Был ли Сад атеистом? Он говорит о своем атеизме еще в дотюремный период, о
чем свидетельствует его "Диалог...", но затем начинаешь сомневаться в этом
в виду его яростного святотатства. Один из его самых жестоких персонажей
Сен-Фон вовсе не отрицает Бога. Он довольствуется тем, что выводит
гностическую теорию злого демиурга, делая из нее соответствующие выводы.
Да, Сен-Фон - не маркиз де Сад, персонаж никогда не тождественен автору.
Однако все персонажи де Сада отрицают существование Бога, вводя довод,
зеркальный доказательству Канта: существование Бога предполагало бы его
равнодушие, злобу или жестокость. Самое значительное произведение Сада
заканчивается демонстрацией тупости и злобности божества. Невинную Жюстину
застает в пути гроза и преступник Нуарсей дает обет обратиться в
христианство, если молния не ударит в нее. Но молния поражает Жюстину.
Нуарсей торжествует...
Согласно Саду, история религий ясно показывает, что богу свойственно
убивать. Тогда какой смысл человеку быть добродетельным? Сад отрицает
человека и его мораль исходя из того, что и то, и другое отрицается Богом.
И он же отрицает бога, как "...единственную идею, которую нельзя простить
человечеству". Сад начинает, как писатель, именно с разоблачения этой
мистификации. Он разбирает и глупую ложь и завуалированный обман. Первый
урок, который получает Жюльетта в монастыре - урок либертинажа, но второй -
урок атеизма. Сад уничтожает один храм и на его обломках строит другой -
храм Природы. Природа получается, как бы заменителем Бога. Она - это
созидающая сила, только ей мы обязаны своим существованием. Но той же точки
зрения придерживаются многие современники Сада. И маркиз не останавливается
на достигнутом. С тем же усердием он начинает выстраивать новую теорию -
теорию отрицания Природы. Все великие либертены Сада оправдывают свои
прихоти, ссылаясь на Природу: "...мы виноваты в следовании нашим простейшим
желаниям не более, чем море, вздымающее волны". Но они же объявляют Природу
жестокой, кровожадной и одержимой духом разрушения. И Бог, и Природа желали
бы "полного уничтожения всех живых существ, чтобы создавая новые,
насладиться своей властью..." И какой же из этого делает вывод Сад?"
Давайте отважимся совершить насилие над этой непонятной Природой, овладеем
искусством наслаждаться ею."
А в "Жюльетте" он заявляет еще решительней: "Раз человек сотворен, он более
не зависит от природы; раз уж природа бросила его, она более не имеет над
ним власти".
Человек не обязан подчиняться естественному порядку, поскольку он ему
совершенно чужд. Поэтому он свободен в своем нравственном выборе, который
ему никто не в праве навязывать. Тогда почему из всех открытых перед ним
путей Сад выбирает тот, который ведет к преступлению? Природе угодно
преступление, более того, Природа сама по себе преступна. Тогда как же
можно отрицая законы Природы в тоже время следовать им? И вообще, стоило ли
с таким пылом разрушать одну химеру, чтобы потом построить другую, которую,
в свою очередь, отмести. И остаться... Ни с чем? Неужели мы должны
признать, что маркиз запутался в собственной философии? Или же... Не есть
ли вся теологическая система Сада лишь пародия на весьма модное в то время
увлечение атеизмом?
Первое что сделал маркиз после окончания первого срока заключения - он
попросил священника об исповеди... Был ли Сад атеистом? Еще немного мы
скажем об этой теме в главе посвященной революционным устремлениям маркиза.
Глава 3. РЕВОЛЮЦИОНЕР
Для любого роялиста Сад будет в первую очередь не последним деятелем
Французской революции. Действительно, Сад - дитя своего века, не мог не
мечтать о будущем царстве свободы и справедливости. И когда в 1790 году
именно республиканское правительство даровало ему свободу, Сад мог
надеяться, что в его жизни начинается новый период. Он не имеет семьи (жена
потребовала развода), он изгнан старым обществом - так да здравствует
новое! Пьесы Сада ставятся в театрах, он популярен и даже назначен
комиссаром государственного совета по здравоохранению, а в дальнейшем -
председателям секции Пик и присяжным революционного трибунала. Сад с
энтузиазмом занимается политической деятельностью на благо Республики, до
нас дошли его речи и брошюры.
