Десталинизация в СССР
Введение
5 марта 1953 года умер И.В. Сталин. Это событие ознаменовало собой окончание целой эпохи – эпохи сталинизма. Партийное руководство взяло курс на десталинизацию во всех сферах жизни общества.
В данной работе мы не будем касаться аспектов экономической жизни, партийного реформирования, сравнивать политику И.В. Сталина и его последователей в этих областях. Гораздо более интересным нам кажется проследить отношение к Сталину в обществе, как советском, так и современном российском, понять какова была (и есть) реакция людей на то, что говорило и делало руководство страны в отношении имени Сталина.
В данной работе я предполагаю рассмотреть десталинизацию (или ее попытки) общества нашей страны, начиная с 50-х гг. до наших дней. Так же предстоит ответить на вопросы, была ли десталинизация «первым гвоздем в могилу коммунизма», а так же носила ли она завершенный характер.
Начало десталинизации
На другой же день после похорон Сталина Г.Маленков на заседании президиума ЦК КПСС отметил, что «у нас были крупные ненормальности, многое шло по линии культа личности», и подчеркнул: «…считаем обязательным прекратить политику культа личности»[1].
В 1953 – 1954 гг. имя и образ Сталина постоянно присутствовали в в выступлениях руководства партии и государства. Однако после смерти вождя стали набирать силы новые жизненные процессы, не вписывающиеся в догматические каноны, проповедуемые не одно десятилетие.
Первое время термин «культ личности» не связывался с именем Сталина, он употреблялся только в русле обвинений, направляемых в адрес Берии.
Первым шагом, который возложил вину именно на Сталина, стал доклад Н. С. Хрущева на закрытом заседании XX съезда КПСС. Как говорил Хрущев, из 139 членов и кандидатов в члены ЦК партии, избранных на XVII съезде, 98 человек, т.е. 70%, были арестованы и расстреляны (большинство – в 1937 – 1938 годах). Основной упор в этом докладе был сделан на сведения, собранные комиссией П.Н. Поспелова о репрессиях 30—40-х годов. Ответственность за репрессии была возложена Хрущевым на Сталина. Но при этом руководитель партии остался верен тезису о том, что сталинизм не исказил сущности построенного в СССР социалистического общества, что виновен в репрессиях лично Сталин и его приспешники, что индустриализация, коллективизация, разгром оппозиции были необходимы и благотворны для страны. Не будем подробно останавливаться на содержании этого доклада, оно известно. Нас гораздо больше интересует то, что последовало за докладом.
Доклад Хрущева возымел несколько наиболее существенных последствий для страны. Прежде всего, нанес удар по психологии советского народа; во-вторых – расколол мировое коммунистическое движение; в-третьих – дал понять Западу, что Советский Союз слаб.
Итак, начнем с начала. Первой реакцией многих советских людей, даже партийных деятелей на доклад Хрущева был шок. Вот как описывает политолог Федор Бурлацкий реакцию на это событие одного из своих коллег: «Я отправился в редакцию журнала «Коммунист», где тогда работал, и стал ждать возвращения редактора отдела Сергея Мезинцева, который присутствовал на закрытом заседании съезда. Он пришел и уселся, не говоря ни слова, белый как мел, да что там, не белый, а серый, как земля под солончаком.
– Что произошло, Сергей Павлович? – спрашивал я.
А он молчит. Даже губы не шевелятся. Как будто язык застрял между зубов. Я дал ему выпить воды. Он посидел немного. А потом:
– Не положено рассказывать. Специально оговаривалось: не должно просачиваться. Используют враги, чтобы сокрушить нас под корень.
Так я и не дознался в тот вечер. Но уже через несколько дней всем сотрудникам нашего журнала стало известно, о чем говорилось в секретном докладе. А еще через небольшой срок об этом узнал весь мир»[2].
Ю. Аксютин приводит интересную статистику, собранную им собственноручно и касающуюся обвинений Сталина. Согласно этим данным, на вопрос «Как вы отнеслись к прозвучавшим обвинениям в адрес Сталина?» 35 из 93 опрошенных в 1996 году, 24 из 100 опрошенных в 1997 году, 34% опрошенных в 1998 году и 34% и 33,5% опрошенных в 1998 и 1999 годах соответственно ответили, что поверили и одобрили.
Из них полностью, безоговорочно поверили и одобрили 24% опрошенных в 1996 году, 12% опрошенных в 1997 году, 15,5% опрошенных в 1998 году и 14% опрошенных в 1999 году[3].
При этом, как мы прекрасно понимаем, реакция советского общества была неоднозначной. Были и те, кто поддержал критику, причем с огромным энтузиазмом, выходя за предполагаемые правительством рамки: хорошо известно выступление научного сотрудника института русской литературы Академии наук А.А. Алексеева: «…исторические факты единовластия в течение длительного времени – это подлинная трагедия для нас… мало сказать, что трагедией Сталина является внутренняя убежденность в том, что действовал он на благо народа. Возьмите любого тирана в русской или мировой истории. Разве он действовал против убеждения? Нет, он один убежден, что действует или как помазанник Божий, или как священный инквизитор. У нас принято считать, что величайшим позором истории народов является инквизиция, но испанская инквизиция меркнет перед тем, что было у нас. Какие же у нас были масштабы? У нас масштабы гораздо больше. И как же мы можем спокойно сказать, что этот человек заслуживает нисхождения за то, что был идейным коммунистом»[4]. Однако, насколько нам известно, выступление Алексеева не встретило поддержки со стороны собравшихся партийцев.
