Одновременно и параллельно со сколачиванием верного и преданного
Сталину окружения в ВКП(б) начиная с середины 20-х годов появились группы
коммунистов, стремившиеся не допустить, или хотя бы затормозить нарастающий
процесс концентрации огромной власти в руках одного деятеля, а также
сплотить под знаменами ленинизма большевистское ядро партии. Тем более что
у сталинщины в то время уже появилась определенная социальная база и
внутрипартийная опора. Но среди сил, выступавших против единовластия,
отсутствовало то единство, которое необходимо было для того, чтобы
остановить нарастающее влияние и господство партии одной личности. Это
объяснялось тем, что участники оппозиции Сталину преследовали различные
цели, определяемые, в конечном итоге, борьбой за власть.
Ленин первым забил тревогу, понимая, что ухудшающееся состояния его
здоровья может препятствовать его выступлению на приближающемся XII съезде
партии. В декабре 1922 – январе 1923 года он продиктовал своим секретарям
письма к съезду, впоследствии названные «политическим завещанием», в
которых содержалось прямое указание переместить Сталина с поста
Генерального секретаря. Со всей стороны Сталин взялся контролировать
соблюдение Лениным установленного врачами режима абсолютного покоя. После
консультаций с докторами 24 декабря 1922 г., было решено, что Ленин может
диктовать ежедневно в течение 5-10 минут, но эти записи не должны носить
характер почтовой корреспонденции, что ему не следует принимать
посетителей, и что окружавшие Ленина люди не должны информировать его о
текущих политических событиях. Согласно записи в дневнике дежурных
секретарей, сделанной Фотиевой Л.А., у Владимира Ильича создалось
впечатление, что не врачи дают указания Центральному Комитету, а
Центральный Комитет дал инструкцию врачам, касавшуюся его лечебного режима.
В марте 1923 года после очередного приступа Ленин утратил способность к
активной деятельности, и умер 21 января 1924 г. Паралич и смерть Ленина
явились для Сталина политическим спасением, нет никаких свидетельств, что
он способствовал ускорению подобного исхода. Поэтому не удивительно, что
возникновение культа Ленина совпало с периодом его болезни и смерти.
Ленинские идеи демократии и видение светлого будущего находили
действительный отклик в сердцах народа, и только его личные протесты
сдерживали рост всеобщего преклонения перед ним. После смерти Ленина Сталин
настоял на том, чтобы забальзамировать тело и выставить его на всеобщее
поклонение в специальном склепе на Красной площади для тех, кто не успел
попрощаться с Вождем в день похорон. Забегая вперед, скажу, что в 1929 году
был сооружен гранитный мавзолей, куда перенесли стеклянный гроб с телом
вождя пролетариата. Обращает на себя внимание удивительно «клятвенная» речь
Сталина, произнесенная им 26 января 1924 года на II Всесоюзном съезде
Советов. Именно в его словах прозвучало наиболее отчетливо ритуальное
возвеличивание почившего вождя. По своей форме она была похожа на литургию,
с характерными признаками православной молитвы и использованием библейской
фразеологии. Петроград был переименован в Ленинград, надлежало воздвигнуть
памятники Ленину в Москве и других городах. Вновь созданному Институту В.И.
Ленина поручалось подготовить массовое издание его трудов на различных
языках. По словам иностранцев, путешествовавших по России в то время, даже
в крестьянских избах нередко можно было увидеть репродукцию портрета
Ленина, висевшую рядом с иконами. Не являлось ли это генеральной репетицией
Главного Спектакля Вождя Народов? Ведь некоторое время спустя портреты
Сталина появились в каждом уголке необъятной страны.
8 октября 1923 года Л. Троцкий, бывший тогда членом Политбюро, направил
в ЦК заявление, в котором говорил о своем протесте против бюрократизации
партийного аппарата, свертыванию внутренней демократии и принципов
выборности. Выражал он там и протест против сложившегося партийного
руководства, самого Сталина, насаждавшейся им недемократической «секретной
иерархии». 15 октября 1923 года в ЦК РКП(б) поступил еще один документ,
известный как «Заявление 46-ти», подписанный рядом деятелей партии, шедших
за Троцким (Е. А. Преображенским, Л.П. Серебряковым, Г.Л. Пятаковым), а
также коммунисты встревоженные положением дел в партии, например, В.А.
