Всероссийском съезде крестьянских депутатов.
В деревне стала нарастать отчужденность и даже враждебность к власти
центра, к присланным оттуда комиссарам. Направленному на Украину Д. 3.
Мануильскому пришлось признать, что летом
1919 года из-за ошибок руководства украинский крестьянин повернул против
Советов. Брожение крестьянства представляло хорошую почву для
распространения призывов махновской вольницы.
На районных съездах «Анархо-Махновии» выдвигались лозунги «Долой
комиссародержавие!», «Долой однобокий большевистский Совет!». Лозунги эти
вполне объяснимы: на местах директивы центра очень часто ужесточались. Так
было с раскулачиванием. Когда ЦК РКП (б) 16 марта 1919 года отменил
директиву Свердлова о ликвидации казаческого сословия, Донское бюро
продолжало расправы над недовольными казаками без суда и следствия.
Поощрение центром массовидности террора против контрреволюционеров и
нередко вело к самоуправству местных губкомов, ревкомов, ЧК. Во многих
местах лозунг «Вся власть Советам!” практически подменялся лозунгом «Вся
власть ЧК!». Неудивительно, что даже вполне лояльные к Советской власти
люди не желали одобрять произвол ревкомов и ЧК. Скольких друзей революции
беспощадность и жестокость «чрезвычаек» сделала врагами Советской власти!
Большевистская газета «Звезда», выходившая в Екатеринославе летом 1919
года, публиковала мнение некоторых коммунистов, считающих, что право ЧК на
внесудебные приговоры и на всеобъемлющую компетенцию «не выдерживает
критики с точки зрения революционного правосознания». Поэтому приходится
просто, удивляться, что махновцы в начале 1919 года еще мирились с
Советской властью, преследуя лишь «чрезвычайки» и отправляя их сотрудников
на передовуюю.
Отчасти жестокость советских органов власти по отношению к крестьянству
можно объяснить взаимным .и все нарастающим ожесточением противников в
гражданской войне. Другие причины лежат в том, что для большевиков методы
радикального преобразования деревни путем насильственного насаждения
элементов социализма (совхозы, колхозы) стали чем-то обычным. Возможности
соглашения с людьми, которые не вполне разделяли их убеждения, они просто
не допускали. Наконец, последнее, но, может быть, самое главное состояло в
том, что крестьянство рассматривалось как колеблющаяся мелкобуржуазная
стихия, которую в случае опасности для революции легче не переубедить, а
покорить насильственным путем. Военно-коммунистическая практика не терпела
никаких колебаний. Превратно истолковывая высказывание Ленина о том, что
мелкобуржуазная контрреволюция несомненно «более опасна, чем Деникин,
Юденич и Колчак вместе взятые»8, крестьян часто рассматривали как
пособников врага, угрозу диктатуре пролетариата.
Не слышавшие даже имен Кропоткина и Бакунина, крестьяне питали
инстинктивную подозрительность и даже ненависть к государству, от которого
они терпели столько напастей. Гражданская война на Украине с ее чехардой
властей лишь утверждала крестьянское убеждение: все власти одинаковы —
только берут и ничего не дают. И хотя революция дала крестьянам право на
землю, они так и не увидели режима, который оставил бы их в покое вместе с
землей. Отсюда утопическая вера в возможность безвластия и свободных
советов без коммунистов. Эту. веру, равно как и ненависть к государству, в
полной мере отражал в своих взглядах и написанных им прокламациях Махно,
усвоивший из сочинений Бакунина две главные истины—осуждение любого, даже
самого'демократического, государства и полный отказ от политических партий.
Социальная программа гуляйпольских анархистов создавалась под влиянием
эсеровских идей. Доктрина анархизма в этом случае отходила
____________________________________________________________________________
______________________________________________________________
8Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 43. С. 24. 12
для Махно на второй план. Недаром он говорил: «Я сначала революционер, а
потом анархист». Понятно, почему некоторые анархисты целиком отвергали, а
другие признавали только частичную принадлежность Махно к анархическому
учению. Свидетельством тому явилось принятие II съездом Советов
Гуляйпольского района в феврале 1919 года резолюций, включавших не только
анархо-синдикалисте кие, но и эсеровские требования. Съезд потребовал
социализации — передачи в собственность трудовых коллективов фабрик и
заводов, изменения продовольственной политики — замены реквизиций системой
товарообмена между городом и деревней; съезд выступил с протестом против
только что принятых декретов рабоче-крестьянского правительства Украины о
передаче помещичьих хозяйств в государственную собственность для
организации совхозов. Считая землю ничьей, съезд постановил, что она
переходит бесплатно в пользование крестьян по уравнительно-трудовой норме.
