А кто против Горбачева? Те же самые силы, но теперь уже в зависимости от того, какие у них имеются программы вывода страны из кризиса, поскольку абсолютно все убеждены, что М.С. Горбачеву сделать это не удастся. Процесс разрушения его политического имиджа, падения авторитета и влияния стал необратимым. Слишком много за минувшие шесть лет допущено ошибок, просчетов, сделано невыверенных политических ходов.
В этой ситуации М.С. Горбачеву помогает держаться у власти только
страх "правых", что победят "левые", и страх "левых", что победят "правые".
Политического центра, способного притягивать к себе хоть какие-то силы, в
стране практически нет. Ситуация уникальная, по сути дела, тупиковая.
Попытки самого Горбачева найти из нее выход заведомо обречены. Те, кто не
понимал этого прежде, начинают сознавать сейчас, после того как начался
процесс формирования новой президентской рати, вместе с которой М.С.
Горбачев уже пообещал уйти в отставку, если не удастся стабилизировать
обстановку, добиться перемен к лучшему.
Это заявление свидетельствует только о том, что президент политически дезориентирован и, похоже, деморализован. Иначе он должен был бы знать, что в обозримой перспективе сделать нечто такое, что можно было бы рассматривать как стабилизацию обстановки, а тем более как радикальный поворот к лучшему, ни ему, ни кому-либо еще не удастся. Развитие событий вышло из-под контроля, и в нынешней ситуации никто не сможет предсказать, какая очередная "бомба" взорвется на политическом полигоне страны. Но что бы ни случилось, вина за это будет возложена на М.С. Горбачева, на тот кабинет министров, который он формирует. Кто бы в него ни вошел, заведомо ясно, что там не будет ни одной действительно заметной личности, знающей себе политическую цену. Не исключаю, что именно по этим соображениям дистанцировались от президента А.Н. Яковлев и Э.А. Шеварднадзе, а также некоторые авторитетные эксперты из команды президентских советников.
Еще одним подтверждением образовавшегося вокруг М.С. Горбачева
политического вакуума стало выдвижение на пост вице-президента Г.И. Янаева.
Дело даже не в том, что после возникших сомнений при голосовании за его
кандидатуру на IV съезде народных депутатов СССР у президента не нашлось
другого решения, кроме как настаивать на повторном голосовании. Хотя он
должен был понимать, что, опуская бюллетени во второй раз, депутаты будут
выражать свое мнение уже не по кандидатуре Г.И. Янаева, а по вопросу о
доверии самому президенту. И одержанная победа была неубедительной.
В выборе Г.И. Янаева вице-президентом, как в капле воды, отразился
измельчавший политический масштаб личности М.С. Горбачева, то качество
Президента СССР, которое довершает сейчас его политическую гибель, -
непродуманность предпринимаемых ходов с точки зрения их неизбежных
последствий. Сделав своей правой политической рукой Г.И. Янаева, М.С.
Горбачев не только нанес невосполнимый урон своему авторитету и репутации
государственного деятеля, но вновь - в который уже раз! - способствовал
обострению конфронтации, усилению дестабилизации обстановки, чреватой для
него и для народа тяжелейшими бедами.
Так что же делать в этой ситуации? Добиваться отстранения Президента
СССР от власти?
В пределах конституционной процедуры это невозможно. Предложения лишить его поста, от кого бы они ни исходили, не получат необходимой поддержки. В аналогичной ситуации окажется и любая кандидатура, которую выдвинут на замену.
Невозможен и антиконституционный переворот, в силу не только внутренних, но и международных политических факторов.
Невозможно и развитие событий по восточноевропейским сценариям. Во-
первых, процесс перемен в нашей стране пошел по иному политическому руслу.
У нас он начался не снизу, а сверху. Во-вторых, советский народ в силу
неоднородной политической зрелости и активности никогда не сможет взять в
свои руки инициативу. А политической силы, способной под своими лозунгами
вывести на улицу чуть ли не половину населения, как это случилось, скажем,
в Чехо-Словакии, в нашей стране нет. Да, пожалуй, это и хорошо, что народ
пока не рвется делать политику на улице. Не те у нас традиции, не та
политическая культура, чтобы удержаться при этом в цивилизованных рамках.
Думаю, что у В.О. Ключевского были основания говорить, что массовые
антиправительственные выступления в России если и не начинаются, то
обязательно заканчиваются пугачевщиной. (Кстати, единственным политически
мотивированным оправданием введения в стране военно-милицейского режима
патрулирования можно считать лишь опасения народного бунта. Как известно,
бессмысленного и беспощадного. Но об этом нынешние власти предпочитают всуе
не поминать. Не накликать бы беды.)
Объективный анализ положения в стране приводит к выводу: все, что нам предстоит увидеть, будет не только жалкой и жестокой агонией политической карьеры Горбачева, но и часом страданий народа.
Спасение возможно только в одном случае. Если сам М.С. Горбачев,
осознав критический характер ситуации, сойдет с политической сцены
добровольно. После отставки Б.Н. Ельцина в 1987 году и Э.А. Шеварднадзе в
1990-м целесообразность отставки М.С. Горбачева вычисляется так же просто,
как валентность любого химического элемента по Таблице Менделеева.
Уход из официальной государственной политики Шеварднадзе, который
возглавлял, казалось бы, наиболее эффективное направление перестройки, мог
означать только одно - жесточайший удар по доверию к этой политике вообще,
если это доверие еще у кого-нибудь оставалось. Как и в случае с Б.Н.
Ельциным, демарш Э.А. Шеварднадзе поначалу вызвал недоумение, а затем
серьезную тревогу: если корабль перестройки, которым командует М.С.
