Высших правительственных чинов требовали согласия парламент. Или Совета
— так возродился отстаиваемый на первом этапе революции принцип ответственного правительства. И Особой статьей конституции полномочия лорда-протектора закреплялись за О. Кромвелем.
ПРОТЕКТОРАТ
16 декабря 1653 года В этот день ровно в час пополудни пышный кортеж
двинулся из Уайт-холла в Вестминстер между двумя линиями солдат. Прибыв в
Вестминстерхолл кортеж вошел в залу канцлерского суда на одном конце
которой было поставлено кресло правителя. Когда Кромвель стал перед этим
креслом и все присутствовавшие разместились вокруг него генерал Ламберт
объявил что, парламент распущен по добровольному согласию его членов и
просил лорда-генерала от имени армии и трех наций в силу необходимости
вытекающей из самого положения дел принять протекторат над республикой
Английской Шотландской и Ирландской. После минутной, скромной
нерешительности Кромвель дал свое согласие. Тогда один из секретарей совета
Джессон прочел конституционный акт где в сорока двух пунктах был изложен
смысл протекторского правления. Кромвель произнес и подписал клятву
«принять на себя управление и протекцию над соединенными нациями сообразно
правилам изложенным в прочитанном акте».
Вынужденного во всем этом ровно ничего не было. Возможным представлялся
выбор из трех комбинаций: или провозглашение королем Карла II или
диктатура парламента или же наконец, протекторат Кромвеля. добровольно.
Вот как действовал Кромвель с роялистскими заговорщиками; против них
устремлял он свои демонстрации, грозившие строгими мерами, а в случае нужды
приводил в исполнение и самые эти меры, частью для действительной защиты
себя от их замыслов, частью же для того, чтобы собрать вокруг себя
республиканцев, полных ненависти или проникнутых духом беспокойства. В
поводах к этому недостатка не было. Через месяц после провозглашения
протектората в Сити было открыто сборище, состоявшее из одиннадцати
роялистов, замышлявших произвести общее восстание партии и убить Кромвеля;
в апреле была найдена прокламация, якобы от имени Карла II, в которой
говорилось что «убить протектора — это подвиг, одинаково приятный Богу и
всем честным людям». За голову назначалась высокая цена, чины, кресты,
ордена и земли. Жаркая борьба разгоралась между Кромвелем парламентом и
армией, так как Кромвель все дальше и дальше уходил от сорока двух статей и
приближался к образцу старой, им же уничтоженной монархии. Сущность его
протекторства вначале сводилась к тому, что «верховная и законодательная
власть Англии сосредоточивается в одном лице и в народе, собранном в
парламенте». Одно лицо и было зародышем начинавшейся монархической реакции.
Кромвель сильно ускорил ее приход. Конституционный акт предоставлял частью
одному ему лично, частью при содействии государственного совета, от него же
зависевшего, почти все атрибуты королевской власти. Он поспешил
воспользоваться этим. Судьям и всем высшим государственным чиновникам велел
он тотчас выдать рескрипты, им самим подписанные. Все публичные акты,
административные и судебные, совершались его именем; он торжественно
установил свой государственный совет и подчинил его рассуждения большей
части тех правил, которым издревле следовал парламент. Дом его принял всю
пышность и все формы двора. В сношениях с иностранными посланниками он ввел
правила и этикетсуществовавшие при первоклассных монархических дворах.
И всюду носился слух что он скоро будет королем, что он уже король и
коронован тайно.
Но он не торопился... в этом по крайней мере. Зато, совершал он многие из
тех реформ на которые Долгий парламент и парламент баребонский потратили
столько слов. Управление финансами, поправка, содержание дорог, положение
содержавшихся под стражею за долги и внутреннее управление тюрем — все было
установлено в видах доброго порядка. Дуэли были запрещены. Новый устав,
тщательно обработанный, ввел в разумные и гуманные границы судебную
расправу. Христианские проповеди и разумное управление приходами были
поощрены.
