Наука о политике и другие общественные явления
p> Одна и та же философия или религия может быть способом обоснования противоположных политических программ и, наоборот,— интересы одного и того же класса могут быть теоретически выражены и в идеологических формах разных мировоззрений.

Многовариантность выражения социально-классовых интересов в политических и правовых учениях усугубляется также тем, что политико- правовая идеология, как и всякая идеология, развивается в связи с унаследованными от предшествующих эпох понятиями, категориями, представлениями. Каждая из последующих доктрин учитывает понятия и представления, содержащиеся в предыдущих доктринах. Выбор этих представлений и понятий в идейных источниках опять же многовариантен, зависит от социально-политических симпатий теоретика, от содержания и уровня его познаний, от ряда других факторов, среди которых важное значение принадлежит столь же многовариантному способу оформления противостоящего мировоззрения. Всем этим, вместе взятым, обусловливается относительная самостоятельность логико-теоретических, нравственных и иных идеологических построений по отношению к социальным интересам, выраженным в политико- правовом учении.

Закономерностями развития политической идеологии предопределяется структура политико-правовых доктрин (учений), каждая из которых включает три компонента: во-первых, логико-теоретическую, философскую или иную
(например, религиозную) основу — методологический стержень учения; во- вторых, содержательную попытку теоретического решения вопросов о происхождении и сущности государства и права, закономерностях их развития, об устройстве и социальном назначении государства, об основных принципах права, его соотношении с государством, личностью, обществом; в-третьих, программные положения: оценки существующего государства и права, политические и правовые идеалы и проекты.

Через логико-теоретическую основу доктрина связана с влиятельным мировоззрением эпохи (господствующим или оппозиционным ему способом мышления). Программная часть учения наиболее непосредственно выражает интересы и идеалы определенных классов или других социальных групп, их отношение к государству и праву. Из трех компонентов политико-правовой доктрины именно программа является цементирующим, связывающим воедино ее элементы, придающим политико-правовой доктрине монолитность, поскольку оформление политических и правовых взглядов, суждений, оценок в целостную систему происходит на социально-классовой основе.

Наличие теоретического содержания отличает доктрину (учение) от политических и правовых взглядов, мнений, воззрений, оценок, от политико- правовой пропаганды, содержащих политические лозунги, оформленные в духе существующего мировоззрения. Теоретическое содержание доктрины, выраженное при помощи специального понятийно-категориального аппарата, составляет собственно теорию государства и права эпохи. Эта теория во многом является связующим звеном между социально-классовой программой и мировоззренческими установками, складывается под влиянием того и другого, в конечном счете представляя собой аргументацию программы в духе мировоззрения. Однако эта связь и аргументация многовариантны и не прямолинейны. Как отмечено, одна и та же программа допускает разные формы выражения и способы обоснования. К тому же политико-правовые доктрины оперируют кругом понятий и категорий, сложившихся в результате не только отражения и описания современных им явлений государственно-правовой реальности, но и попыток теоретического осмысления и оценки исторически определившегося круга проблем политики и права, поставленного теоретиками предыдущих времен. Наконец, каждая доктрина несет отпечаток личности мыслителя, ее разработавшего. Всем этим определяется относительная самостоятельность теоретических положений, содержащихся в доктрине, порой их не очень прямая зависимость от исторической эпохи и интересов того или иного класса.

Теоретическому содержанию политико-правовых доктрин придается особенное значение в связи с функциями истории политических и правовых учений в системе юридических дисциплин, ее связью с современной теорией государства и права и политологией. К тому же именно теоретико- содержательная часть доктрин наиболее интересна. Если мировоззренческие установки прошлых требований давних времен непривлекательно, то содержательные попытки теоретического осмысления ряда государственно- правовых проблем нередко созвучны современности. Не случайное в процессе изучения и преподавания истории политических учений! она сложилась в основном как история доктрин с наиболее' разработанным теоретическим содержанием, в чем нет ничего, плохого, если только не оставляются в тени и забвении менее теоретичные учения, борьба с которыми и обусловила богатство содержания изучаемых доктрин.

Однако здесь возникает определенная методологическая опасность. Если отделенная от программных положений и мировоззренческой основы теория государства и права любой эпохи станет напрямую сопоставляться с современной теорией и отождествляться со знанием о государстве и праве, истории политических учений будет искусственно навязана несвойственная ей закономерность.

История политических учений

История политических и правовых учений нередко характеризуется как процесс познания истинной природы, сущности государственно-правовых институтов, эволюционный процесс углубления, развития и передачи знаний о государстве и праве. Это представление порождает ряд неясностей и сомнений.
Если эволюция учений о государстве и праве есть процесс «кумулятивный», состоящий в накоплении и трансляции знаний, то, спрашивается, какое место в истории политико-правовой идеологии принадлежит иллюзорным, ненаучным, утопическим доктринам и теориям? Что научного было, скажем, в теоретических представлениях XVII — XVIII вв. о договорном происхождении государства? В комплексе современных теоретических знаний теория общественного договора заслуживает внимания лишь в связи с критической оценкой различных идей о происхождении государства. Однако в период борьбы буржуазии против феодализма идея общественного договора как способ выражения сопричастности человека (народа) к власти противостояла идее богоустановленности власти феодальных монархов. Обе эти идеи далеки от науки, но на основе каждой из них, толкуемой как основной методологический принцип, строились обширные теоретические концепции, претендующие на объяснение прошлого, истолкование настоящего и предвидение будущих судеб государства и права. Объяснение оказывалось надуманным, истолкование и предвидение — ложными. Значит ли это, что в истории политико-правовой мысли смена теологического мировоззрения юридическим вообще не означала прогресса и развития?

