Кроме того, разграничению субъективного права и законного интереса могут помочь дополнительные критерии, вытекающие из причин существования законных интересов наряду с субъективными правами. В этой связи Г.В. Мальцев верно отмечает, что в обществе интересы личности всегда многообразны. «Не все они могут быть опосредствованными в особых субъективных правах: во-первых, потому, что связанная с субъективным правом возможность юридически притязать на определенные блага, действия других лиц не может быть в современных условиях обеспечена в отношении абсолютно всех человеческих интересов; во-вторых, возможности правовой системы ограничены в смысле детального регламентирования индивидуальных интересов: если бы право выражало и регламентировало все интересы личности в особых нормах и правах, то оно представляло бы собой чрезвычайно сложную, необозримую и мало пригодную для практических целей систему. Поэтому правовой регламентации подвергаются лишь определенные интересы личности, являющиеся жизненно важными для всех членов общества (или части), типическими, то есть такими, которые наиболее ярко выражают сущность социалистических общественных отношений (характерны для них), имеют известное социальное значение».[17]
Из этих суждений можно выделить экономическую, количественную, качественную причины существования законных интересов и, соответственно, экономический, количественный и качественный критерии их отграничения от субъективных прав.
Такие названия критериям дали Н.С. Малеин и З.В. Ромовская,[18] с чем вполне можно согласиться. Однако, на наш взгляд, некоторые из них, в частности количественный и качественный, следовало бы полнее и точнее охарактеризовать: количественный критерий связан как с многообразием интересов, так и с объективной невозможностью урегулирования отдельных интересов с помощью субъективных прав; качественный критерий – со значимостью, важностью интересов для общества.
Н.С. Малеин считает малоубедительным «объяснение незакрепленности многих интересов в конкретных нормах «неспособностью» государства охватить все их разнообразие». Неприемлем, с его точки зрения, и «такой качественный критерий разграничения рассматриваемых понятий, согласно которому в субъективных правах закрепляются наиболее существенные и общественно значимые интересы». Следовательно, Н.С. Малеин не согласен ни с «количественным», ни с «качественным» критериями и пытается обосновать единственно верный, на его взгляд, главный критерий – экономический. Наличие законных интересов, не «охваченных» субъективными правами, по его мнению, «может быть объяснено не экономией юридических норм или неспособностью законодателя учесть и закрепить все интересы, а экономическими причинами».[19] Однако экономический критерий, который, по сути, сам собой разумеется, вовсе не исключает и не умаляет двух других – количественного и качественного.
Конечно, право более статично, чем регулируемые им отношения. Оно почти всегда «отстает от жизни» как при упорядочении социальных связей, так и при опосредствовании многообразных интересов. В литературе справедливо отмечается, что «законодатель зачастую не успевает «признать» (закрепить, оформить законом) появляющиеся новые социальные возможности и интересы, а в некоторых случаях и не стремится к этому».[20] То есть ряд интересов право «может» опосредствовать в субъективных правах, но не «хочет», ибо в этом нет необходимости как для государства, так и для носителей данных интересов. К таким интересам относятся в основном сугубо индивидуальные, незначительные, не имеющие общего значения (качественный критерий).
Другие интересы право порой и «хочет» опосредствовать в субъективных правах, да не «может», хотя среди них есть и существенные, и жизненно важные, и значительные. И дело здесь не только в экономических причинах, но и в самой специфике права, объективно заложенной в нем. Оно не в состоянии «углубиться» в некоторые сферы, и в частности в интимную, которая не поддается юридическому нормированию. Законодатель, устанавливая общие правила поведения (носящие, как известно, абстрактный характер), просто не «может» распространить их на все конкретные жизненные ситуации, условия, обстоятельства и вытекающие из них интересы, ибо не всякое конкретное регулируется общим правилом.
Однако некоторые интересы, остающиеся за пределами такого нормирования, все же могут находиться в сфере правового регулирования, соответствовать духу закона, иметь подчас социальное звучание и потому должны в необходимых случаях стать, наряду с субъективными правами, объектом правовой защиты, т.е. выступить в качестве законных интересов (например, интерес разведенного отца в том, чтобы ребенок проживал именно с ним).
Здесь право количественно не «может» опосредствовать подобные интересы в «глубину», не «может» установить раз и навсегда субъективные права, ибо их регулирующая функция будет бессильной и бесполезной на такой «глубине» (количественный критерий). Право также не «может» количественно охватить все интересы в «ширину», т.е. не в состоянии угнаться за быстро развивающимися и изменяющимися потребностями. «Хроническое отставание» права в регламентировании и отражении различных интересов (тоже количественный критерий) порождает пробельность, которая является своеобразной «болезнью» права. В этой связи Л.С. Явич верно подчеркивает, что категория законного интереса может быть связана с пробелами в праве.[21]
Однако пробельность – не самостоятельная причина, обусловливающая существование законных интересов наряду с субъективными правами, а всего лишь результат количественного критерия, его разновидность. Здесь немаловажен факт, что как пробельность не всегда связывается с наличием законных интересов, так и законные интересы – с наличием пробелов в праве.
