По мнению теоретиков консервативной ориентации, главным источником модернизации является конфликт между "мобилизацией" населения (включающегося в политическую жизнь в результате возникновения противоречий) и "институциализацией" (наличием структур и механизмов, предназначенных для артикуляции и агрегирования интересов граждан).
Для политики главным показателем развития является стабильность, поэтому для модернизируемых государств необходим крепкий политический режим с легитимной правящей партией, способной сдерживать тенденцию к разбалансированию власти, то есть, в отличие от либералов, мыслящим укрепление интеграции общества на основе культуры, образования, религии, консерваторы делают упор на организованность, порядок, авторитарные методы правления. В силу того, что авторитарные режимы неоднородны, консерваторы также указывают на наличие альтернативных вариантов модернизации. Х. Линд выделяет, в частности, полусостязательный авторитаризм как ступень продвижения к демократии.
Обширный опыт преобразований в странах "третьего мира" дал возможность выделить некоторые устойчивые тенденции и этапы в эволюции переходных обществ.
Так, С. Блэк выделял этапы "осознания целей", "консолидации модернизируемой элиты", "содержательной трансформации" и "интеграции общества на новой основе". Ш. Эйзенштадт писал о периодах "ограниченной модернизации" и "распространении преобразований" на все общество. Но наиболее развернутая этапизация переходных преобразований принадлежит Г. О’Доннелу, Ф. Шмиттеру, А. Пшеворскому и др., обосновавшим три следующих этапа:
- этап либерализации, который характеризуется обострением противоречий в авторитарных и тоталитарных режимах и началом размывания их политических основ. В результате начальной борьбы устанавливается "дозированная демократия", легализующая сторонников преобразований в политическом пространстве;
- этап демократизации, отличающийся институциональными изменениями в сфере власти. Кардинальное значение на этом этапе имеет вопрос о достижении согласия между правящими кругами и демократической контрэлитой. В целом для успешного реформирования необходимо достичь трех основных консенсусов между этими двумя группами: а) относительно прошлого развития общества; б) по поводу установления первостепенных целей общественного развития; в) по определению правил "политической игры" правящего режима;
- этап консолидации демократии, когда осуществляются мероприятия, обеспечивающие необратимость демократических преобразований в стране. Это выражается в обеспечении лояльности основных акторов по отношению к демократическим целям и ценностям в процессе децентрализации власти, осуществления реформ местного самоуправления [21].
Политическая модернизация в теоретической литературе рассматривается как изменение политической системы, характеризующееся возрастанием участия в политике различных групп населения (через политические партии и группы интересов) и формированием новых политических институтов (разделение властей, политические выборы, многопартийность, местное самоуправление). Обычно понятие политической модернизации употребляется применительно к органам, осуществляющим переход к индустриальному обществу и демократическому политическому устройству. В этом случае подчеркивается, что политическая модернизация – это импортирование традиционными обществами новых социальных ролей и политических институтов, сформировавшихся в рамках западных демократий. Возникнув в конце 50-х годов ХХ в. как теоретическое обоснование политики Запада по отношению к развивающимся странам, концепция политической модернизации в конечном счете превратилась в обоснование некой общей модели глобального процесса, суть которой – в описании характерных черт и направлений перехода от традиционного к современному рациональному обществу в условиях научно-технического прогресса, социально-структурных изменений, преобразования нормативных и ценностных систем.
В современной политической науке уровень модернизованности тех или иных стран определяется реализацией четырех групп проблем:
- выведением из-под политического контроля преобладающей части экономических ресурсов;
- созданием открытой социальной структуры путем преодоления жесткой территориальной и профессиональной привязанности людей;
- формированием культуры, обеспечивающей взаимную безопасность открытого политического соперничества в борьбе за власть;
- созданием системы органов государственного управления и местного самоуправления, способных стать реальной альтернативой традиционному бюрократическому централизму.
С определенной долей условности можно говорить о существовании двух этапов в развитии концепции политической модернизации. На начальном этапе развития этой теории политическая модернизация воспринималась как:
а) демократизация развивающихся государств по образцу западных стран;
б) условие и средство успешного социально-экономического развития стран "третьего мира";
в) результат их активного сотрудничества с США и государствами Западной Европы.
Модернизация как теория и как ряд последующих событий впитала в себя либеральные ценности и любые политические и экономические изменения, связанные с переходом к демократии и свободному рынку, они будут содержать в себе либеральные ценности, так как и демократия и рыночная экономика тесно связана с идеологией либерализма.
Либерализм оказал значительное влияние на происходящее процессы в 20 веке и продолжает оказывать и в 21 веке, и от того, как сильно он будет влиять на мировое пространства, будет зависеть дальнейшие развитие мира.
2.3 Современные угрозы либерализму и либерально - демократическим странам
Либеральный демократический миропорядок сталкивается сегодня с двумя проблемами. Первая – радикальный ислам, и она наименее серьезная из двух. Хотя о радикальном исламе часто говорится как о новой фашистской угрозе, а его сторонники считают либеральную демократию неприемлемой, общества, в которых зарождается это движение, обычно характеризуются бедностью и застоем. Они не предлагают жизнеспособной альтернативы современным реалиям и не создают значительной военной угрозы развитым странам. Воинствующий ислам становится опасным в основном из-за того, что существует потенциальная возможность использования оружия массового уничтожения (ОМУ), особенно негосударственными акторами.