Принятые съездом решения свидетельствовали: стремление московских и
харьковских властей кратчайшим путем привести деревню к социализму на деле
привело к тому, что крестьяне выступили против власти Советов. Даже
батраки, как признал позже председатель Всеукраинского ЦИКа Г. И,
Петровский, не хотели работать в совхозах, надеясь, что новая власть
позволит все же стать им самостоятельными хозяевами. Все более сплоченно
крестьянство выступало против продразверстки и от его имени ее Дружно
осудил III съезд Советов Гуляйполя весной 1919 года.
Надежда большевиков, что «крестьянство должно было спасти государство,
пойти на разверстку без вознаграждения»', было по меньшей мере наивно, ибо
не учитывало ни антигосударственных настроений крестьян, ни их
собственнических чувств.
Украинское крестьянство частично добилось своего уже к началу 1920 года.
Тревожное положение на Украине, нараставшие вспышки крестьянских волнений
вынудили украинское правительство отступить от своих законов о земле,
выпущенных в начале 1919 года. Декретом от 5 февраля 1920 года все бывшие
помещичьи, казенные и монастырские земли переходили в пользование
трудящихся, для удовлетворения в первую очередь безземельных и
малоземельных крестьян. Всего было передано в пользование селян 600 тысяч
десятин. Количество совхозов было сокращено в пять раз.
Вопреки, казалось бы, общему в Гуляйполе стремлению немедленно разделить помещичьи земли, скот; инвентарь, беднейшие низы по своему почину создали несколько коммун. «Голота» в числе трехсот человек образовала первую свободную коммуну имени Розы Люксембург. Как пишет участник и историк махновщины П. Аршинов, «крестьяне с народной простотой и великодушием почтили память неизвестной для них революционерки, мученически погибшей в революционной борьбе. Внутренняя жизнь же коммуны не, имела ничего общего с тем учением, за которое боролась Люксембург»9. В этих коммунах не было постоянных руководителей. Все были обязаны по мере своих сил трудиться, а организационные работы поочередно поручались одному-двум товарищам.
Своеобразно строилась в Гуляйполе местная власть. По замыслу Махно
вольные трудовые советы не являлись политическими органами власти — они
выполняли задачи общественно-экономического регулирования, установления
хозяйственных связей с другими территориальными советами и образования
высших органов народного самоуправления. Для общего руководства борьбой с
петлюровцами и деникинцами был создан районный Военно-революционный комитет
повстанцев, в который входили представители волостей Екатеринославской и
Таврической
________________________________________________________________
9 Аршинов П. История махновского движения (1918—1921 гг.). Берлин, 1923. С.
84.
губерний, а также повстанческих частей. На деле же, когда Махно находился в
Гуляйполе, абсолютная власть, в том числе власть казнить и миловать,
принадлежала ему одному, а по менее важным делам — доверенным лицам его
штаба. .
Надежды Махно на обретение при большевиках какой-либо автономии не сбылись. Но какие-то если не планы, то скорее запасные варианты, советской политики в отношении гуляйпольской «Махновии», видимо, иногда рассматривались Советским правительством. Троцкий как-то вспоминал о своем разговоре с Лениным, которьш размышлял о признании автономии для анархических крестьян Украины, военным лидером которых был Махно 10.
