«это была как бы одна семья людей, объединенных отношением к шефу и увлечением научной работой».
Требовательный к сотрудникам, Георгий Федорович был еще более требователен к себе. Это сказывалось во всем и, в частности, в постоянном стремлении идти в ногу со временем. Когда однажды, в первые годы прихода его в I ЛМИ, сотрудники спросили, где он собирается отдыхать летом, они услышали в ответ, что он никуда не поедет, а снимет дачу под Ленинградом и все лето посвятит изучению философии.
Строгость и требовательность руководителя были столь неотъемлемыми
чертами его облика, что послужили поводом для своеобразного подарка: во
время одной из кафедральных пирушек ученики преподнесли ему игрушечные
«розовые очки». Но, попадая к Георгию Федоровичу домой, они сталкивались с
другими его человеческими качествами: перед ними был не «сухарь», а
радушный, общительный хозяин. Впрочем, немногим сотрудникам приходилось
бывать у профессора дома.
Авторитет Г. Ф. Ланга был непререкаемым равно и для врачей, и для больных. Величественный (он был на голову выше окружавших его сотрудников), корректный, в белоснежном длинном халате, он входил в палату, внимательно слушал докладывавшего врача и никогда не обрывал, не высмеивал его (что, впрочем, не мешало сотрудникам высказываться весьма робко; исключением и здесь был А. Л. Мясников, никогда не терявший присутствия духа). Никаких замечаний относительно порядка в отделении и ухода за больными непосредственно на обходе обычно не делалось, да в них и не было необходимости — порядок был идеальный. Но когда его нарушали, виновный рисковал заработать публичный выговор. При виде неубранного коридора профессор мог жестко бросить: «Принесите мне метлу». Или того хуже: «Если посреди палаты положить дохлую кошку, Вы же обойдете ее...» Такое «ЧП» запоминалось на годы, и любителей повторений не было.
Г. Ф. Ланг — врач-клиницист. К каждому заболеванию он подходил как физиолог, патолог и клиницист. Это и создало особенность «ланговского подхода» к больному и к болезни как научной проблеме.
Стержнем жизни клиники были регулярные обходы Г. Ф. Ланга. Они обычно строились по одной схеме: сначала обход в палате, после которого в ординаторской начинался подробный, глубокий и всесторонний анализ историй болезни более сложных больных. Эти обходы активно посещали врачи города, и в ординаторской иногда собиралось до 60 — 70 человек
Обходы представляли собой школу клинического мастерства Блестящие по
остроте и глубине клинического анализа разборы больных способствовали
формированию клинического мышления, правильной оценке и пони манию
лабораторных данных, умению синтезировать их с клиническими данными и на
основе этого синтеза подойти к правильному диагнозу и эффективному лечению.
На таком обходе каждый его участник независимо от занимаемой должности и
положения имел право и возможность задать вопрос, высказать свое мнение,
поделиться своими сомнениями, предположениями и т. д. Поэтому к обходам все
— от ординаторов до доцентов — активно готовились и всегда немного
волновались
По мнению Г. Ф. Ланга, каждый терапевт должен уметь посмотреть
глазное дно, исследовать больного рег гectum, не вызывая для этого хирурга.
Пункции плевры, брюшной полости при асците всегда производили сами, не
прибегая к помощи хирурга. Молодые врачи в клинике должны были сами делать
своим больным все основные лабораторные исследования (анализ мочи, крови,
кала, желудочного сока и т. д.) и получали право не делать этого только
после того, как полностью овладевали методами лабораторного исследования.
В каждой палате стоял стол, и лечащий врач после осмотра своих больных тут же заполнял истории болезни. Благодаря этому он проводил среди больных большую часть рабочего времени, не только видел больного во время осмотра, но и мог наблюдать за его поведением много часов. «Прежде всего больной». — этот закон соблюдался и клинике свято. В любое время суток — ранним утром, поздним вечером, а иногда и ночью — можно было видеть в клинике врачей, не уходивших от своих тяжелобольных.
