Практика работы арабских исламских благотворительных фондов в России показала наличие целого ряда проблем. В литературе уже отмечалось, что на рубеже 80–90-х и в начале 90-х годов среди российских мусульман, в особенности из числа религиозных и общественных деятелей, имела место эйфория относительно перспективы материальной поддержки исламского возрождения в России. Они буквально засыпали просьбами о вспомоществовании делегации из богатых нефтедобывающих стран. Причем деньги, полученные на возрождение религии, уходили в коммерческие структуры18. Стало заметно, что многие арабские представители слабо ориентируются в российских реалиях, проявляют излишнюю доверчивость в отношении непорядочных «деятелей от ислама». Начали вскрываться факты, свидетельствовавшие о том, что полученные от исламских фондов средства использовались российскими гражданами в целях личного обогащения.
В отдельных случаях гуманитарной деятельностью занимались выходцы из арабских стран, имевшие небезупречную репутацию. В частности, как было установлено в процессе разработки российскими спецслужбами гражданина Египта Саад ад-Дин Саад Таха аль-Лаббана, в начале своей деятельности в Саудовской Аравии он занимался организацией паломничества в Мекку и, собрав порядка 8 млн. долл., скрылся в Египте. За финансовые махинации у себя на родине он был приговорен к тюремному заключению, но бежал в Россию, где активно издавал «ваххабитскую» литературу, организовывал исламские курсы и поддерживал тесные отношения со всевозможными исламскими организациями, находящимися на территории России, бывших республик Советского Союза (в Астане он занял пост руководителя Института арабского языка и восточной литературы).
Финансирование этой деятельности поступало от крупных бизнесменов из Саудовской Аравии, ОАЭ, Египта, Кувейта. При этом не все суммы использовались по гуманитарному назначению. Как следует из объяснительной записки бывшего сотрудника фонда «Зам-Зам» Биляля Сайда (ливанца, 1974 г. рождения), аль-Лаббан в течение 1998 г. получил более 500 тыс. долл. наличными на благотворительные цели от различных зарубежных исламских организаций. Фактически на благотворительные цели было израсходовано около 20 тыс. долл. Остальная сумма пошла на финансирование незаконных вооруженных формирований в Чечне (Хаттаб-Басаев). Часть средств была присвоена лично аль-Лаббаном. Для этих целей он использовал созданную им в Москве в 1995 г. корпорацию «Развитие», которая торговала конфетами и макаронными изделиями, и организованный им же в 1998 г. благотворительный фонд «Зам-Зам»19.
4. Стремление политических сил сепаратистской направленности в России использовать зарубежную помощь, а также авторитет и возможности международных и национальных арабских исламских организаций в своих интересах. Создававшиеся в 90-е годы в России политические организации, использовавшие исламскую символику, предпринимали активные попытки по налаживанию контактов с международными и национальными арабскими исламскими организациями. Со своей стороны, некоторые арабские представители принимали участие в подготовительных мероприятиях по созданию политических организаций в России. Например, генеральный секретарь Международного союза исламских студенческих организаций Мустафа Мухаммед Тахан так описывает свое непосредственное участие в создании Исламской партии возрождения (ИПВ) на территории России. По его словам, «Исламская партия возрождения возникла в период перестройки как отражение идеи создания независимого района для мусульман». М.Тахан пишет: «Мы проконсультировались с некоторыми нашими братьями в Москве, Узбекистане, Таджикистане и других странах и назначили проведение учредительной конференции в Астрахани 9 июня 1990 г. На ней собралось около 200 делегатов из всех исламских районов. Мы объявили на этой конференции о создании Исламской партии возрождения. Требования партии сводились к призыву объединения мусульман Советского Союза, воспитанию подрастающего поколения в духе Корана и сунны, защите социальных и политических прав мусульман. ИПВ издала ряд книг на местных языках, газет и журналов: “Ад-Даава” в Узбекистане, “Баям хак” и “Ан-Наджа” в Таджикистане, “Hyp аль-ислам” на Северном Кавказе, “Аль-Вахда” (“Единство”) в Москве. Наша партия действовала (в интересах – К.П.) преодоления регионализма, исламских юридическо-теологических расхождений и всего того, что нарушает единство мусульман в этой стране»20.