Однако роман с Республикой продолжался недолго - ведь этим новым миром
правили те же фальшивые законы, что и раньше. И самое свое значительное
"политическое" произведение "Французы..." Сад вставляет в середину
"Философии в будуаре".
В этой брошюре имеется два раздела, посвященных будущим принципам
государственного устройства Республики, как их декларирует Сад. Первый из
них касается религии, и основные его положения можно считать
сформулированными, если бы не одно обстоятельство. У Сада на тот момент
появилась новая платформа для его рассуждений. Пьер Клоссовски прав,
подчеркивая, что сей документ доказывает революционерам, что их республика
основывается на убийстве короля, помазанника божьего, и что гильотинировав
Бога 21 января 1793 года, они тем самым лишили себя права на преследование
злодейства и цензуру преступных инстинктов. Монархия, утверждающая идеи
Бога, тем самым утверждала сама себя. Республика же ни на что другое не
опирается, как на себя, и нравы в ней лишены всякой опоры. Сад оправдывает
в книге любое преступление и, в первую очередь, убийство. И в ужасе
отшатывается, когда его идеи общество воплощает на практике. Казалось бы,
когда общество узаконило убийство, Сад вместо того, чтобы безнаказанно
мучить и убивать дискредитирует себя... гуманностью. В то время, как
хладнокровный палач Сансон ежедневно получал от общественного обвинителя,
Фуке-Тьенвиля "пациентов", набивал ими тележки, не просыхающие от крови,
вез на площадь Революции и там, под радостный вой толпы, заставлял их
чихать в мешок, как тогда называли гильотинирование, а проконсул Лебон
выстраивал в Аррасе вокруг эшафота детишек, чтобы из них получились стойкие
патриоты и любовался казнью с балкона, попивая вино и слушая "Са ира" и
держал пари, какую гримасу состроит осужденный; в то время, как проконсул
Карье в Нанте устраивает "республиканские свадьбы" - массовые потопления
невиновных, маркиз помогает скрываться от преследования ранее проклявшим
его аристократам (про мадам Монтрей мы уже писали). Сравним два письма...
"Слезы радости текут по моим щекам, заполняют душу. Сегодня вечером мы
расстреляли 230 мятежников" - это из письма будущего министра полиции
Наполеона Фуше коллегам в Конвент.
"Вечная гильотина перед глазами нанесла мне больше вреда, чем все Бастилии,
вместе взятые" - а это уже де Сад, уже после заключения по обвинению в
умеренности.
Так что же, принципы маркиза, предлагаемые им для повсеместного внедрения в
Республике - ложь? Или это просто доведение до абсурда основных идей
революции, а значит - опять пародия?
Глава 4. ПИСАТЕЛЬ
Любой разговор о Саде будет неполным без упоминания еще одной его ипостаси
- как литератора. Еще в 1782 году маркиз приходит к выводу, что "отныне
только литература будет наполнять его жизнь восторгом, вызовом,
искренностью и усладами воображения." Маркиз писал лихорадочно, неистово и
чрезвычайно много. И плохо... Сейчас только самый рьяный почитатель маркиза
будет отрицать очевидный факт: маркиз не был не только великим, но даже и
хорошим писателем, его творчество ценят отнюдь не в силу его литераторских
достоинств. С другой стороны, Сада нельзя назвать и обычным графоманом,
компенсирующим личные неудачи обильным письмом. Но не место здесь говорить
о чисто литературоведческих моментах. Остановимся лишь на двух деталях.
Первое. Все персонажи Сада абсолютно нереальны. Условны. Воспринимать
всерьез Дольмансе, Нуарсея или Жюльетту так же нелепо, как Змея-Горыныча
или Бабу Ягу. Маркиз даже не пытается придать им видимость правдоподобия.