Антонов – Овсеенко, В.В. Косиор и др. Этот документ, во многом схожий с
заявлением Троцкого, может считаться одной из серьезных попыток сместить
Сталина с поста Генсека, ограничить чрезмерную власть секретарей ЦК. Эти
документы, а также развернувшаяся на страницах «Правды» и в
парторганизациях дискуссия, в центре которой стояли вопросы партийной
демократии, могли сыграть свою роль в том, чтобы сместить Сталина с поста
Генсека, но этого не случилось в силу различных обстоятельств. Среди них
можно выделить отсутствие в этих документах прямого указания; компромиссный
характер постановления совместного заседания Политбюро ЦК и президиума ЦКК
от 5 января 1925 года. Вскоре, однако, вопрос о том, что Сталин не может
быть Генеральным секретарем, встал открыто. На XIV съезде партии в 1925
году Сталин уже имел достаточно сил для установления единовластия. Для
этого он выбрал такую тактику: оказал поддержку Н.И. Бухарину по коренным
вопросам деятельности партии и общественно – политической жизни страны. Это
дало основание Зиновьеву и Каменеву обвинить Политбюро и ЦК в «кулацком
уклоне». В частности Л.Б. Каменев заявил: «Мы против того, чтобы создавать
теорию «вождя». Мы против того, чтобы делать «вождя»». То была первая
попытка в истории партии отстранить от руководства Сталина. Это заявление
Каменева на съезде произвело эффект разорвавшейся бомбы, но потерпело
поражение. К этому времени Сталину удалось склонить на свою сторону ряд
членов партии и подчинить себе партийный аппарат. Не последнее значение
здесь имело и то обстоятельство, что заодно со Сталиным выступал один из
виднейших членов партии – Н. И. Бухарин. Иосиф Виссарионович не без помощи
Бухарина использовал сложившуюся ситуацию для «отсечения» от руководства
партии сначала Троцкого, а затем Каменева и Зиновьева. Сталин в ходе новой
дискуссии занял единственно верную для себя тактическую позицию:
сопоставляя многочисленные цитаты, он показал, что недавно эти люди сами
обвиняли друг друга в неверности Ленину и ленинизму, и показал, таким
образом, их беспринципность. Другую более «тяжелую работу» в споре с
Троцким, Каменевым и Зиновьевым Сталин предоставил Бухарину и его
последователям. Это содержало в себе довольно хитрый ход: оттеснить и
Бухарина и его единомышленников от прямых связей с партийным аппаратом и
подавляющего большинства партийных масс. Стравить между собой Троцкого и
Бухарина, а затем «разделаться» и с победителем этой схватки.
XV съезд партии в декабре 1927 года подтвердил выведение из Политбюро,
а затем и исключение из партии Троцкого, Каменева и Зиновьева (также были
исключены еще 75 видных деятелей партии). В 1928 году ряд оппозиционеров
заявили о своем отказе от оппозиционной деятельности и подчинении решениям
партии, в том числе Каменев и Зиновьев, он и были восстановлены в партии.
против же троцкистов репрессии были усилены, они были сосланы в отдаленные
районы страны или помещены в тюрьмы. Сам Троцкий в 1928 году был выслан за
пределы СССР, а оппозиция его идейно и организационно разгромлена. По воле
Сталина участники оппозиции стали изображаться как «враги народа» и шпионы
иностранных государств.
В 1928-1929 годах Н.И. Бухарин и его последователи А.И. Рыков, М.П.
Томский, А. Слепков, Д. Марецкий, Е. Цетлин и другие – начинают выступать
против политики проводимой Сталиным. Проанализировав положение дел в партии
и в обществе, они поняли, насколько пагубен курс, проводимый Сталиным.
Вождь и его окружение вели политику в отношении деревни, которая
раскалывала рабочий класс и крестьянство, насаждала бюрократические методы
в партийной жизни, была диктатом во взаимоотношениях с братскими партиями.
Особая ставка делалась на обострение классовой борьбы. Таким образом, в
центре развернувшейся полемики стояли вопросы социалистического
строительства в СССР и тактики Коминтерна. Разногласия изначально приобрели
политический характер, к чему стремился Сталин и чего не боялся Бухарин,
теоретик и идеолог партии, воспитанный на принципах ленинской демократии.
