Еще более противоречивыми, сложными, во многом эклектичными представляются
политические воззрения Витте, тяготевшие к откровенно консервативным и даже
реакционным общественно-политическим устоям. Как уже отмечалось, с детских
лет он был воспитан в духе строгого монархизма. «Вообще,— писал он в своих
мемуарах,-- вся моя семья была в высокой степени монархической семьей, и
эта сторона характера осталась у меня по наследству» . Действительно, идея
монархизма, своеобразно проэволюционировав под влиянием внешних
обстоятельств, продолжала главенствовать в его общеполитических
представлениях о формах государственного устройства.
Анализируя причины активизации массовых социальных движений в мире, Витте
главную из них видел в естественном стремлении человека к справедливости, в
борьбе с неравенством. «В сущности, по моему убеждению, это корень всех
исторических эволюции,-- делился он своими «открытиями» с В. П. Мещерским в
письме от 7 октября 1901 года. — С развитием образования народных масс —
образования не только книжного, но и общественного (железные дороги,
воинская повинность, пресса и проч.) — сказанное чувство справедливости,
вложенное в душу человека, будет расти в своих проявлениях». Процессы эти
неотвратимы. Но общественные перевороты, являющиеся их следствием, могут
проявляться и в формах «закономерных», если правительства в своей
законодательной деятельности считаются с ними, и в формах эксцессов, если
этим тенденциям не придать нужного направления и выхода. В возникновении
социалистических идей, считал он, проявляются глубочайшие жизненные
устремления народных масс, и готов был даже видеть в социализме силу,
которой принадлежит будущее. Но верно оценив сущность и направление
современного исторического процесса, Витте делал из этого весьма
своеобразный вывод. По его мнению, перед Европой в целом и перед Россией в
частности стоял выбор -— самодержавие или социализм. Только эти две
государственные формы могут удовлетворить массы. И по его убеждению,
наилучшей из них в этом плане является самодержавие, но «самодержавие,
сознающее свое бытие в охране интересов масс, сознающее, что оно зиждется
на интересах общего или социализма, существующего ныне лишь в теории».
Буржуазный парламентарный строй он считал нежизнеспособным, видел в нем
лишь переходную стадию развития к более совершенному общественному строю —
монархическому или социалистическому. Так охранительно-попечительная
политика самодержавия получала новое обоснование и содержание.
В основе этого утопического по существу воззрения лежал тезис об абсолютной
свободе верховной власти,- которая может действовать во благо всех классов,
слоев и групп населения. Примером в этом плане для Витте был Бисмарк,
который, перехватив ряд важнейших социальных требований у социалистов и
проведя соответствующие реформы, добился относительного социального мира в
стране и укрепления ее внешнеполитических позиций. В то же время он был
противником любых общественных самоуправляющихся организаций, не
вписывавшихся в самодержавно-бюрократическую структуру. Его идеалом была
сильная верховная власть, построенная на принципах просвещенного
абсолютизма, равно пекущаяся о «благоденствии» всех подданных и опирающаяся
в своей деятельности на крепкий бюрократический аппарат.
В конце XIX — начале XX века особое место во внутренней политике
правительства заняла земская тема, которая стала предметом самых острых
споров в правящих верхах в связи с поисками выхода из обострявшегося
политического кризиса. Поводом к полемике послужили разрабатывавшиеся в МВД
проекты распространения земств на неземские губернии и некоторого
расширения их хозяйственной компетенции. Определенная децентрализация
управления и расширение местного самоуправления рассматривались некоторыми
представителями российской бюрократии, в частности министром внутренних дел
И. Л. Горемыкиным, как средство укрепления основ самодержавия, местной
хозяйственной организации и одновременно как способ удовлетворения
некоторых претензий оппозиционных кругов общества. Витте выступил
решительным противником этих проектов. Им была подготовлена специальная
записка «Объяснение министра финансов на записку министра внутренних дел о
политическом значении земских учреждений» (1898 год), в которой
доказывалось, что самоуправление не соответствует самодержавному строю
государства. Он категорически возражал против введения новых земских
учреждений и предлагал реорганизовать местное хозяйственное управление,
усилив бюрократический аппарат и допустив лишь некоторое представительство
местной общественности. В ответ на новые доводы Горемыкина, что «местное
самоуправление не стоит в противоречии с началом самодержавной монархии» и
что его нельзя смешивать с народным представительством, Витте представил
еще одну записку, в которой, изложив, по сути, свою прежнюю позицию,
развернул аргументацию своих взглядов. Будучи конфиденциальной по форме,
записка была явно рассчитана на публику. И действительно, произошла, видимо
не без участия самого автора, «утечка информации» - документ был
опубликован за границей под названном «Самодержавие и земство» (Штутгарт,
1901) и получил широкую известность в России.
