- отстранения премьера только в случае, если Национальная ассамблея выносит ему вотум недоверия;
- роспуска Национальной ассамблеи только в том случае, если совет на этот счет исходит от премьер-министра;
- внесения поправок в конституцию исключительно Национальной ассамблеей;
- избрания главных министров провинций законодательными ассамблеями, а не назначение их;
- сохранения президентом одного только поста конституционного главы государства после отмены военного положения;
- проведения любых референдумов только с согласия премьер-министра.
Этот список начинался с требования признать ультиматум законов шариата. Это, конечно, не означало, что депутаты считали Зия уль-Хака излишне секулярным. Это требование должно было указать общественности на популизм программы исламизации Зия уль-Хака, на то, что главное для него - не соблюдение предписаний ислама, а укрепление режима собственной власти. Кроме того, оппозиция демонстрировала президенту, что ислам - оружие обоюдоострое и попытки монополизировать право на спекуляции исламом будут встречать соответствующее сопротивление.
События, разворачивавшиеся вокруг 8-й поправки, наглядно демонстрировали, какую роль играли в механизме принятия решений религиозные силы (ДИ), допущенные к периферии власти. Во время переговоров между Независимой и Официальной парламентскими группами, выступавшими в дебатах, и с той, и с другой стороны предпринимались различные маневры, включая смену команд, ведущих переговоры. Были внезапные встречи с премьером, президентом. Одно было неизменным - в качестве посредника в организации любых контактов и связующего звена выступал депутат ДИ, в данном случае Хуршид Ахмед. Этот факт демонстрирует истинное место ДИ в структуре власти. Несмотря на попытки партии пробиться в верхний эшелон власти, президент держал ее на расстоянии вытянутой руки, и она вынуждена была довольствоваться ролью консультанта, посредника, организатора чего угодно, но никак не субъекта принимавшихся решений.
Ни одно из требований оппозиции не прошло. Двумя третями голосов 8-я конституционная поправка была принята. Теперь Зия уль-Хак мог не опасаться возмездия за совершенный им переворот: статья 270(а) предписывала Национальной ассамблее утвердить, санкционировать и объявить действительными все законодательные акты военного режима, начиная с Декрета о введении военного положения и до УВК-73.
Она получила название «статьи, освобождающей от наказания». Указы, декреты и поправки, принятые за 11 лет правления военных властей во имя торжества ислама, терзали конституцию, делали ее документом, не только не гарантирующим развитие страны по пути демократии, но, напротив, открывающим неограниченные возможности для нарушения гражданских свобод и упрочения позиций режима, для которого демократия стала ругательным словом.
Гибель Зия уль-Хака в авиационной катастрофе в августе 1988 г. снова поставила страну перед необходимостью выбора дальнейшего пути. Апологеты исламизации предпринимали попытки использовать инерцию политики военного режима с тем, чтобы продолжить проводившийся Зия уль-Хаком курс, однако они натолкнулись на однозначно негативную реакцию общественности.
И дело было совсем не в силе Движения за восстановление демократии (оно было довольно малоэффективным), а в том, что сама армия устала от выполнения неконституционных функций, от болтовни об «особом, предназначенном самим Аллахом назначении», мессианской роли вооруженных сил. Примечательно, что эти настроения были заметны не только среди сэндхерстовской прослойки генералитета, но даже среди части офицерства, разделявшей джамаатовские идеи об армии как страже исламской идеологии (по Шер Али-хану Патауди, «армия - защитница идеологических границ»). Что же до гражданина с улицы, то для него выбор был предельно прост - возврат к жизни под репрессивным режимом или возможность начать с чистого листа.