Была и абсолютно противоположная реакция. Наиболее ярким ее примером является грузинский инцидент. 5 – 7 марта 1956 года в Тбилиси состоялось шествие студентов к монументу Сталина с возложением венков. В последующие дни участники этой демонстрации потребовали пересмотреть решения съезда партии, опубликовать в газетах материалы о жизни и деятельности Сталина. Один из лидеров – Р.Б.Кипиани – требовал реабилитировать Берию и сместить Хрущева. Произошли столкновения демонстрантов с войсками, в результате чего погибли люди – по разным данным от 30 до 100 человек. К уголовной ответственности было привлечено 59 человек, все получили разные сроки лишения свободы. Наибольший срок – 10 лет – получил Кипиани.
Двадцатый съезд посеял в обществе чувство растерянности, ведь то, к чему многие люди привыкли за годы, их идеалы были в один миг разрушены. Очернение Сталина как символа былой эпохи явилось дискредитацией бесчисленных подвигов и достижений миллионов людей во время индустриализации, культурной революции, коллективизации и Великой Отечественной Войны. Низвержение великого прошлого изменило поведение и настроение советского общества — наступила стадия пассивности, меланхолии. У всех советских людей был один отец — Сталин и жизненно понятно, что человек, имеющий великих родителей, чувствует себя в десять раз увереннее, чем человек, родители которого — преступники и убийцы. После оглашения доклада на местном, региональном уровне известны случаи самоубийств. Люди говорили о докладе: «Где же был сам Хрущев, почему он тогда молчал, а сейчас, когда Сталин умер, начал на него лить всю грязь? Я что-то не особенно верю всем фактам, которые изложены в закрытом письме… Сталин воспитал меня с детского возраста на своих идеях, и я от этих идей не откажусь и сейчас. Я был и буду о Сталине самых высоких мнений» - это писал полковник в отставке Чурсин[5]. Партийные работники, выступавшие на митингах по случаю смерти Сталина, не имели представления, как люди смогут пережить то, что им объявят совершенно противоположное тому, что звучало на этих митингах. В партактивы поступали письма людей, пребывающих в растерянности: а что же теперь делать с портретами, бюстами Сталина, плакатами, посвященными ему?
При всем том, что существовал достаточно разобщенный спектр мнений о политике десталинизации, в обществе продолжали действовать старые механизмы. Стремление раствориться в толпе, подчиниться общей линии преодолевало у человека желание отстаивать свое собственное мнение. Здесь работал также инстинкт самосохранения.
Стали распространяться самые различные мнения о культе личности Сталина. Причинами появления культа называли даже «троцкизм» Сталина – его курс на сверхиндустриализацию и раскулачивание. Другой, второй по важности причиной, называют паранойю Сталина, которая нашла выражение у него в двух формах – величии и бреде преследования. При этом, однако, существовали и рациональные мнения: некоторые партийные работники признали целиком свою вину в раздувании культа личности Сталина.
Однако были и противоположные мнения – некоторые политологи считали, что своеобразным «черным пиаром» вновь создается культ личности, сваливая ответственность за все чудовищные преступления 30-х гг. на Сталина, ему тем самым приписывали способность действовать исключительно в своих интересах, подчинять огромное количество людей своей воле.
Проводя политику десталинизации, советское правительство прежде всего имело ввиду исключение культа личности Сталина, его имени из всех сфер общественной жизни. Но при этом подчеркну, что имелось ввиду именно ИМЯ СТАЛИНА, а не просто культ личности как явление, характерное советской системе.
Однако Хрущев был непоследователен в своей политике десталинизации. Отступления начались оттого, что с одной стороны, сформировался широкий слой людей, недовольных этой политикой, а с другой – наиболее демократично настроенным представителям интеллигенции разрешенных мер было недостаточно, они были готовы идти дальше, выходя за допустимые рамки.
Июньский пленум 1957 года не стал еще одним шагом на пути к критике репрессивного режима. Наоборот. Была сделана попытка отделить имя Сталина от массовых репрессий. Хрущевская идея дала трещину. Он уже гораздо позже отзывается о Сталине: «как преданный ленинист-марксист и стойкий революционер, Сталин займет видное место в истории»[6].
Полностью отсутствовала тема культа личности на XXI съезде КПСС, взявшего курс на построение коммунизма в СССР, кроме того, само это выражение звучало на съезде всего раз. После съезда набирает силу тенденция к восхвалению первого секретаря ЦК КПСС, возрождается система методов сталинского режима, таких, как кампания непомерного восхваления заслуг и вкладов Хрущева.
На XXI и XXII съезде КПСС соблюдался этот ритуал восхваления – в адрес Хрущева звучало: «Близкий друг народов всей страны», «космический отец», «проводник правды, прогресса, жизни и счастья». Такие высказывания не могли остаться незамеченными.
Вопрос о культе личности на XXII съезде КПСС занял одна из важнейших мест. Новое поднятие этого вопроса связано со скандалом, случившимся в Военной академии им. Фрунзе. Генерал-майор Григоренко обратил внимание на то, что культ личности заключался не только в том, что Сталин встал над партией:
-- Если бы это был один случай, можно было бы не тревожиться. Был еще случай, когда у высшего органа власти оказался Берия – человек, не только чуждый партии, но и чуждый нашему строю. Мы имеем факт, когда другая коммунистическая партия у власти (в Югославии) оказалась под пятой у человека, который изменил ее состав и превратил в сугубо культурно-просветительскую организацию. Мы имеем факт, когда албанские руководители становятся на тот же путь… значит, есть какие-то недостатки в самой организации, в постановке всего дела партии, которые позволяют это…мы одобряем проект программы, в котором осужден культ личности. Но возникает вопрос: все ли мы делаем для того, чтобы культ личности не повторился?[7]
Страницы: 1, 2
