общественной жизни. Однако конкретных форм, взятых из библии и церковных документов, еще немного. Но еретики и волшебники уже подлежат сожжению на костре (ЗП II 13 § 7), а дети, рожденные вне церковного брака, подвергаются большим ограничениям в правах (ЗП I 16 § 2; 37; 38 § 3; 48 § 1; 50 § 2; 51 § 2 и т. д.). Для разрешения судебных и иных споров как доказательство широко используется «божий суд»: клятва, поединок, испытание раскаленным железом, кипящей водой и т. п., во многом унаследованные от дохристианских времен.
Средневековому убеждению в иерархичности мира, общества и права соответствует проведение этой идеи в «Саксонском зерцале». Право закрепляло социальную иерархию: духовенства разных рангов; форм монархической государственности; религий; территорий; городов и т. д., но в первую очередь - сословий, а также социальных групп и лиц. Политические права принадлежат только феодалам, а объем этих прав зависит от ранга данного феодала; число же таких рангов «Саксонское зерцало» увеличило от трех до семи. Новое сословие горожан и свободные крестьяне занимают особое положение и привлекают меньше внимания. О крепостных «Саксонское зерцало» говорит гораздо меньше, чем следовало бы согласно реальному значению этого сословия в социально-экономической жизни общества. Иерархия сословных, групповых и индивидуальных социально-правовых статусов определяет всю правовую жизнь общества и «меру чести» каждой социальной группы и отдельного лица. Неформальные ситуации подлежали приведению в соответствие с такими статусами, т. е. в конечном счете с волей господствующего класса, какие бы причудливые и косвенные формы она ни принимала.
Право «Саксонского зерцала» считает истинным лишь то, что формально доказано. Отсюда - правовое значение многочисленных церемоний, доказательственная сила королевского слова, различных клятв и т. п. В «Саксонском зерцале» ясно выражен и традиционализм феодальной культуры, видевшей в обществе и во всем мире не процесс развития, а навсегда установленный порядок, осуждавшей новаторство, оригинальность, творчество как порок и даже ересь. Эта культура усматривала главное достоинство и существенный признак права в его древности и неизменности. В стихах 151-153 предисловия к «Саксонскому зерцалу» Эйке фон Реп-ков говорит, что он не выдумал описываемое им право, что оно перешло от предков.
Действительно, «Саксонское зерцало» прежде всего запись обычаев и основанной на них практики. Здесь отражены и некоторые пережитки далекого прошлого: отдельные имущественные права рода (der Sippe), старосаксонский «народный» судья (gogreve, т. е. гограф или гауграф), гауфюрст древнейшего времени и т. д. Однако Эйке фон Репков не только копировал существующее право. Он стремился к осуществлению ряда новых, важных и ценных, передовых гуманистических идей, а для этого - к совершенствованию действующего права, к повышению, как мы сказа ли бы теперь, его социальной эффективности. При этом он старался использовать существующие авторитеты, опереться на них. Так, опираясь на традиционное уважение к праву и осуждая широкую практику его нарушения грубой силой крупных и мелких феодальных хищников, Эйке проводит в «Саксонском зерцале» идею безусловной нерушимости права, мысль о всеобщей подчиненности праву. Король вслед за избранием должен торжественно присягнуть в том, что он будет верен государству, будет укреплять правду и карать неправду, защищать интересы государства, как он только сможет и будет в силах (ЗП III 54 § 2). «Саксонское зерцало» во многих своих положениях решительно настаивает на правовой обязанности короля, князей, графов и всех должностных лиц творить добро для подданных, обеспечивать для них мир, благосостояние и справедливость, разумеется согласно понятиям того времени.