Как отмечалось выше, «Анархо-Махновия» обладала крупными -военными силами: они состояли из нескольких полков кавалерии и пехоты. Вся пехота была посажена на легкие рессорные экипажи — тачанки. В походе, выстроившись в многокилометровую колонну, иногда в два ряда, эти тачанки двигались быстрой рысью вместе ; конницею по 60—70 километров в день, а при необходимости даже по 90—100 километров. На марше колонна повстанческой армий вытягивалась на много километров. Обоз с конным охранением следовал впереди, затем на тачанках ехала пехота, а замыкала колонну ударная сила армии—кавалерия. На марше пели песни, играли на гармошках. Выпивка на марше или на привале запрещалась под угрозой расстрела — строгое правило напоминало обычай Запорожской сечи. Останавливаясь на ночлег, занимали круговую оборону, разводили костры и пьянствовали. Боеспособность повстанцев поддерживалась суровыми расправами,
На протяжении первой половины 1919 года махновские части активной
обороной успешно сдерживали натиск деникинцев, которым для борьбы с
________________________________________________________________
10 Serge У. Memoirs of a revolutionary (1901—1941). London, 1963. Р. 119. махновцами также пришлось перейти к партизанскому способу действии, В
этих .боях проявился в полную силу тактический талант Махно. Самому
генералу Шкуро пришлось испытать такие удары повстанческих сил, что от
полного разгрома его спасло лишь поспешное бегство к деникинской ставке в
Таганроге. Деникину пришлось даже пообещать полмиллиона рублей за голову,
Махно.
Однако вместе с победами в махновском воинстве пышным цветом стала
распускаться бесшабашная разгульная жизнь — с грабежами, пьянством,
буйством. Уже в 1919 году, по описанию свидетелей, рядом с пулеметами на
тачанках, прикрытых дорогими коврами, ставились бочки с вином и самогоном.
Вечно пьяные, немытые и нечесаные, покрытые паразитами, махновцы врывались
в любой двор, захватывали живность, начинали дикий кутеж, для развлечения
открывали пулеметную стрельбу.
В 1913—1919 годах Махно строго наказывал за грабежи, самочинные обыски и реквизиции. Взятые в боях трофеи шли в общий котел, иногда половина их раздавалась населению. С конца 1919 года грозящие расстрелом за грабеж приказы Махно стали, по выражению одного из историков, просто оборотом речи эпохи революции». Это не вполне точно. Но что правда, то правда: воровство и разбой у махновцев не прекращались никогда, они усилились, когда повстанческая армия хорошо вооружилась и бороться с ними стало почти бесполезно.
Ненамного больше «порядка» было в ставке самого Ма.хно. Весной 1920 года,
только за одну неделю, как свидетельствует в своем дневнике его жена Галина
Андреевна Кузьменко, махновцы сначала беспощадно расправились с пленными
красноармейцами, потом сожгли немецкий хутор и порубили колонистов, убивших
одного из махновских хлопцев. Затем постреляли по разным причинам и своих:
один чинил грабеж в насилие в своем селе, другой растратил казенные деньги.
Известно, что Ленин советовал руководству Южного фронта, пока не взят
Ростов, быть дипломатичным с Махно 11 и не идти с ним на открытый разрыв.
Но этот разрыв стал неизбежным, когда Махно предложил преобразовать его
бригаду в дивизию. Командование Южного фронта, учитывая слабую дисциплину
повстанцев, отвергло эти предложения. Махно в знак протеста ушел с
должности комбрига, а вслед за ним покинули фронт и его командиры с
частями. Отход махновцев позволил Деникину начать наступление на Донбасс и
Украину.
Ослабление фронта в районе Донбасса вынудило советские войска 'к
отступлению. Под напором деникинской армии стал отходить и Махно. Ему,
правда, удалось в начале августа у Елизавет-града приостановить отступление
и сформировать новые части. Его новое войско уже напоминало регулярное
армейское соединение — в него вошли четыре бригады пехоты и конницы,
артиллерийский дивизион, пулеметный полк, не считая отдельной батьковской
«черной сотни».
Под напором деникинцев отход с боями продолжался еще ме--сяц. Лишь под
Уманыо, занятой петлюровцами, повстанческая армия остановилась. Петлюровцы,
несмотря на соглашение о нейтралитете, пропустили через свою территорию
добровольческие части Деникина, и повстанцы оказались в окружении.
Казалось, разгром неминуем. Но Махно и здесь не потерял присутствие духа.
Он проникся уверенностью, что судьба дает ему чудесный случай нанести
смертельный удар по тылам деникинской армии. Своим войскам он заявил:
отступление — необходимый стратегический шаг, настоящая война начнется
завтра, 26 сентября.
Ночная атака махновцев сначала не привела к успеху, но после неожиданного
флангового удара самого Махно и его конной сотни, вступивших в рукопашный
бой с офицерским кавалерийским полком, добровольческие части отступили и
затем обратились в бегство.
________________________________________________________________