Герои оперируют миллиардами ливров и тысячами жизней, ведут философские
беседы и увлеченно занимаются любовью; все это описывается с такой
тщательностью, что читатель говорит..." - Не верю!" И Сад не пытается его
разубедить, наоборот, постоянно подчеркивает обстановку плохого театра,
ярмарочного балагана...
Второе. Все книги Сада - это нагромождение на первый взгляд очень стройных,
но на второй - абсолютно нелогичных формул и сентенций, поданных причем с
таким изяществом и непринужденностью, что перестают восприниматься как
нечто аморальное, а становятся искусством для искусства. Приведем лишь один
пример. Сад постоянно утверждает разрушение всего и вся, начиная от одной
жизни и кончая городами и странами, чумой и войной. И это всеобщее
уничтожение, беспорядок, хаос утверждается через строгий порядок - во всем,
начиная с устроения любовной сцены и кончая организацией всяких тайных
обществ со строгим уставом и регламентом. Тут даже диалектикой не пахнет,
тем более, что Сад не использовал ее принципы, это больше похоже на простой
недосмотр.
Таки ради чего стоило изводить горы бумаги? Мы не можем упрекнуть Сада ни в
глупости, ни в некультурности, да и на все наши вопросы он дал ответ в эссе
"Мысль о романах" Послушаем маркиза.
"...не прекращают спрашивать: чему служат романы? Чему они служат, о
лицемеры, извращенцы, ибо вы одни задаете этот вопрос, они для того, что бы
описывать вам такими, какие вы есть, с вашей гордыней, которую вы пытаетесь
скрыть, ибо боитесь последствий. Будучи, если так можно выразиться,
картиной нравов века, роман, как и история, важен философу, желающему
познать человека."
Ненастоящие люди, необоснованные идеи... Печальная картина.
И еще. Был ли Сад живописцем порока, поставившим именно его во главу угла?
И опять маркиз сам ответил на этот вопрос. "...говорят, что мои кисти
слишком сильны, и я обращаясь к читателю, изображаю порок омерзительным.
Хотите знать почему? Я не желаю пробуждать любовь к пороку..." Вопрос в
другом - что Сад понимал под пороком? Вышеприведенное замечание, без
сомнения, попытка оправдаться перед читателем (недаром сам Сад всегда
отрицал авторство "Жюстины"), но и не только. В персонажах Сада общество не
могло не узнать себя. И этого оно ему не простило, обвинив его в извращении
ума, так же как и он обвинял общество.
Так какую же идею проповедовал Сад? А на этот вопрос автор постарался в
неявной форме ответить. Видимо, пришло время сформулировать этот вопрос
четко.
Маркиз не сумел добиться от общества личной свободы, которую невозможно
получить от общества просто потому, что оно, без всякого на то права,
присвоило себе полномочия устанавливать ее рамки. Свобода стала для него
неким символом, который он наделил уже новыми чертами, провозгласив свободу
всеобъемлющей и изначально принадлежавшей лишь узкому кругу лиц, просто
потому, что остальные до нее еще не доросли. А над остальными маркиз просто
посмеялся.
Глава 5. УЛЫБКА МАРКИЗА
Юмор, пусть даже и черный, пронизывает все книги де Сада. Просто его
начинаешь замечать не с первого и даже не со второго раза. Те, кто упрекает
маркиза в том, что он мрачный писатель, просто читали его один раз.
Примеров было приведено уже множество, но они касались по большей части
сатиры или гротеска. Автор не откажет себе в удовольствии привести еще
несколько фрагментов, чисто остроумных:
(располагается как всегда, четко организованная группа для любовных утех)
" - А мне что прикажете делать? - спросил Нуарсей.
- Размышлять - коротко ответил министр. - вы будете держать свечку и
размышлять о превратностях судьбы.
(Жульетта)
"Констанс, супруга герцога и дочь Дюрсе, - высокая, стройная женщина, как
будто созданная, чтобы ее рисовали. Изящество талии шло отнюдь не в ущерб
свежести: пухленькая, с восхитительными формами и кожей белее лилий, она
часто побуждала вообразить, что сама Любовь позаботилась о ее обработке.