Вторая, более значительная проблема коренится в подъеме великих недемократических держав. Речь идет о давних соперниках Запада в холодной войне – Китае и России, где сейчас правят авторитарные, скорее капиталистические, чем коммунистические, режимы. Авторитарные капиталистические великие державы играли ведущую роль в международной системе вплоть до 1945 года, когда прекратили свое существование. Но сегодня, похоже, они готовы вернуться.
Если капитализму, кажется, удалось занять прочные доминирующие позиции, то нынешнее господство демократии имеет под собой гораздо более зыбкий фундамент. Капиталистический способ производства неуклонно расширялся с начала Нового времени. Его дешевые товары и подавляющая экономическая мощь ослабляли и трансформировали все другие общественно-экономические режимы. Наиболее памятным образом этот процесс описали в "Манифесте коммунистической партии" Карл Маркс и Фридрих Энгельс [9] . Вопреки их ожиданиям, капитализм оказал точно такое же воздействие и на коммунизм, в конечном счете "похоронив" его без единого выстрела.
Триумф рынка, ускоряющий промышленно-техническую революцию и усиленный ею, привел к подъему среднего класса, интенсивной урбанизации, распространению образования, появлению массового общества (взамен сословного. – Ред.) и еще большему материальному благополучию. В эпоху после окончания холодной войны (равно как и в XIX веке, а также в 1950-х и 1960-х) повсеместно считалось, что либеральная демократия возникла естественным путем как следствие рыночного развития, – точка зрения, которую в своих знаменитых работах поддерживает Фрэнсис Фукуяма. Сегодня более 50 % государств мира имеют выборные правительства. Почти в половине стран либеральные права утвердились достаточно прочно, так что эти страны можно считать полностью свободными.
Однако факторы, обусловившие триумф демократии (особенно над ее недемократическими капиталистическими противниками в двух мировых войнах – Германией и Японией), имели более случайный характер, чем принято считать. Авторитарные капиталистические страны, примерами которых сегодня являются Китай и Россия, могут представлять собой жизнеспособный альтернативный путь в эпоху модерна, а это, в свою очередь, предполагает, что полная победа или будущее преобладание либеральной демократии отнюдь не являются неизбежным сценарием.
Либерально-демократический лагерь нанес поражение своим авторитарным, фашистским и коммунистическим противникам во всех трех главных противостояниях XX столетия – в двух мировых войнах и холодной войне
Одно из предположительных преимуществ – международное поведение демократических стран. Возможно, то обстоятельство, что демократии ограничивают применение силы за рубежом, с лихвой компенсируется их более высокой способностью налаживать международное сотрудничество, опираясь на связи и дисциплину, свойственные глобальной рыночной системе. Такое объяснение, вероятно, справедливо для эпохи холодной войны, когда в значительно расширившейся мировой экономике доминировали демократические державы, однако оно неприменимо к двум мировым войнам. Неправда и то, что либеральные демократии преуспевают потому, что всегда держатся вместе. Но как фактор, по крайней мере способствующий успеху, такая солидарность имела место опять-таки только в период холодной войны. Демократический капиталистический лагерь сохранил единство, в то время как растущий антагонизм между Советским Союзом и Китаем расколол коммунистический блок.
Во время Первой мировой войны идеологический разрыв между двумя сторонами прослеживался куда менее четко. Англо-французский альянс отнюдь не был предопределен. Он сформировался прежде всего на основе расчета баланса сил, а не благодаря либеральному сотрудничеству. В конце XIX века политика силы привела яростных антагонистов Францию и Великобританию на грань войны и побудила последнюю активно искать союза с Германией.
Выход либеральной Италии из Тройственного союза и ее присоединение, несмотря на соперничество с Францией, к Антанте были обусловлены особенностями англо-французского альянса. Как полуостров Италия не ощущала себя в безопасности, находясь в блоке, противостоявшем ведущей морской державе того времени – Великобритании.
Точно так же Франция в ходе Второй мировой войны быстро потерпела поражение и покинула союзников (в число которых входила и недемократическая Советская Россия), в то время как тоталитарные державы правого крыла сражались по одну строну баррикад. Изучение поведения демократических альянсов приводит к предположению, что демократические режимы не более склонны к объединению друг с другом, чем режимы другого типа.
Поражение тоталитарных капиталистических систем во Второй мировой войне также нельзя объяснить и тем, что их демократическими странами-противниками двигали более высокие нравственные принципы, побуждавшие людей отдавать больше сил во имя победы (такое объяснение предлагают Ричард Овери и другие историки). В 1930-х и в начале 1940-х годов фашизм и нацизм представляли собой захватывающие новые идеологии, порождавшие массовый народный энтузиазм, в то время как демократия занимала идеологически оборонительные позиции и выглядела устаревшей и выдохшейся. Во всяком случае в военное время фашистским режимам удавалось вдохновлять свои народы гораздо лучше, чем это получалось у их демократических противников, а превосходство первых на полях сражений – факт, который признаюют очень многие исследователи.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