Определение содержания истории политических и правовых учений, живой нити, связывающей доктрины разных эпох и народов, должно совпадать с объективной логикой развития самого и правовых учений, не может «вести себя» неправильно». Но если закономерностью истории политических и правовых учений является накопление и развитие знаний о государстве и праве, то связующей нитью этой истории должно стать непрерывное возрастание этих знаний, их развитие и уточнение. Однако именно с точки зрения научности всей истории политико-правовой идеологии присущи очевидная бессистемность, бессвязность, бьющие в глаза случайность и непредсказуемость «прироста знаний», связующая нить которого, если предположить ее существование, непрерывно обрывается, неизвестно откуда и почему возникает вновь, опять грубо соединяется, не менее грубо рвется и (в который раз!), бесследно исчезнув, внезапно возникает вновь. Здесь, как говорится, куда больше исключений, чем закономерностей, уже по той причине, что в реальной истории политико-правовой идеологии одна ложная идея не раз опровергалась другой, не менее ложной.

Наконец, если стимулом развития политических учений является движение от незнания к знанию, а ее связующей нитью — развитие и трансляция знаний о государстве и праве, то почему при выборе аргументации из предшествующих идеологических систем передовые идеологи руководствовались не научностью, а притягательностью идей прошлого, их способностью выразить современные идеологу интересы, содействовать ссылками на авторитет истории или религии оформлению по существу новой, но не обязательно «научной» идеологии?

На всех этапах истории политических и правовых учений она связана с определенным развитием теории государства и права. Прогрессом в развитии общественной мысли являются постановка какой-либо важной проблемы, хотя бы сопряженной с неверным ее решением, преодоление старого, сковывающего теоретический поиск мировоззрения. Приростом знаний являются и отдельные наблюдения о связи государства и права с общественным разделением труда, с классами, с социальными противоречиями, с отношениями собственности, а также непрерывное пополнение понятийного аппарата теории государства и права (классификация форм государства, исследование источников права и др.). Но эти догадки и наблюдения не шли глубже эмпирического знания, органически соединялись с ненаучными представлениями о государстве и праве, строились на неверной методологической основе, были подчинены исторически ограниченным или утопическим программным положениям.

При обилии высказываний мыслителей разных стран и эпох по различным проблемам государства, политики и права историку-специалисту нетрудно сконструировать «единую цепь возрастающих знаний», составить сборник высказываний, в чем-то совпадающих с современными представлениями о государстве, праве и политике. Однако такое конструирование единой цепи возрастающих знаний привело бы к разрушению истории политических и правовых учений. Реальная история политико-правовой идеологии всегда была поприщем острейшей борьбы социальных сил, где главным стимулом теоретической деятельности были не столько любознательность, постижение причин существования и перспектив развития государства и права, сколько страстное, эмоционально окрашенное стремление опровергнуть противостоящую идеологию, представить государство и право такими, какими их хочет видеть или изобразить идеолог, преобразовать или защитить подвергающиеся нападкам государство и право, оказать влияние на массовое и государственное политико- правовое сознание общества,— возвышенное иллюзиями стремление содействовать решению очередной исторической задачи или опирающееся на традицию желание сохранить преходящее.

Прогностическая функция политиологии

Важной функцией науки является прогностическая. Развитие политико- правовой идеологии в целом, в массе предвосхищает и стимулирует общее направление эволюции политических и правовых учреждений. Теоретическое обоснование прав человека и гражданина предшествовало их конституционному оформлению в ряде стран (а затем международному признанию), способствовало преодолению феодально-сословных институтов. Перспективе создания и развития представительных учреждений в ряде государств отвечали и способствовали теоретические разработки проблем представительной и непосредственной демократии, политических гарантий конституционного правопорядка. Однако содержание истории политико-правовой идеологии далеко не во всем совпадает с реальной историей государства, политики и права.

Как отмечалось, любая политико-правовая доктрина содержит программу
(прогноз развития, преобразования или сохранения существующего государства и права). В многовековой истории политических и правовых учений нет, пожалуй, ни одного примера, когда какая-либо доктрина воплотилась в практику адекватно ее программной части. Даже там, где доктринально оформленная политическая идеология становилась господствующей, имеющей прямой выход на политическую практику, либо она претерпевала существенные деформации в процессе воплощения в политические институты, либо осуществлялось лишь то, что в самой доктрине было обобщением уже существующей государственно-правовой практики.

Страницы: 1, 2, 3



Реклама
В соцсетях
скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты