Важно, думается, также обратить внимание и на терминологическое несоответствие в регламентации вопросов, касающихся обеспечения тайны предварительного расследования, между уголовным и уголовно-процессуальным законодательством. В соответствии с УПК одним из должностных лиц уполномоченных давать разрешение на предание гласности данных предварительного расследования, равно как и предупреждать участников уголовного судопроизводства о недопустимости разглашения таких данных, является дознаватель (ч. 2 и 3 ст. 161 УПК). Последнее понятие, как замечено в литературе, используется в действующем УПК «взамен неуклюже многословного термина «лицо, производящее дознание». А в Уголовном кодексе по-прежнему говорится о лице, производящем дознание, т. е. о субъекте, не упоминаемом в уголовно-процессуальном законе. На изменения в последнем уголовное законодательство, видно, еще не успело адекватно отреагировать[115].
Состав разглашения данных предварительного расследования сконструирован законодателем по типу формального. Деяние, следовательно, должно признаваться оконченным с момента, когда соответствующие данные стали достоянием хотя бы одного постороннего лица. Позволим, однако, высказать свои сомнения относительно законодательной конструкции данного состава преступления Источником этих сомнений является то, что право распространять информацию является одним из основных прав человека и гражданина. Так, во Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г[116], о праве на свободу убеждений и свободное их выражение сказано как о свободе беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободе искать, получать или распространять информацию (ст. 19). В ряде случаев сообщение данных предварительного расследования другим гражданам диктуется необходимостью зашиты законных интересов данного лица, его сильными эмоциональными переживаниями, что не всегда в должной мере может быть учтено работниками правоохранительных органов. Поэтому включение в уголовный закон нормы, предусматривающей ответственность за разглашение данных предварительного расследования, можно было бы оправдать, если бы этот состав носил материальный характер. Однако законодатель предусматривает ответственность за указанные действия независимо от того, создало ли сообщение соответствующих сведений иным лицам препятствия для всестороннего, потного и объективного рассмотрении дела или нет[117].
Вполне правомерна, как нам представляется, и постановка вопроса о таком признаке анализируемого преступления, как время его совершения Сохранение данных предварительного расследования в тайне необходимо лишь до тех пор, пока оно не будет завершено направлением дела в суд с обвинительным заключением (актом) либо прекращением уголовного преследования[118].
В качестве субъекта данного преступления законодатель называет лицо, которое в установленном законом порядке предупреждено о недопустимости разглашения данных предварительного расследования.
Соответствующий порядок предполагает соблюдение нескольких правил. Во-первых, предупреждение о неразглашении данных предварительного расследования должно осуществляться компетентным должностным лицом, к которым УПК РФ относит прокурора, следователя и дознавателя (ч. 2 ст. 161 УПК).
Во-вторых, предупреждение адресовано участникам уголовного судопроизводства. Поскольку уголовный закон не предусматривает возможности предупреждения о недопустимости разглашения данных предварительного расследования иных лиц, мы не можем согласиться с утверждением, что субъектом преступления, предусмотренного ст. 310 УК РФ, «может быть как участник уголовного процесса, так и любое иное лицо»[119]. Под участниками уголовного судопроизводства законодателем понимаются только «лица, принимающие участие в уголовном процессе» (п. 58 ст. 5 УПК).
Не соответствует действующему закону и ранее высказанное в юридической литературе мнение о том, что по данной статье могут быть привлечены к ответственности и сотрудники средств массовой информации за разглашение данных в печати, по радио, телевидению при условии, что они давали подписку о неразглашении этих данных. Сотрудники средств массовой информации к участникам уголовного процесса не относятся, следовательно, не могут предупреждаться о недопустимости разглашения данных предварительного расследования. К тому же сомнительна возможность такой ситуации, когда представители СМИ получают право присутствовать при производстве следственных действий, но при этом им запрещается публиковать добытую информацию.
Думается, что из круга субъектов данного преступления не могут быть полностью исключены и обвиняемые, хотя в литературе и встречается утверждение противоположного содержания.
До вступления в силу действующего УК РФ, например, отмечалось, что «обвиняемый не может нести ответственность за это деяние, если он мешает следствию, в отношении него может быть избрана или изменена мера пресечения»[120]. Известно, что заключение под стражу может быть применено в отношении далеко не каждого обвиняемого. Иные же меры пресечения вряд ли способны помочь в достижении цели, которую преследует предупреждение о недопустимости разглашения данных предварительного расследования. К тому же все меры пресечения связаны с гораздо большим объемом ограничения прав, чем следование подписке о неразглашении. Если предупреждение обвиняемого позволяет предотвратить нарушение конфиденциальности данных предварительного расследования, то именно к этой мере пресечения следует прибегать компетентным органам для достижения соответствующей цели. Это может, в частности, касаться ситуации, когда обвиняемый, сотрудничает с правоохранительными органами, расследующими уголовное дело о групповом преступлении.
Нет каких-либо веских оснований для исключения из круга субъектов данного преступления и лиц, явившихся источником тех данных, которыми располагают следствие и дознание.