Улучшены школы и положение школьных учителей, а 12 апреля 1665 года было
наконец издано повеление о присоединении Шотландии к Англии.
Внешняя политика Кромвеля была более чем блестяща. Она была преисполнена
национального достоинства. Перед величием гения протектора принуждена была
склониться сама Европа. Сначала она признала его в сане, потом невольно
подчинилась его руководству. По прошествии полувека, в течение которого
Англия едва ли имела более веса в европейской политике, чем Венеция или
Саксония, она вдруг сделалась самой грозной державой в свете, предписала
Голландии условия мира, отомстила варварий-ским пиратам за обиды,
нанесенные ими всему христианскому миру, победила испанцев на суше и на
море, завладела одним из прекраснейших Вест-Индских островов (Ямайкой) и
приобрела на фламандском берегу крепость (Дюнкирхен), утешившую
национальную гордость за потерю Кале. Она царила на океане. Она шла во
главе протестантских интересов и протестантского движения. Все реформатские
церкви, рассеянные по римско-католическим королевствампризнавали Кромвеля
своим покровителем. Гугеноты Лангедока/ пастухи/ которые в своих альпийских
деревушках исповедовали протестантизм древнее аугсбургского, были защищены
от притеснения одним лишь звуком его великого имени. Сам папа принужден был
проповедовать гуманность и умеренность папистским государям, ибо голос,
редко угрожавший по-пустому, объявил, что, если бы народу Божию не было
оказано снисхождения, английские пушки загремели бы в замке св. Ангела...
Однако все эти поразительные успехи отнюдь не мешали Кромвелю ссориться с
парламентом и все больше расходиться с ним.
Мы уже видели что английская революция преследовала две цели: во-первых — восстановление старых английских вольностей (сюда надо включить параграфы
Великой хартии и принципы самоуправления); а во-вторых — свободу совести. К этому постепенно присоединились пункты радикальной программы: уничтожение феодализма, королевской власти, государственной церкви и палаты лордов.
Революционным принципом было проведение в жизнь личного начала. Свобода
совести и мысли, книгопечатания/ митингов/ равноправность всех перед
законом, уничтожение привилегий крови и другие требования радикалов
призваны были расширить сферу прав каждого отдельного человека за счет
сословного или государственного начала.
Было время, когда Кромвель несомненно и очевидно сочувствовал всем этим
принципам. Но между Кромвелем — полковником парламентской армии, и тем же
Кромвелем — лордом-протектором Англии—разница очень существенная
На самом деле ему предстояла дилемма: или упрочить свою власть до той
степени, когда она станет выше всяких посягательств, или же рано или поздно
отправиться на эшафот. Казнь Карла была сожжением кораблей. После нее
возвращаться назад было невозможно. Примирение с Карлом II, которое в идее
соблазняло многих дипломатов, задумавших даже бракосочетание младшей дочери
протектора, леди Франциски, с наследником Стюартов, принадлежало к области
утопий. «Карл,— говорил Кромвель— никогда не простит мне смерти отца, а
если бы он простил, то был бы недостоин короны». Чтобы поддерживать свою
власть, Кромвелю надо было постоянно усиливать ее. Ведь его власть, в
сущности, не признавали, ей только подчинялись. Ему не прощалось ничто. Все
с нетерпением ждали, когда же наконец счастливая звезда изменит ему, когда
его зарежет нож заговорщика/ разобьют испанцы/ взорвут паписты или
сектанты? Кромвель отличался слишком проницательным умом, чтобы
удовлетвориться внешней покорностью и почить на лаврах
«Кромвель,— говорит Гизо,— вовсе не был философ. Он действовал не по
предварительно обдуманному и систематически расположенному плану но
руководствовался в деле управления высоким инстинктом и практическим
смыслом человека, которому Божий перст назначил править народом».
«План Кромвеля,— говорит Маколей,— с самого начала имел значительное сходство с древней английской конституцией, но через несколько лет он счел возможным пойти далее и восстановить почти все части прежней системы под новыми названиями и формами. Титул короля не был возобновлен, но королевские прерогативы были вверены лорду верховному протектору. Государь был назван не величеством, а высочеством. Он не был коронован и помазан в
Вестминстерском аббатстве, но был торжественно возведен на престол, препоясан государственным мечом, облачен багряницей и наделен драгоценной
Библией в Вестминстерском зале. Его сан не был объявлен наследственным, но ему было дозволено назначить преемника, и никто не мог сомневаться, что он назначит сына».
Палата общин была необходимой частью государственного устройства. В учреждении этого собрания протектор обнаружил мудрость и политический смысл/ которые не были как следует оценены его сонременнмками. Недостатки древней представительной системы, хотя вовсе не такие важные, какими они сделались впоследствии, уже замечались людьми дальновидными. Кромвель преобразовал эту систему на следующих основаниях: маленькие города были лишены привилегий, число же членов за графства было увеличено. Очень немногие
города без представительства успели до того времени приобрести важное
значение. Из этих городов самыми видными были: Манчестер, Лидс и Галифакс.
Представители были даны всем трем. Прибавлено было число членов за столицу.
Избирательное право было устроено так, что всякий достаточный человек,
владел ли он поземельной собственностью, или нет, мог вотировать за
графство, в котором жил. Несколько шотландцев и несколько колонистов-
англичан, поселившихся в Ирландии, были приглашены в собрание,
долженствовавшее издавать закон для всех частей Британских островов.
В реформах Кромвеля заключается, конечно, зародыш всех последующих
преобразований в области избирательного права. Но действовал он более чем
осмотрительно: он не только не уничтожил ценза, но даже не уменьшил его. С
другой стороны, история выборов во все его парламенты часто возмущала
людей, стоящих на точке зрения права. Выборы эти всегда производились под
сильным административным давлением, и протектор никогда не стеснялся
прибегать к самым экстраординарным мерам, чтобы обезопасить себя от короля
или протеста парламента. Первая палата общин, какую народ избрал по его
приказанию, выразила сомнение в законности его авторитета и была распущена,
не успев издать ни одного акта. Вторая признала его протектором и охотно
сделала бы королем, но упорно отказывалась признать его новых лордов. Ему
не оставалось ничего более как распустить и ее. «Бог,— воскликнул он при
расставании,— да будет судьею между мной и вами!»
В тщетных попытках обезопасить спою власть от всяких поползновений,
Кромвель настойчиво искал для нее таких опор, которые не исходили бы прямо
из его личного величия и гения. Оттого-то так настойчиво уподоблял он себя
королю, где только это было возможно; оттого-то задумал он восстановить
палату лордов. Это было очень трудное дело. Кромвель застал уже существовав-
шее дворянство, богатое, весьма уважаемое и настолько популярное между
другими классами, насколько какое-нибудь дворянство когда-либо бывало. Если
бы он как король Англии повелел пэрам собраться в парламент согласно
древнему обычаю государства, многие из них без сомнения повиновались бы
призыву. Но этого он не мог сделать. Он только предложил главам знаменитых
фамилий занять места в своем новом сенате. Те отказались. С их точки зрения
согласие было бы равносильно унижению достоинства, как своего, так и
родового. Они тоже спрашивали ежеминутно: «Ваши полномочия. Ваше
Высочество? Покажите нам их!» Протектор поэтому был принужден наполнить
свою верхнюю палату новыми людьми/ успевшими в течение последних смутных
времен обратить на себя внимание. Это было наименее удачное из его
предприятий, не понравившееся всем партиям. Левелле-ры гневались на него за
учреждение привилегированного класса. Толпа, питавшая уважение к великим
историческим планам, без удержу смеялась над палатой лордов, в которой
заседали счастливые башмачники и извозчики, куда были приглашены немногие
дворяне и от которой все старинные пэры отворачивались с презрением.