Чтобы снять с себя клеймо гонителя земств и ярого консерватора, Витте
поспешил объяснить читателям, что он не предлагает ни упразднения земств,
ни коренной ломки существующих порядков, что его предложения сводятся в
основном к реформированию местной правительственной администрации. Более
того, он сделал ряд оговорок, которые должны были засвидетельствовать
понимание им новых ценностей, привнесенных общественным прогрессом. Так, он
писал о признании в качестве важного фактора, определяющего уровень
развития общества, общественной и личной «самодеятельности», которая
определяет в конечном итоге мощь современного государства. По это, по его
мнению, возможно при любом строе, при самодержавии же эти качества
раскрываются наиболее полно.
Наряду с этим он утверждал, что в настоящее время «Россия не представляет
еще окончательно сложившегося государства и целостность се может
поддерживаться только сильной самодержавной властью». При самодержавном же
строе, с неизбежной при этом сильной бюрократизацией всех сторон жизни
общества, земство — непригодное средство управления. И не только потому,
что оно менее эффективно в сфере хозяйственного управления, но и главным
образом потому, что оно неизбежно приведет к народному представительству, к
конституции. Последняя же, по глубокому убеждению Витте, вообще «великая
ложь нашего времени». В России введение конституционных начал неизбежно
приведет к разложению «государственного единства».
Такой взгляд на самодержавие вполне соответствовал честолюбивому характеру
могущественного министра, влиятельное положение которого в период расцвета
его карьеры во многом основывалось на личном расположении к нему Александра
111. Положение всесильною визиря при неограниченном деспоте вполне его
устраивало и, видимо, подпитывало его политические пристрастия. Ситуация
начала меняться с восшествием на престол Николая II. Последнему не могли
импонировать манеры министра финансов, его настойчивость, некоторое
менторство и наставительность тона в разговорах, частое упоминание о воле
его отца при решении тех или иных вопросов. Резкость и прямота суждений
министра -- то, что нравилось Александру,—воспринимались новым императором
как развязность и даже наглость. По свидетельству Витте, Николай II «но
характеру своему с самого вступления на престол вообще недолюбливал и даже
не переносил лиц, представляющих собою определенную личность, то есть лиц
твердых в своих мнениях, своих словах и своих действиях» . Далеко не все
эти качества в полной мере можно приписать безоговорочно автору этих строк.
Действительно представляя собой выдающуюся личность, Витте, как мы видим,
не отличался особой целостностью ни идей, ни действий. Об эклектичности,
противоречивости, а порой и беспринципности его хорошо сказал К. II.
Победоносцев: «Витте умный человек... но он весь составлен из кусочков» '.
К тому же, вращаясь в среде, где процветали интриги, лицемерие и корысть,
он вынужден был принять «правила игры», и надо признать - усвоил их как
нельзя лучше. И все же эти оговорки не умаляют достоинств Витте как
государственного деятеля сложной переходной эпохи российской истории и как
яркой, оригинальной личности. Свидетельства же его о характере Николая и о
его отношении к своим министрам совпадают с мнениями многих лиц, близко
знавших последнего царя.
Охлаждение к Витте и даже враждебность к нему императорской четы в какой-то
мере, видимо, было усугублено его поведением во время серьезной болезни
Николая II осенью 1900 года, когда в придворной среде даже возник вопрос о
его преемнике. Тогда Витте высказался за брата царя — Михаила, чем кровно
обидел императрицу, в пользу которой были расположены некоторые сановники.
К тому же рост его влияния серьезно обеспокоил царское окружение. Зять
императора великий князь Александр Михайлович внушал своему августейшему
шурину, что Витте «обезличивает не только другие министерства. но и само
самодержавие». Сыграли свою роль и усилия Плеве, всеми способами
пытавшегося скомпрометировать своего соперника. Он посылал Николаю
перлюстрированные письма, и которых так или иначе фигурировала фамилия
министра финансов. В одном из них, найденном в бумагах Плеве после его
смерти, сообщалось, что Витте состоит и тесном общении с русскими и
заграничными революционными кругами и чуть ли не руководит ими. В другом
выражалось удивление тем, что правительство, зная о враждебном отношении
первого министра к царю, о его близости к заведомым врагам существующего
государственного строя, «терпит такое безобразие» . На обоих письмах
имелись пометы императора, свидетельствовавшие о том, что он ознакомился с
их содержанием.