Его, в отличие от Зиновьева и тем более Троцкого, не интересовал захват
поста генсека. Для правильного понимания разворачивавшихся событий следует
иметь в виду политическую расстановку сил к этому времени в Политбюро.
Сталина твердо поддерживали только Молотов, Куйбышев, Ворошилов, иногда к
ним примыкал Калинин, ещё два члена – Орджоникидзе и Рудзутак зачастую
занимали колеблющуюся позицию. Кроме Бухарина, Рыкова, Томского кандидатами
в члены Политбюро были руководитель московских коммунистов Н.А. Угланов и
ещё ряд секретарей местных организаций.
Одним из первых документов относящихся к новой ситуации было письмо
Бухарина Сталину датированное 1 – 2 июня 1928 года. В нем отмечалось, что в
руководстве партии отсутствует целостный план выполнения решений XV съезда
ВКП(б), в нем указывалось на нарастание со стороны Сталина курса на
принятие чрезвычайных мер в деревне, проведение в жизнь линии отличной от
намеченной партийным съездом. Дальнейшее развитие события получили на
пленумах ЦК в июле 1928 года, на собрании Московской парторганизации в
сентябре того же года, в докладе Бухарина посвященного пятой годовщине со
дня смерти Ленина, в его публицистических выступлениях в печатных органах.
Бухарин также в противовес Сталину считал, что НЭП не исчерпал свои
потенциальные возможности и есть реальная основа продолжить политику
кооперирования, как это предлагал в своё время Ленин. Особенностью
выступлений Бухарина и его соратников было то, что они не носили
фракционного характера, не являлись «правым» или каким-либо другим уклоном
в партии. Скорее всего, можно говорить о происходившем противоборстве или
плюрализме мнений в рамках Политбюро ЦК партии в ленинском духе. Обострение
происходит в 1929 году при рассмотрении на заседания Политбюро ЦК и
Президиума ЦКК заявления Бухарина от 30 января, а затем совместной
декларации Бухарина, Рыкова и Томского от 9 февраля – так называемой
«платформы троих». В этих документах были поставлены вопросы о гибельности
проводимой Сталиным внутренней политики – «военно-феодальной эксплуатации
деревни» и политики в отношении Коминтерна. В полный голос прозвучало
предложение о необходимости коренного изменения состава Политбюро. Это
подразумевало прямое отстранение Сталина от руководства партией, но открыто
об этом не говорилось и не писалось, и это был роковой просчет Бухарина и
его приверженцев. Таким образом, ещё одна реальная возможность изменить
расстановку сил была упущена. Со своей стороны Сталин не замедлил
воспользоваться создавшейся ситуацией. Он перешел в решительное наступление
с целью укрепить свои позиции. В ходе этого использовались разнообразные
меры: консолидация и сплочение своего окружения, перетягивание на свою
сторону колеблющихся членов Политбюро ЦК и ЦКК и руководителей местных
партийных организаций, которые симпатизировали сталинскому чрезвычайному
курсу. В апреле 1929 года был проведен Объединенный пленум ЦК и ЦКК, а в
июне – пленум Исполкома Коминтерна. В своих выступлениях Бухарин предпринял
новую попытку обосновать свои позиции в вопросах дальнейшего строительства
социализма и противостоять стремлениям Сталина, представить его как
организатора новой оппозиции курсу партии, каковым он на самом деле и не
был. Для Вождя народов необходимо было подтверждение «обострения классовой
борьбы» и в отсутствии такового в действительности надо было использовать
то, что имелось. Он перешел в яростное наступление, его речь «О правом
уклоне в ВКП(б)» получила поддержку большинства участников этого форума.
Характерно, что Сталин вел свою борьбу с Бухариным целеустремленно,
используя все возможные средства. Его задачей было не только унизить и
деморализовать своих оппонентов, но и не допустить их сплочения для борьбы
с ним. Поэтому он стал добиваться публичного признания их ошибок.
Результатом стало выведение Н.И. Бухарина из состава Политбюро ЦК в ноябре
1929 года. Затем последовало освобождение от поста члена президиума
Исполкома Коминтерна, а Рыков и Томский получили предупреждение. Но до
полной победы было ещё далеко. Очень сильно осложняло борьбу со сталинской
чрезвычайщиной то, что каждая публикация Бухарина в печати
квалифицировалась как антипартийное выступление. И если критикуешь Сталина
– значит, нападаешь на партию.