Горбачев, покидает его первый помощник, значит, быть близкой беде или с
кораблем, или с капитаном. А тут еще фраза: "Это мой протест против
диктатуры".
В возникшей ситуации у Михаила Сергеевича, с точки зрения объективной
политической логики, оставался единственный шанс отвести от себя подозрения
и дезавуировать заявление Э.А. Шеварднадзе - любым способом уговорить его
остаться в рядах президентской рати. Лучше всего в латах вице-президента,
как вроде бы и планировалось до отставки министра иностранных дел,
оказавшейся для президента, если верить его словам, сюрпризом. По существу,
вопрос о сохранении Э.А. Шеварднадзе превратился в дело политической чести
Президента СССР. Он удержать возле себя Э.А. Шеварднадзе не сумел или не
захотел, предоставив тем самым возможность досужим политическим умам
фантазировать на тему - то ли еще будет!
Добровольный уход М.С. Горбачева в отставку мог бы стать спасительной встряской для общества, заставить закусивших удила доморощенных демократов и консерваторов осознать гибельность конфронтации, понять наконец, что без консолидации и гражданского согласия спасение страны невозможно.
Но до тех пор пока во главе государства остается Горбачев, цель консолидации недостижима. Разорвать же заколдованный круг может лишь сам президент. Для этого ему вновь потребуется проявить политическое мужество в сочетании с политической мудростью. Хватит ли Михаилу Сергеевичу того и другого? Очень хочется, чтобы хватило. Ведь выбор ему предстоит делать действительно неимоверно трудный: либо ужасный конец, либо ужас без конца.
Итоги перестройки.
К концу 1991 года мы имели гибрид бюрократического и экономического рынка (преобладал первый), имели почти законченый (именно за счет принципиальной юридической неопределенности в отношении формальных прав собственности) номенклатурный капитализма. Господствовала идеальная для бюрократического капитализма форма - лжегосударственная форма деятельности частного капитала. В политической сфере - гибрид советской и президентской форм правления, республика посткоммунистическая и преддемократическая.
Перед новой независимой Россией стояли очень трудные и масштабные задачи. Первоочередной и самой насущной была экономическая реформа, призванная вывести страну из кризиса и обеспечить россиянам достойный уровень жизни. В экономике для этого виделся единственный путь - переход к рыночным методам хозяйствования, пробуждение предпринимательской инициативы частных собственников.
За годы "перестройки" было сделано удивительно мало для реального
реформирования хозяйственного механизма. Принятые союзным руководством
законы расширяли права предприятий, разрешали мелкое частное и
кооперативное предпринимательство, но не затрагивали принципиальных основ
командно-распределительной экономики. Паралич центральной власти и, как
следствие, ослабление государственного контроля за народным хозяйством,
прогрессировавший распад производственных связей между предприятиями разных
союзных республик, возросшее самовластье директоров, недальновидная
политика искусственного, за счет дополнительной денежной эмиссий, роста
доходов населения, как и другие популистские меры в экономике - все это
привело к нарастанию в течение 1990-1991 гг. экономического, кризиса в
стране. Разрушение старой экономической системы не сопровождалось
появлением на ее месте новой. Эту задачу предстояло решать уже новой
России.
Предстояло продолжить процесс формирования свободного демократического общества, успешно начатый "перестройкой". В стране уже была реальная свобода слова, выросшая из политики "гласности", складывалась многопартийная система, проводились выборы на альтернативной (из нескольких кандидатов) основе, появилась формально независимая пресса. Но сохранялось преимущественное положение одной партии - КПСС, фактически сросшейся с государственным аппаратом. Советская форма организации государственной власти не обеспечивала общепризнанного разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную ее ветви. Требовалось реформировать государственно-политическую систему страны, что оказалось вполне по силам новому российскому руководству.
К концу 1991 г. экономика СССР оказалась в катастрофическом положении.
Ускорялось падение производства. Национальный доход по сравнению с 1990 г.
уменьшился на 20%. Дефицит государственного бюджета, т. е. превышение
государственных расходов над доходами, составлял, по разным оценкам, от 20%
до 30% валового внутреннего продукта (ВВП). Нарастание денежной массы в
стране грозило потерей контроля государства над финансовой системой и
гиперинфляцией, т. е. инфляцией свыше 50% в месяц, которая могла
парализовать всю экономику.
Ускоренный рост зарплат и пособий, начавшийся с 1989 г., увеличил
неудовлетворенный спрос, к концу года большинство товаров исчезло из
государственной торговли, но зато втридорога продавалось в коммерческих
магазинах и на "черном рынке". За период с 1985 г. по 1991 г. розничные
цены выросли почти в три раза, государственный контроль за ценами не мог
остановить инфляцию. Неожиданные перебои в снабжении населения различными
потребительскими товарами вызывали "кризисы" (табачный, сахарный, водочный)
и огромные очереди. Вводилось нормированное распределение многих продуктов
(по талонам). Люди опасались возможного голода.
Серьезные сомнения возникли у западных кредиторов в платежеспособности
СССР. Суммарный внешний долг Советского Союза к концу 1991 г. составлял
более 100 млрд. долларов, с учетом взаимных долгов чистая задолженность
СССР в конвертируемой валюте в реальном выражении оценивалась около 60
млрд. долларов. До 1989 г. на обслуживание внешнего долга (погашение
процентов и др.) уходило 25-30% от суммы советского экспорта в
конвертируемой валюте, но затем в связи с резким падением экспорта нефти
Советскому Союзу для приобретения недостающей валюты пришлось продавать
золотой запас. К концу 1991 г. СССР уже не мог выполнить свои международные
обязательства по обслуживанию внешнего долга. Экономическая реформа
становилась неизбежной и жизненно необходимой.