Все это наряду с нараставшими расхождениями по ряду важных аспектов
внутренней и внешней политики, особенно по поводу дальневосточных дел,
русско-японских отношений, а также в связи с установившейся в правых кругах
репутацией «красного», «социалиста», «опасного масона» привело в августе
1903 года к отставке Витте с поста министра финансов. Учитывая, однако, его
высокую международную репутацию, необходимость иметь под рукой
компетентного советника но сложнейшим проблемам, Николай II обставил свое
решение внешне вполне благопристойно: Витте получил крупное единовременное
вознаграждение (около 400 тысяч рублей) и был назначен председателем
Комитета министров. Должность эта была почетная, но фактически
маловлиятельная, так как Комитет занимался в основном мелкими текущими
делами.
Деятельность Витте после отставки
Оказавшийся не у дел министр, еще недавно считавший себя едва ли не
вершителем судеб России, крайне тяжело переживал опалу. Однако он не
захотел вернуться в мир бизнеса, хотя без особого труда мог получить
руководящее кресло в совете или правлении какого-либо предприятия или
банка. Прерогативы власти, вероятно, теперь ценились им выше материальных
благ. Если верить А. А. Лопухину, бывшему в то время директором
департамента полиции, то Витте в разговоре с ним намекал даже на
возможность устранения Николая II, рассчитывая вновь войти в фавор с
воцарением Михаила, с которым был в хороших отношениях 'г''. После убийства
эсерами 15 июля 1904 года В. К. Плеве он, по свидетельству современников,
предпринимал энергичные попытки возглавить МВД. Вместе с тем им уже в это
время высказывалась мысль, что для наведения порядка в империи необходимо
объединение министров в форме кабинета во главе с премьером, которым,
конечно, Витте видел себя. Планам его тогда не дано было свершиться. Но в
процессе нарастания революционных событий и во время самой революции ему не
раз предоставлялась возможность оказать влияние на их ход, а фактически и
на судьбы страны.
Осенью 1904 года процесс нарастания революционной ситуации вступил в новую
фазу, захватив широчайшие слои российского общества. После массовых
крестьянских выступлений 1902 года, волны всеобщих забастовок,
прокатившейся но югу страны летом 1903 года, оппозиционные настроения,
усугубленные рядом чувствительных поражений России в начавшейся н 1904 году
русско-японской войне, охватили и высшие классы общества. Состоявшийся 6—8
ноября съезд земских деятелей высказался за введение представительных
учреждений и установление в стране буржуазно-демократических свобод. «Союз.
освобождения»—возникшая на рубеже 1903—1904 годов нелегальная либеральная
организация -- принял обращение о проведении с 20 ноября так называемой
«банкетной кампании», в ходе которой участникам предлагалось принимать
решения с пожеланиями буржуазно-либеральных преобразований. В 34 городах
России состоялось более 120 собраний и митингов, в которых приняло участие
около 50 тысяч человек, открыто высказавшихся против неограниченного
самодержавного режима.
В таких условиях царизм помимо ужесточения репрессий попытался сбить волну
недовольства, став на путь лавирования. В ноябре декабре 1904 года в
правящих сферах обсуждалась всеподданнейшая записка князя П. Д. Святополк-
Мирского, нового министра внутренних дел, имевшего в общественных кругах
репутацию либерального бюрократа. Само назначение его на этот пост. по
словам Витте, представляло собой флаг. который правительство выкинуло в
знак примирения с обществом. Основной упор в записке был сделан на анализе
сложившейся ситуации, на доказательстве невозможности сохранения в
неизменном виде политического режима. В качестве одной из важнейших мер
выхода из кризиса предлагалось допустить участие выборных представителей в
работе Государственного совета. Царь созвал специальное совещание
сановников, на которое был приглашен и Витте.