Г. Ф. Ланг предъявлял к ассистентам, дежурившим в приемном покое, очень большие требования Он справедливо считал, что приемный покои — лицо больницы и работающие там врачи должны уметь быстро поставить правильный диагноз. На обходе Георгий Федорович нередко интересовался, кто принимал больного в приемном покое и какой ему там был поставлен диагноз, проверял качество заполнения истории болезни,
На обходах Г Ф. Ланг внимательно проверял полноценность собранного анамнеза, чему он придавал огромное значение, характер еже дневных записей и т. д. Он не любил, когда в истории болезни писали по-латыни. так как считал, что истории болезни необходимо писать на русском языке Он требовал, чтобы лечащий врач на температурном листе разно цветными карандашами отмечал частоту пульса, температуру, АД, количество мочи, проводимое лечение и т. д.
Один или два раза в месяц в клинике по вечерам проходили научные
заседания. К докладам на этих заседаниях сотрудники готовились особенно
тщательно. Волновались гораздо больше, чем перед докладами на конференциях,
съездах и других, казалось бы, более ответственных форумах. Это объяснялось
тем, что на таких заседаниях Г. Ф. Ланг жесточайшим и безжалостным образом
критиковал доклады и призывал к этому других. Критика всегда была
обоснованной и нелицеприятной, а в клинике было кому критиковать.
Достаточно назвать А. Л. Мясникова, М. И. Хвиливицкую, Б. В.
Ильинского, Н. А. Толубееву, В. Г. Баранова, М. П Андрееву, А. Ф. Тур, С И
Каляеву, А. И. Маркина, М.М. Павлову, Е. В. Нешель, Т. С. Истаманову, В.
В Свирчевскую, Ф. М. Василевскую и др. Все это были широко известные
специалисты высокой квалификации Если доклад проходил через «горнило»
клинического научного заседания, можно было спокойно и уверенно выступать
на любом, даже международном, форуме, так как это был, безусловно, хороший
доклад Г. Ф. Ланг считал, что, если доклад одобрен на клиническом
заседании, этот доклад уже идет от клиники и где бы он ни делался, все
сотрудники должны поддерживать докладчика.
Во время войны с Финляндией 1939—1940 гг., когда Ленинград принимал
основную массу раненых и больных, по инициативе Г. Ф. Ланга было создано
Консультативное бюро при начальнике медицинской службы фронта, в которое
вошли М. И. Аринкин, Н. Н. Савицкий и другие ведущие терапевты города.
Члены бюро консультировали в госпиталях, изучали организационные вопросы,
связанные с ролью терапевтов на разных этапах эвакуации, и особенности
течения заболеваний в условиях фронта и суровой зимы. Материалы,
разработанные бюро, были обсуждены на заседании Ленинградского
терапевтического общества. Был приглашен начальник медицинской службы армии
Е. И. Смирнов. С докладами выступили ученики Г. Ф. Ланга М. И. Хвиливицкая,
Б. В. Ильинский, Г. А. Самарин. Тогда впервые прозвучал термин «военно-
полевая терапия», была отмечена важнейшая роль терапевтической службы в
войсковом районе и в эвакогоспиталях. Опыт Ленинградцев был использован в
первый же год Великой Отечественной войны, когда произошло организационное
оформление военно-полевой терапии. Институт главных терапевтов армии
получил официальное утверждение, а затем должности главных терапевтов
появились и в гражданском здравоохранении.
Георгию Федоровичу было уже больше 65 лет, и он не счел возможным
принять предложенную ему должность главного терапевта Красной Армии. По
рекомендации Г. Ф. Ланга, на эту должность был утвержден М. С. Вовси
Трагическую зиму 1941/42 г. Георгии Федорович с семьей прожил в Ленинграде.
В условиях блокады научные исследования прежних направлений замерли,
регулярного преподавания в медицинских институтах не велось. На совещании
директоров медицинских вузов 7 февраля 1942 г. И. Д. Страшун докладывал:
«Положение ухудшается, и трудности возрастают. Научно-исследовательская
работа идет по пути изучения явлений алиментарнои дистрофии. Видная
профессура в лице Ланга, Шора, Скробанского категорически отказывается
выехать».