Собственно, выбор предстал перед нацией как нечто совершенно естественное, как исполнение долголетних чаяний. По мнению большинства, он должен был стать решительным отказом от диктатуры и шагом к давнишней цели и мечте - демократии. Вопрос был в том, как приступить к претворению в жизнь общих, лишенных всякой конкретности и зачастую противоречивых идей. Неясно было, например, что делать с указами военных властей: отменить их все без разбора или сохранить отдельные, признав их полезными. Как поступить с поправками к конституции, изменившими Основной закон до неузнаваемости, с реформами Зия уль-Хака, его нововведениями в административной, экономической, культурной, образовательной и других областях.
К 1988 г. менее половины своей истории Пакистан номинально жил в условиях демократии. Причем это была неустоявшаяся, пестрая, неуверенная в себе демократия - парламентская, президентская и снова парламентская. То есть формально институты демократии существовали, но не работали или работали кое-как. Теперь представился случай с учетом прежнего негативного опыта сделать нужную коррекцию, наполнить понятие «демократия» подобающим содержанием. Особенность момента состояла также в том, что улемы, исламисты после смерти Зия уль-Хака лишились защиты властей и если хотели сохранить за собой положение одной из ведущих сил общества, то должны были добиваться этого в рамках демократической процедуры, то есть через выборы. А результаты всех предыдущих выборов были для исламских партий катастрофически неудачными.
Говоря о современном религиозном экстремизме в Пакистане, мы уделяем основное внимание деятельности ДИ и тенденциям, возникающим в этой партии, не потому, что только она составляет сегодня ядро оппозиционных религиозных сил. ДУЙ, например, за последнее время настолько укрепила свои позиции на политической арене, что порой может поспорить с ДИ как центр притяжения исламских экстремистов. Просто ДИ - это партия, которая десятилетия представляла собой лидера пакистанских фундаменталистов, и процессы, идущие в этой партии, во многом лучше видны и отражают происходящее в лагере исламистов в целом. Диктатура ушла в прошлое и была восстановлена прежняя структура власти, прерогативы президента юридически оставались теми же, что и во времена диктатуры.
С 1988 по 1999 гг. власть четыре раза переходила от Пакистанской народной партии к Пакистанской мусульманской лиге, и, наоборот, ни разу ни одно из правительств Беназир Бхутто и Наваза Шарифа не продержалось в течение всего предусмотренного конституцией срока.
Каждый раз инструментом отставки кабинета министров служил президентский указ о роспуске национальной и провинциальных структур законодательной и исполнительной власти в связи с обвинениями в коррупции и некомпетентности.
Отправляя в отставку правительства, президенты Гулам Исхак-хан, а затем-Фарук-хан Легари использовали полномочия, которые предоставлялись главе государства 8-й конституционной поправкой.
Автором ее был Зия уль-Хак, и принята она была исключительно для того, чтобы оградить его личную власть от каких-либо посягательств. Поправка, по существу, меняла парламентскую форму правления на президентскую.
Законодательные инновации и характер демократии
Необходимость изменения положений 8-й конституционной поправки о распределении полномочий между президентом и премьером ощущали и Беназир Бхутто и Наваз Шариф, однако до прихода к власти последнего в 1997 г. дело до конкретных шагов в этом направлении так и не дошло. Лишь победив на выборах 1997 г., Наваз Шариф решил наконец добиться законодательного ограничения полномочий президента. Тринадцатая конституционная поправка, лишавшая главу государства права роспуска парламента и правительства и наделявшая премьер-министра правом назначать начальника штаба вооруженных сил, была спешно внесена на рассмотрение Национальной ассамблеи вскоре после формирования правительства Пакистанской мусульманской лиги и с помощью квалифицированного большинства принята за один день. Казалось бы, правительство всего лишь ликвидировало перекос в структуре власти, созданный военным диктатором в собственных интересах. Однако те возможности, которые открывало перед Наваз Шарифом перераспределение полномочий между президентом и премьером, были использованы главой правительства исключительно в целях укрепления личной власти. Но сначала о других инновациях Наваза Шарифа в законодательной области.