Последний, стремясь поднять свой пошатнувшийся престиж, проявил необычайную
политическую активность. В либеральных кругах, где разделялись
реформаторские идеи, он всячески подчеркивал свою близость к Мирскому,
представляя его своим ставленником. По свидетельству В. Н. Коковцова, он
«везде и всюду противопоставлял его покойному Плеве как образец
просвещенности, государственного ума и той новой складки представителя
власти, которая должна сменить ушедший со сцены чин полицейского
администратора, чуждого понимания необходимости примирить власть с
обществом и приготовить переход к новым приемам управления . Одновременно,
пытаясь поднять свои акции и у трона, он выступал убежденным противником
любого представительства. Эта двойственность и непоследовательность
наглядно проявлялись и в ходе обсуждения записки. В целом он вроде бы и
поддержал министра внутренних дел, солидаризовавшись с ним в его оценке
кризисной ситуации. Но по вопросу о приглашении выборных представителей
общественности в Государственный совет, за что, кстати, высказались
большинство участников совещания, он заявил, что, с одной стороны, такая
мера, видимо, нужна, но при этом, с другой стороны, необходимо иметь в
виду, что она не может не поколебать существующий государственный строй .
Император, согласившись с мнением большинства, подготовку проекта указа о
предполагавшихся реформах поручил Витте, рассчитывая с его помощью выйти с
наименьшими потерями из сложившейся ситуации. Проект был составлен и послан
царю. В его преамбуле от имени верховной власти провозглашалось:
«Когда потребность той или другой перемены оказывается назревшей, то к
свершению ее мы считаем необходимым приступить, хотя бы намеченные
преобразования вызывали внесение в законодательство существенных
изменений». Далее в весьма расплывчатых выражениях содержались обещания
постепенно уравнять крестьян в правах с другими сословиями, ввести
государственное страхование рабочих, умерить стеснение печати и т. д. Был
там и пункт о выборном представительстве, правда, с оговоркой о
«непременном сохранении незыблемости самодержавия». Перед подписанием указа
состоялась еще одна беседа Николая II с Витте. Царь заявил, что в целом он
одобряет проект. Вызывает сомнение лишь пункт о представительстве. И Витте
вновь повторил свои опасения, что представительство выборных в
Государственном совете может явиться первым шагом к конституции.
Неприемлемым является, с его точки зрения, и предложение о созыве Земского
собора ввиду полного анахронизма этого института. Его позиция, несомненно,
укрепила паря во мнении об опасности и вредности предложений Мирского,
который в результате, как отмечал А. А. Лопухин, оказался «опасным
потрясателем основ, а Витте спасателем престола» .
Сейчас трудно со всей определенностью сказать, было ли это со стороны Витте
шагом с целью восстановить свою репутацию в глазах Николая, или таким
образом проявились его монархические убеждения. Как бы то ни было. так была
упущена еще одна возможность перевести назревавшую революцию в русло
реформ. Указ 12 декабря 1904 года, обещавший некоторые преобразования, был
опубликован без пункта о представительстве, но с твердым заявлением о
«незыблемости основных законов империи». Более того, наряду с указом был
опубликован текст правительственного сообщения, в котором всякая мысль о
политических реформах и представительных учреждениях объявлялась «чуждой
русскому народу, верному исконным основам существующего государственного
строя». Здесь, видимо, уместно отметить, что в свое время Витте обвинял К.
II. Победоносцева в провале в начале 80-х годов проекта конституции графа
М. Т. Лорис-Меликова, что привело, по его мнению, в конечном итоге к
революции . Приведенный эпизод с запиской Мирского и изданием указа
свидетельствует, что сам Витте сыграл не менее зловещую роль.
Весьма неприглядным было и поведение Витте в начале января 1905 года, когда
ему еще раз предоставилась возможность повлиять на ход событий, приведших к
революционному взрыву. Он знал и о готовящемся шествии рабочих к Зимнему
дворцу, и о содержании их петиции. Накануне, 8 января, у министра
внутренних дел состоялось совещание по этому вопросу, на котором Витте,
ссылаясь на отсутствие официального приглашения, не был. Вечером того же
дня к нему пришла депутация общественных деятелей и писателей, убеждавших
его предпринять какие-либо шаги, чтобы избежать трагедии. В ответ на эту
просьбу Витте заявил, что это дело его никак не касается, оно не входит в
компетенцию председателя Комитета министров. Зато после 9 января он стал во
всем винить правительство, и в первую очередь Святополк-Мирского за его
слабость и нераспорядительность. В беседе с В. Н. Коковцовым он заявил, что
не имел никакого представления о готовящейся демонстрации, резко осуждал
МВД и неоднократно произносил фразу: «Расстреливать безоружных людей,
идущих к своему Царю с его портретами и образами,— это просто
возмутительно...» Об этом же он поведал и в ряде интервью для западной
прессы, утверждая, что если бы он был в то время во главе правительства, то
поступил бы просто — поручил бы кому-нибудь принять петицию и предложить
рабочим разойтись. Но на такой, казалось бы, простой шаг никто из правящих
кругов, в том числе и Витте, не пошел, что является еще одним доводом в
пользу предположения о преднамеренном доведении властями событий до
кровавой драмы.