Законный интерес, являясь подчас порождением пробельности, сам выступает иногда одним из «лекарств» от этой «болезни», ибо не случайно законодатель признал его самостоятельным объектом правовой охраны. «Законодательство, – отмечал в этой связи В.П. Грибанов, – всегда предусматривает лишь такие субъективные права, которые направлены на удовлетворение основных, общих для всех членов общества, для определенных групп типических интересов. На случай же появления таких интересов, но не обеспеченных субъективным правом, закон предусматривает возможность их непосредственной правовой защиты (ст. 2 ГПК РСФСР). Именно так, например, защищались до принятия нового гражданского законодательства интересы лиц, потерпевших при спасании социалистического имущества (См.: «Судебная практика Верховного Суда СССР». 1949. №10. С. 27–28), был разрешен спор, связанный с разделом выигрыша по денежно-вещевой лотерее (См.: «Бюллетень Верховного Суда СССР». 1959. №4. С. 39–40), и другие».[22]
Данным «лекарством» право «страхует себя от вечного отставания» при отражении им более динамичных общественных отношений, а также от некоторых иных случаев, когда оно по тем или иным причинам не «может» удовлетворить определенный интерес с помощью субъективного права, а он в этом нуждается. Д.М. Чечот замечает, что «субъективное право, являясь мерой дозволенного поведения управомоченного лица, которому соответствует право этого лица требовать должного поведения от обязанного лица, может удовлетворить интерес своего обладателя лишь в том случае, если это возможно сделать посредством действий самого обладателя права либо действий его контрагента. Если же интерес субъекта зависит не от его собственных действий, а от действий лиц, с которыми он не связан правоотношениями и, следовательно, от которых он не вправе требовать совершения каких-либо действий, либо если его интерес состоит лишь в создании условий, необходимых для возникновения правоотношения, или ликвидации спора о содержании, или самом существовании правоотношения и т.д., то интересы подобного рода не могут быть удовлетворены с помощью субъективного права, а требуют иных правовых средств для своего осуществления».[23] Подобными правовыми средствами и становятся законные интересы.
Следовательно, законный интерес – категория, позволяющая собрать в себе все интересы личности, которые по тем или иным причинам не опосредствованы в субъективных правах, но, безусловно, имеют определенное значение как для общества, так и для самой личности. Государству удобно через такой инструмент, как «законный интерес», брать под свою охрану и защиту все те интересы лиц, которые, с одной стороны, нет необходимости опосредствовать в субъективные права для их удовлетворения, а с другой – когда нет возможности такого опосредствования.
Таким образом, экономический критерий означает, что в законных интересах опосредствуются только те интересы, которые нельзя еще обеспечить материально, финансово (в той же мере, как и субъективные права); количественный заключается в том, что в законных интересах опосредствуются интересы, которые право не успело «перевести» в субъективные права в связи с быстро развивающимися общественными отношениями (невозможность опосредствовать интересы в «ширину» – пробельность) и которые нельзя типизировать в связи с их индивидуальностью, редкостью, случайностью и т.д. (невозможность опосредствовать интересы в «глубину»); качественный критерий указывает на то, что в законных интересах отражаются менее значимые, менее существенные потребности. В принципе, все три критерия (причины) можно свести и к двум (более общим):
1) право не «хочет» опосредствовать те или иные интересы в субъективные права (качественная причина)
2) право не «может» опосредствовать те или иные интересы в субъективные права (экономическая и количественная причины).
Итак, причины, обусловливающие существование законных интересов наряду с субъективными правами, являются сложными, подчас не сразу уловимыми, разнообразными и взаимосвязанными, из которых порой трудно выделить какую-либо главную. В определенный период в зависимости от различных условий главной причиной может стать любая из вышеназванных причин, поэтому ее следует выявлять в каждом конкретном случае.
Кроме основного и дополнительных критериев, есть еще и некоторые другие признаки различия между законным интересом и субъективным правом. В частности, законные интересы в большинстве своем формально в законодательстве не закреплены, в то время как субъективные права закреплены. Исходя из этого, последние имеют свою четкую, установленную законодательством систему, чего не скажешь о первых.
Между данными категориями можно провести различия и в плане их конкретности, определенности. Если субъективное право носит индивидуально-определенный характер (определены носитель права, контрагент, все основные атрибуты поведения – его мера, вид, объем, пределы во времени и в пространстве и т.п.), то законный интерес, в основном не отраженный в законодательстве, не предусмотрен конкретными правовыми предписаниями. «Особенности содержания законного интереса, в отличие от права, – пишет Н.В. Витрук, – заключаются в том, что пределы правомочий законного интереса четко не сформулированы в конкретных правовых нормах, а вытекают из совокупности правовых норм, действующих правовых принципов, правовых дефиниций». В этой связи, верно подмечено, что «под законным интересом обычно понимается правовой принцип, не оформленный в виде конкретных правил и полномочий». [24]
Важной отличительной чертой является различная степень их гарантированности: если для субъективного права характерна наибольшая мера юридической обеспеченности, то для законного интереса – наименьшая.