По уже отработанному сценарию очередная, 14-я, конституционная поправка принималась в таком темпе, чтобы оппозиция не имела возможности собраться с мыслями и высказать к ней свое отношение.
В принципе, поправка была полезной и вполне оправданной, поскольку запрещала перебежки из одной фракции в другую. Политическое дезертирство в описываемое время действительно приняло беспрецедентные масштабы и стало издевкой над самим понятием неподкупности в политике.
Стоит вкратце остановиться на тексте поправки. В нем, в частности, предусматривалось, что «депутат палаты будет считаться перебежчиком, если он: а) допускает нарушения партийной дисциплины, то есть устава партии, правил поведения и объявленной политики; б) голосует, нарушая директивы парламентской фракции партии; в) воздерживается при голосовании, нарушая политику партии в отношении соответствующего законопроекта». И если вина депутата по одному из этих пунктов установлена, то лидер партии может объявить дисквалификации депутата и лишить его мандата. Единственное право, которое оставалось у депутата, - поднимать руку по команде лидера фракции. В политических комментариях по этому поводу резонно указывалось, что число депутатов Национальной ассамблеи после принятия поправки сократилось до числа лидеров партий, представленных в палате. Отмечалось также, что, проведя 14-ю конституционную поправку, Наваз Шариф установил свою диктатуру в парламенте. Парламентская фракция ПМЛ получила название «порабощенного большинства».
Таким образом, и законодательная, и исполнительная ветви власти оказались под полным контролем премьер-министра. Правда, оставалась еще третья независимая ветвь - судебная. По традиции авторитет Верховного суда, который выполняет в Пакистане функции Конституционного суда, был очень высок. До Наваза Шарифа с Главным судьей все были на «вы». Премьер-министр же повел себя с ним как с потенциальным преступником. Камнем преткновения, вызвавшим или повлекшим непримиримое противостояние, стало число членов Верховного суда. Глава суда считал, что их должно быть 17, то есть на 5 человек больше, чем до тех пор.
Премьер вдруг восстал против этого, пригрозив, что проведет через парламент закон, принципиально ограничивающий полномочия высшей судебной инстанции. Президент Фарук-хан Легари встал на сторону Главного судьи, подчеркнув, что вопрос о составе суда входит в число прерогатив главы этого органа. После серии мелких и не имеющих большого значения препирательств премьер отступил, видимо, почувствовав, что попал на зыбкую почву. Тем не менее, результатом конфликта стал раскол Верховного суда. Главный судья Саджад Али Шах вынужден был подать в отставку, а главой суда стал Аджмал Миян, близкий семейству Шарифов человек. Таким образом, и третья ветвь власти перестала быть независимой.
Действия Наваза Шарифа вызвали бурю протеста в лагере оппозиции. В печати появились обвинения в адрес премьера в том, что созданная им система по сути своей - разновидность фашизма и она объективно прокладывает путь к власти военной диктатуре. Последовавшие события, в том числе обстоятельства отставки президента страны Фарука-хана Легари, показали, что опасения оппозиции небеспочвенны.
29 августа 1998 г. Постоянный комитет Национальной ассамблеи по юридическим вопросам большинством голосов принял к рассмотрению проект 15-й конституционной поправки, или, как его еще называли, шариатский законопроект, предлагавший считать законы шариата, то есть Коран и Сунну, а не конституцию, Основным законом страны. Он был принят в отсутствие членов комитета от оппозиции, которым не была дана возможность обсудить содержание законопроекта с руководством своих партий для выработки консолидированной позиции. Законопроект был должным образом представлена обсуждение Национальной ассамблеи и его принятие, как и ожидалось, не вызвало каких-либо трудностей: квалифицированное большинство ПМЛ в палате действовало строго в соответствии с желаниями своего лидера. Этим дело и кончилось, поскольку сенат, в котором ПМЛ не имела большинства, занял в отношении этого законопроекта заведомо отрицательную позицию.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28