В-третьих, предусмотренный в уголовно-процессуальном законе порядок предполагает, что предупреждение участника уголовного судопроизводства содержит запрет передавать определенные сведения, которыми располагает следствие или дознание, посторонним лицам под угрозой уголовного наказания, предусмотренного ст. 310 УК. Наконец, в-четвертых, такое предупреждение скрепляется подпиской участника уголовного судопроизводства.
Отметим, что ст. 310 УК РФ, так же как и послужившая ее прообразом ст. 184 УК РСФСР 1960 г, в судебной практике почти не применяется, хотя сами по себе факты разглашения данных предварительного расследования носят относительно распространенный характер, что признали в ходе проведенного опроса 50,38% практических работников. Но возможность уголовного преследования виновников нередко исключается в результате отказа следователей, прокуроров от предупреждения соответствующих лиц о недопустимости разглашения данных предварительного расследования. При ознакомлении с уголовными делами мы столкнулись лишь с единичными случаями, когда у субъектов процесса бралась соответствующая подписка. Только. 6,25% адвокатов припомнили случаи, когда они получали соответствующее предупреждение, и при этом лишь 49,21% следователей и прокуроров приходилось производить данное процессуальное действие. На наш взгляд, каких-либо существенных препятствий для его производства на самом деле нет. Кроме необходимости реализации процессуальных гарантий обеспечения обвиняемом) права на защиту практические работники ничем не связаны[121]. Поэтому, сети следователь убежден, что сохранение в тайне тех или иных сведений является необходимым для решения процессуальных задач, он должен предупредить лиц, ставших обладателями этих сведений, о недопустимости их разглашения, не дожидаясь, когда уже станут известны факты разглашения этими лицами соответствующих данных, как это иногда предлагается в юридической литературе.
Нами приведены были аргументы в пользу того, что по ст. 310 УК должны квалифицироваться только случаи умышленного разглашения данных предварительного расследования. Содержанием умысла виновного при этом охватывается сам факт передачи этих сведений постороннему лицу, а также то, что это происходит до момента окончания предварительного расследования. Состав преступления также предполагает, что лицо сознательно давало подписку о неразглашении данных предварительного расследования и тем самым обязалось сохранить эти данные в тайне. Гражданину, кроме того, должно быть известно об отсутствии разрешения компетентных должностных лиц на нарушение соответствующего запрета доноса), что отличается от ситуации, когда совершено лишь одно из них. Непонятно также, почему в случае, когда донос фактически не был сделан по причинам, не зависящим от виновного, требуется, помимо приготовления к доносу, квалификация еще и по ст. 304 УК, а при оконченном доносе она уже не нужна. Следовательно, провокацию, за которой последовал заведомо ложный донос о взятке, необходимо квалифицировать по совокупности обоих преступлении Исключения составляют только случаи, когда, во-первых, должностное лицо фактически приняло взятку, в связи с чем сообщение об этом факте не является ложным, и, во-вторых, когда провокация преследовала цель шантажа и не была связана с сообщением в правоохранительные органы, поэтому квалификация содеянного ограничивается ст. 304 УК.
Заключение
Правосудие может быть эффективным лишь при условии строгого соблюдения закона, как самими представителями судебной власти, так и другими должностными лицами и гражданами, оказавшимися, так или иначе, в сфере деятельности судебных органов. Поэтому закон предусматривает уголовную ответственность за посягательства на интересы правосудия.
В настоящее время в нашей стране роль суда весьма велика, так как исторический опыт человечества показывает, что без сильного и независимого правосудия невозможно создание правового государства, а без него — решение всех других социальных задач. Вместе с тем посягательства которые могут совершаться свидетелем и потерпевшим значительным образом влияют на правильное и обоснованное ведения следствия и судебное разбирательство попирая основы правосудия.
Уголовная ответственность свидетеля и потерпевшего была предусмотрена в значительном количестве правовых актов, начиная от памятников права до новейшего этапа развития уголовного законодательства. Как показал анализ уголовного законодательства ответственность свидетеля и потерпевшего наступает по ст. 307, 308 и 310 УК РФ.
Следует заметить, правовые конструкции об ответственности свидетеля и потерпевшего закрепленные в действующем законодательстве далеки от совершенства:
1. Дачу заведомо ложного заключения и заведомо неправильный перевод необходимо выделить из ст. 307 УК в отдельную норму, так как они имеют разную степень общественной опасности по сравнению с дачей ложных показаний свидетелями или потерпевшими и их значимость для разрешения уголовных дел по существу различна.
2. Нельзя уравнивать ответственность за дачу ложных показаний при рассмотрении гражданских и уголовных дел, когда на основе ложных показаний человека могут лишить свободы и даже жизни, поэтому целесообразнее было бы дифференцировать ответственность за показания данные по уголовному и гражданскому делу.
3. Следует ст. 307 УК РФ дополнить квалифицирующим признаком «из корыстной или иной личной заинтересованности», как показывает практика, свидетелей и потерпевших уговаривают дать ложные показания за вознаграждение. Именно такие действия, а не сговор обладают наибольшей общественной опасностью.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17