Иной взгляд на участие иностранных представителей в создании политических партий на территории Российской Федерации, в частности ИПВ, был у российских правоохранительных органов. Так, в ноябре 1992 г. российская контрразведка, осуществлявшая разработку ИПВ, сообщала, что «бόльшую часть зарубежных эмиссаров составляют приверженцы ваххабитского толкования ислама, финансирующие Исламскую партию возрождения. В Дагестане эмиссары активно используют структуры махачкалинского Исламского культурного центра. В этом плане выделяется гражданин ОАЭ Сервах Абед Саах, организовавший в Кизилюртовском и Хасавюртовском районах издание, пропагандирующее ваххабизм, а также руководитель филиала Международной исламской организации «Спасение» по Северному Кавказу и Азербайджану гражданин Алжира Зарат Абд аль-Кадир, который финансирует подготовку боевиков в Чечне». По данным российских спецслужб, филиалу ИПВ в Дагестане Саудовской Аравией в 1992 г. было выделено 17 млн. долл.21
В отдельных случаях компетентные органы шли на пресечение деятельности представителей подобных организаций. Причиной такой реакции властей было то, что зарубежные миссионеры в своих проповедях допускали высказывания, вызывающие межрелигиозную рознь. Например, в 1993 г. подданный Саудовской Аравии Абд аль-Хамид Джафар Дагистани, который возглавлял русский отдел отделения МИСС («Аль-Игаса») в Саудовской Аравии, выступая в Исламском институте (бывшем Доме политпросвещения) в Грозном, открыто призвал к «джихаду» – «священной войне с неверными». По данным российских правоохранительных органов, А.Дагистани выполнял деликатные поручения саудовских спецслужб. Четыре месяца в году он проводил в России, совершая поездки в Татарстан и на Северный Кавказ. В том же 1993 г. он предпринял попытку объединить мусульман Татарстана и близлежащих регионов в исламское общество фундаменталистской направленности «Сура». Два года спустя посольству Королевства Саудовская Аравия было заявлено о нежелательности его пребывания на территории России22.
5. Возможное включение территории России в зону влияния радикальных исламских неправительственных религиозно-политических организаций (НРПО) Ближнего Востока, прибегающих к методам террора. В конце 90-х годов появилась угроза вовлечения России в зону влияния радикальных исламских группировок ближневосточного и североафриканского происхождения. Следует отметить, что рассмотрение влияния НРПО стран Ближнего Востока и Северной Африки на ситуацию в российской мусульманской общине и процессы радикализации ислама в России связано с рядом трудностей. Во-первых, деятельность, проводимая такого рода объединениями, носит преимущественно негласный характер (что определяет скудность источниковедческой базы). Во-вторых, акции НРПО вызывают наибольший резонанс в общественном мнении, поскольку часть из них прибегает в своей борьбе к методам террора (что обусловливает противоречивость фактических данных). В-третьих, экспертные оценки результатов их деятельности в определенной мере подчинены конъюнктурным соображениям политической ситуации (что сказывается на их объективности).
Возможность включения России в зону деятельности НРПО определяется рядом предпосылок. Прежде всего следует указать на стремление части арабских НРПО перенести свою пропагандистскую и организационную деятельность туда, где население оказывается более восприимчивым к идеям исламского фундаментализма. Можно согласиться с мнением российского исследователя В.Ахмедова, который считает, что «некоторые радикальные исламские организации, не имеющие в силу ряда субъективных и объективных факторов возможности самореализоваться в районах исторического влияния исламской цивилизации, нашли удобную нишу для воплощения своих замыслов на периферии исламского мира, регионе, где традиционно были устойчивы позиции христианства, а население в своей массе было слабо подготовленным в культурно-просветительском плане к восприятию идей истинного ислама»23. Наряду с серьезными противоречиями между самими НРПО (достаточно указать на борьбу за лидерство между палестинскими исламскими группировками) одним из возможных объяснений идейно-политического кризиса, поразившего «традиционные» группировки исламистов в 90-е годы, стала растущая конкуренция их влиянию со стороны так называемого ваххабизма (в литературе еще: «псевдоваххабизм», «конфликтный ваххабизм» и т.п. – не путать с господствующей религиозной ваххабитской доктриной в Королевстве Саудовская Аравия!). Если раньше, в 70–80-е годы, радикальные исламские группировки (преимущественно суннитские фундаменталистские) на Ближнем Востоке носили достаточно замкнутый характер, представляя собой своеобразные «секты» носителей «истинного» ислама, то те, кого сейчас в разных странах мира принято называть «ваххабитами», составляют как бы новую генерацию агрессивных исламистов.