Некоторое время после опубликования указа 12 декабря 1904 года Витте, на
которого была возложена разработка мер по его реализации, был занят
подготовкой законопроектов по обещанной программе реформ. Поручение
императора он воспринял как проявление благосклонности монарха к своей
персоне. Однако, несмотря на проявленную им активность, ситуация не
изменилась. Все законопроекты завязли в бюрократической машине. Более того,
наряду с Комитетом министров стал функционировать Совет министров под
председательством самого царя, что еще более подчеркивало ограниченность
компетенции возглавлявшегося Витте учреждения. И все же даже в условиях
разразившейся революции он продолжал оставаться на позициях безусловной
поддержки самодержавия. Так, 18 февраля 1905 года по повелению царя им было
проведено совещание министров и других высших сановников, на котором
обсуждалось создавшееся положение и пути выхода из кризиса. Витте предложил
срочно издать манифест, в котором бы четко было заявлено о непричастности
царя к происшедшим событиям и о его сожалении но поводу кровопролития, а
также указ сенату с дальнейшим развитием основных положений реформ,
провозглашенных актом 12 декабря. Однако идея обращения к народу не
понравилась Николаю II. По совету Д. Ф. Тренева, петербургского генерал-
губернатора, он ограничился принятием специально подобранной депутации от
петербургских рабочих и назначением комиссии для выяснения причин их
недовольства.
В начале февраля состоялось еще одно совещание министров, на котором вновь
встал вопрос о привлечении выборных представителей от общественности к
обсуждению законопроектов. Большинство участников вновь высказалось за
созыв «народных представителей», в котором они видели единственный выход из
«настоящего смутного положения». И вновь Витте выступил с принципиальным
возражением, еще и еще раз настаивая на своих доводах о самобытности и
исторической миссии российского самодержавия, непригодности для России
конституционного строя. Наконец в результате повторного обсуждения этого
вопроса 18 февраля Николай II рескриптом на имя министра внутренних дел А.
Г. Булыгина поручил последнему составить проект привлечения выборных
народных представителей к законосовещательной деятельности.
На этот раз Витте пришлось смириться с «царской волей». Вместе с тем у него
рождается комплексный план борьбы с разраставшейся революцией. Первым и
необходимым условием подавления «смуты» должно было стать прекращение
русско-японской войны. 28 февраля 1905 года он пишет Николаю II письмо, в
котором доказывает бесперспективность и крайнюю опасность продолжения
военных действий. Усугубление военного конфликта, считал он, приведет к
значительному ухудшению внутреннего и внешнеполитического положения России
- окончательно расстроит финансы и подорвет экономику страны, усугубит
бедность населения и увеличит его озлобленность, вызовет враждебные
настроения среди зарубежных держателей русских ценных бумаг и как итог
потерю кредита и т. д. Обрисовав в самых мрачных красках перспективу
продолжения войны, Витте предлагал немедленно начать мирные переговоры с
Японией, пока сохранившийся престиж России позволяет еще надеяться на то.
что «мирные условия не будут ужасающими». Если же они окажутся
неприемлемыми, несмотря на содействие некоторых великих держав, тогда у
народа будут дополнительные стимулы, чтобы встать на защиту царя и своей
чести. Прекращение войны позволит к тому же использовать армию для
наведения «порядка» в стране. Пока же, «чтобы хотя немного успокоить
Россию», он предлагал немедленно реализовать булыгинский рескрипт. «Это
письмо, - с экспрессией добавлял он, оговариваясь, что находится в здравом
уме и твердой памяти, - не есть письмо растерянного человека, но письмо
человека, сознающего положение. Не боязнь водит мою руку, а решимость,
решимость сказать вам, что другие, может быть, побоятся сказать». И он
призывал царя к действию, так как «при несчастье решимость есть первая
ступень к спасению» .
Советы Витте получили весомое подтверждение на следующий же день, когда
французские банкиры отказались парафировать достигнутое, казалось бы,
накануне соглашение о займе. И все же царское предубеждение к нему было
столь сильным и стойким, что письмо осталось без ответа. Однако
игнорировать отказ Франции от займа Николай не мог, и когда посол в Париже
А. И. Нелидов иными словами изложил суть виттевских мыслей, император
признал его соображение «весьма дельным».