Глаза большие, черные, полные огня, рот очень маленький, украшенный самыми
изумительными зубами, какие можно представить; язык тонкий, узкий, алый;
дыхание слаще розового... Отчетливо изогнутая поясница восхитительной
линией переходит в... жопу.... очаровательный приют затей сладострастия...
(120 дней Соддома)
И, конечно, завещание маркиза, чей сюрреалистический тон побудил Андре
Бретона включить его в Антологию черного юмора, выпущенную в 1940 году.
" - Я категорически запрещаю вскрывать мое тело под каким бы то ни было
предлогом. Я требую, чтобы 48 часов его хранили в комнате, где я скончаюсь,
в деревянном гробу, который следует заколотить только по истечении срока,
предписанного выше, по истечении оного названный гроб будет заколочен; во
время этого промежутка надлежит отправить посыльного к сеньору Леонорману,
торговцу дровами, чтобы попросить его прийти вместе с телегой за моим телом
и транспортировать его в лес моей земли в Мальмэзоне, где я хочу, чтобы оно
было похоронено в первом попавшемся кустарнике, находящемся с правой
стороны упомянутого леса, если входить со стороны старого замка по большой
аллее, его пересекающей. Яма будет вырыта в этом кустарнике мальмэзонским
крестьянином, под наблюдением сеньора Ленормана, который оставит мое тело
лишь после перемещения его в названную яму. Как только яма будет засыпана,
надлежит набросать сверху желудей, дабы потом и место названной ямы, и
кустарник выглядели как прежде и следы моей могилы исчезли с поверхности
земли. Ибо я льщу себя надеждой, что память обо мне сотрется из людской
головы..."
Завещание маркиза так и не было выполнено...
После смерти де Сада нам не осталось ни одного его портрета, только
невнятные описания полицейских протоколов. Автор неоднократно пытался
вообразить себе этого человека. Несмотря на то, что в каждом случае портрет
получался другим, одна деталь его оставалась неизменной. Маркиз улыбался
легкой полуулыбкой, слегка напоминающей джокондовскую.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
А теперь настала самая пора объяснить: а при чем здесь собственно XX век? А
вот при чем. Дело все в том, что только сейчас перед нами появилась
возможность по достоинству оценить вклад маркиза в мировую философию и
литературу. И не потому, что в XX веке была проведена большая работа в
области патосексологии - все уже было классифицировано маркизом. И не
потому, что все ужасы маркиза меркнут (но и выгодно оттеняются) пред
ужасами века нашего. И даже не по тому, что публиковать нормально книги
Сада начали в XX веке. А потому, что (и это пытался доказать автор)
единственная ценность, на полном серьезе восхваляемая маркизом - личная
свобода, лишь в XX веке показалась на горизонте. Впрочем, есть исключение -
Сад сумел стать свободным, хотя бы в литературе, и наглядно показал нам,
как достичь того же. Улыбаясь. Это не единственная его заслуга. Да и само
утверждение выглядит достаточно спорным. А может все дело в том, что и над
нами маркиз хитро сыронизировал? Но тогда любая попытка объяснить
творчество маркиза бессмысленна.
Автор, по крайней мере, попытался.
БИБЛИОГРАФИЯ
В работе автор использовал следующие работы российских и зарубежных исследователей творчества маркиза:
Симона де Бовуар. Нужно ли аутодафе?
Жильбер Лели. Садомазохизм Сада.
Пьер Клоссовский. Сад и революция. Сад, мой ближний.
Морис Бланшо. Сад.
Жорж Батай. Сад и обычный человек.
Суверенный человек Сада.
Альбер Камю. Литератор.
Ролан Барт. Сад-I
Михаил Рыклин. Нетки в зеркалах.
Иван Карабутенко. В саду маркиза де Сада.
Даты жизни маркиза взяты из переведенного А.Панибратцевым Собрания
Избранных отрывков Донасьен-Альфонс-Франсуа маркиза де Сада,приготовленного
Жильбером Лели.
Страницы: 1, 2