Кроме того, существуют предпосылки, связанные с участием в 90-е годы России в разрешении различных региональных конфликтов, значительная часть которых происходила в мусульманских регионах. Ввиду наличия «горячих точек» на территории России (Северный Кавказ), в непосредственной близости от ее границ (Центральная Азия), а также в зоне внешнеполитических интересов Российской Федерации (Балканы, Ближний Восток) Россия в период 1994–1999 гг. оказалась противопоставлена целому ряду исламских стран и движений. В свою очередь, вовлеченные в эти же конфликты ближневосточные НРПО оказались «по разные стороны баррикад» с Россией. Это противостояние стало заметным в ходе событий на Балканах. В связи с резким обострением вооруженного конфликта в Косово радикальные исламские крути в арабских странах приняли участие в антисербской пропагандистской кампании. Например, лидеры египетских группировок «Аль-Гамаа аль-исламия» и «Аль-Джихад аль-исламий», воспринявшие позицию России в балканском кризисе как враждебную мусульманам Косово и исламскому миру в целом, выразили намерение действовать против интересов России. Другое влиятельное ближневосточное движение – ХАМАС в своем заявлении по поводу косовских событий призвало арабские и исламские государства «принять меры по оказанию срочной помощи мусульманам Косово и предотвращению повторения трагедии, которая выпала на долю палестинского народа». Однако главным виновником кризиса ХАМАС называло все же США, которые «прикидываются защитниками мусульман Косово, хотя поддерживают сионистскую оккупацию Палестины и террористические действия против палестинского народа». Представители ХАМАС заявили также, что «американское вмешательство – это попытка под прикрытием лозунга о правах человека достичь собственных целей, заключающихся в установленииполного контроля на Балканах»24. К этому следует добавить, что до конца 90-х годов угрозы со стороны ближневосточных НРПО, как правило, не были направлены конкретно против России, а обращены в адрес всех европейских стран.
До конца 90-х годов не было достаточных оснований утверждать о широкомасштабной идеологической и организационной деятельности арабских НРПО на территории России. Судя по косвенным признакам, идейно-политическая активность ближневосточных НРПО в России направлена в основным на колонию арабоязычных выходцев из стран Ближнего Востока и Северной Африки. Среди них встречаются лица, симпатизирующие идеям группировок, возникших на базе «Братьев-мусульман» («Аль-Гамаа аль-исламия», «Аль-Джихад аль-исламий», ХАМАС и др.). В интересах своих организаций отдельные их представители занимаются изучением и анализом социально-политического и экономического положения в странах СНГ. Повышенный интерес представители радикальных арабских НРПО проявляли к региону Северного Кавказа. В свое время в обход официальных духовных управлений в России эмиссары НРПО организовывали отправку российских граждан из Дагестана и Чечни в исламские учебные заведения в арабских странах. В этих учебных заведениях в течение нескольких лет отдельные студенты подвергались активной идеологической обработке со стороны функционеров НРПО и возвращались в Россию фанатичными приверженцами идей «чистого» ислама. Кроме того, на территории Чечни в специальных лагерях инструкторы, которые являлись, как правило, членами или сторонниками, в том числе, арабских НРПО, помимо преподавания военных дисциплин вели пропаганду идей сепаратизма и создания на новых «независимых» территориях «исламских государств».