Г. Ф. Ланг работал консультантом в военных госпиталях. На конференции
врачей Ленинградского фронта он выступил с докладом об острой сосудистой
недостаточности (шоке и коллапсе). В первые же дни войны ушли на фронт 32
врача и 25 средних медицинских работников клиники. Оставались те, кто по
состоянию здоровья не мог быть в действующей армии. А. Л. Мясникова
назначили главным терапевтом Военно-Морского Флота, Б. В. Ильинский был
главным терапевтом III Белорусского фронта; Л. М. Георгиевская, А. Г.
Дембо, А. А. Кедров, Г. А. Самарин — армейскими терапевтами. Расставаясь с
учениками, Георгий Федорович говорил: «Сейчас война, и Ваше дело воевать, а
диссертация будет у Вас на несколько лет позже».
В начале Апреля 1942 г. Г. Ф. Ланг уступил настойчивым просьбам
друзей и сотрудников и по вызову начальника военно-санитарного управления
Е. И. Смирнова был эвакуирован с семьей на «большую землю». Добирались в
крытом фургоне «дорогой жизни», проложенной по льду Ладожского озера, а
затем санитарным поездом. После кратковременного отдыха («для поправки»)
в подмосковном санатории «Архангельское» Г. Ф. Ланг приступил к
исполнению обязанностей старшего консультанта Коммунистического военного
госпиталя. В июле 1942 г Г. Ф. Ланг был назначен заведующим
пропедевтической терапевтической клиникой I Московского медицинского
института.
В конце мая 1944 г. Г. Ф. Ланг возвращается в Ленинград, в
факультетскую клинику, одновременно выполняет обязанности консультанта 87-
го госпиталя Ленинградского фронта. В 1947 году его назначают проректором
по научной работе I ЛМИ. К этому времени он уже избран председателем
Всесоюзного общества терапевтов, назначен членом Ученого совета
Наркомздрава СССР и медицинской секции Комитета по Государственным
премиям. К ордену Трудового Красного Знамени, которым он был награжден в
1940 году, добавились орден Ленина и орден Отнчественной войны І степени,
медали '' За героическую оборону Ленинграда'' и ''за доблестный труд в
Великой Отечественной войне''.
В1944 году была организована АМН СССР. В первый состав академиков
Ланг не был включен. Однако это недоразумение вскоре было разрешено. По
представлению Ленинградского общества им. С.П.Боткина и Ученого совета І
ЛМИ им. академика И. П. Павлова в 1945 году АМН СССР избрала заслуженного
деятеля науки профессора Г. Ф. Ланга своим действительным членом.
Но осенью 1947 года Ланг понимает, что у него рак. Первое время казалось, что это страшное предположение —ошибка. Думали о плеврите, может быль диафрагмальном. Потом, на рентгенограммах выступили признаки рака кардиального отдела желудка. Ученый был спокоен, не давал повода думать, что не верит ''утешительным '' диагнозам. Умирал он очень тяжело, мучительно, все время был на наркотиках.
Г.Ф.Ланг умер 24 июля 1948 года. Было время летних разъездов, но сотни людей собрались на похороны: сотрудники, врачи, пациенты…
Похоронили Г.Ф.Ланга на Серафимовском кладбище, где осенью на средства, собранные городским терапевтическим обществом, был поставлен строгий, во вкусе покойного, памятник.
Список литературы
1) В.И. Бородулин «Г.Ф. Ланг», — Москва, «Медицина», 1976.
2) В.И. Бородулин «Г.Ф. Ланг и боткинское направление в клинике внутренних болезней», — Кардиология, 1975, №10, с.9—11.
3) В.И. Бородулин «Школа Г.Ф. Ланга», — Клиническая медицина,
1975, №10, с.139—141.
4) Б.В. Ильинский «Г.Ф. Ланг», (К 100—летию со дня рождения),—
Кардиология, 1975, №10, с.5—8.
5) К 100—летию со дня рождения Г.Ф. Ланга. — Терапевтический архив, 1975, №7, с. 4—7.
