Говоря о «геополитических центрах», можно указать на одну существенную деталь: в основном стратегически важные в глобальном значении районы обладают не только выгодным расположением для потенциального контроля над некой «макрозоной», но и крупными залежами природных ресурсов. В этом смысле ближневосточный регион или отдельные его части полностью подпадают под это определение.
Теракты 11 сентября 2001 г. ускорили процесс переноса стратегического акцента США на страны Азиатского региона. Публичное объявление США своих стратегических противников, объединенных ими в «ось зла» (на манер фашистской «оси» более чем полувековой давности), явилось началом прямой демонстрации силы, в частности, в отношении государств Среднего Востока, призванной сделать руководства этих государств более сговорчивыми, признающими глобальный характер власти Соединенных Штатов.
Ближний Восток признается американскими политическими стратегами как ключевой регион для решения сразу нескольких задач американской внешней политики – национальной безопасности, политического влияния, а также экономического глобального доминирования. Доказательством этому служат действия, которые предприняли американцы и проамериканская коалиция в этом регионе в отношении Ирака, а также пристальное внимание, которое они оказывают таким странам, как Иран, Сирия, Саудовская Аравия и, конечно, взаимоотношениям палестинцев и израильтян.
Нью-Йоркская трагедия 2001 г. в значительной мере скорректировала позицию республиканской администрации и дала мощный толчок для более серьезного восприятия прямой зависимости международной и собственной американской национальной безопасности от развития ситуации на Ближнем и Среднем Востоке. В определенной администрацией Буша-мл. «оси зла» иракский режим стоял на первом месте. После Афганистана настало время наводить «порядок» на Ближнем Востоке, и большинство в американской политической элите стояло за прямое военное вмешательство.
Дело в том, что весь этот регион рассматривался США в комплексе, и, с их точки зрения, чтобы повлиять на позицию потенциальных противников американского лидерства на Ближнем Востоке, таких как Сирия, Саудовская Аравия, необходимо было любой, в том числе, и «политической» ценой (то есть, например, серьезными разногласиями с такими ценными партнерами Америки, как Франция и Германия) оккупировать Ирак. Для свержения режима Хусейна теперь, в отличие от 1991 г., был найден подходящий повод, и американская администрация, использовав данные о якобы имеющемся в распоряжении Ирака ОМП, постаралась (как теперь известно, даже путем подтасовки таких данных) представить вторжение в Ирак объединенных сил коалиции вполне легитимным. Несмотря на возражения ООН, на неоднократные отрицательные результаты комиссий МАГАТЭ, «антииракская коалиция» вторглась в Ирак.
Отечественный политолог А.И.Шумилин приводит свидетельство ведущего американского эксперта-ближневосточникаДж.Кэмпа, что еще в начале 2002 г. администрацией Буша-мл. было принято решение, что следующим за Афганистаном объектом военного вторжения станет Ирак, что режим Хусейна должен быть свергнут до 2005 г. Дж.Кэмпобосновывал правильность этого решения, в частности, тем, что падение режима Саддама «избавило бы США от необходимости сохранять массированное военное присутствие на Аравийском полуострове, что использовалось Усамой бен Ладеном в качестве оправдательного аргумента для нанесения ударов по США»34.
За силовое решение «иракской проблемы» голосовали как республиканская часть американского истеблишмента, так и демократы. Такое поразительное единодушие было вызвано очевидностью для тех и других того, что режим Хусейна, и без того не одно десятилетие являвшийся для США раздражителем в этом регионе, теперь стал и прибежищем террористов разных толков. Как пишет А.И.Шумилин, такой «общенациональный консенсус» сложился в результате восприятия иракского режима как «непосредственной угрозы а) безопасности США, б) их интересам на Ближнем Востоке (для перспектив урегулирования палестино-израильского конфликта и стабильности монархических режимов в Персидском заливе). Кроме того, считали в Вашингтоне, контроль США над Ираком неизбежно обернется «эффектом окружения» как для Сирии (на севере – враждебная Турция, на юге – Израиль), так и для Ирана … Американское военное присутствие в Ираке призвано стать важным рычагом давления на режимы в этих странах»35.
Сирия. Что касается Сирии, то, действительно, в ее адрес не раз раздавались резкие замечания и даже угрозы со стороны США и Великобритании, особенно в начале вторжения в Ирак, когда через сирийскую границу шло движение в обоих направлениях. Администрация Асада обвинялась тогда в укрывательстве членов иракского крыла ПАСВ, а также в содействии иракским повстанцам.
Связь и тесное взаимодействие сирийских и иракских финансовых кругов также не могли не раздражать Пентагон. Так, Р.Бадини на страницах «НГ», говоря о санкциях США против Сирии, упоминал, что «среди претензий, предъявляемых американцами к сирийскому руководству, есть особо чувствительная, но не афишируемая. Это досье по регулированию иракских фондов. Речь идет о деньгах, которые были получены близкими к сирийскому руководству лицами от торговли с Ираком в обход эмбарго»36.
В мае 2004 г. Вашингтоном были наложены на Сирию санкции за пособничество террористам, действующим в Ираке (было якобы установлено сирийское гражданство 26 террористов в Ираке). Иными словами, США попытались переложить часть ответственности за гибель американских солдат в результате идущей партизанской войны в Ираке на плечи правительства Башара Асада. Это вызвало гневную реакцию большинства сирийских парламентариев, которые в июне подготовили и приняли проект закона, предусматривающего ответные санкции против США с целью «наложить жесткие ограничения на американские интересы в Сирии», а также в ответ на «политику, проводимую США в регионе, и их безусловную поддержку Израиля»37.
До настоящего времени, несмотря на недовольство и резкие высказывания американского командования в адрес Сирии, о реальной возможности военного давления на администрацию Башара Асада, а тем более оккупации Сирии речи не шло. Сирийское общество вынуждено было жить в постоянном напряжении ввиду периодически раздававшихся агрессивных заявлений в адрес правительства Сирии со стороны лидеров антииракской коалиции. Однако такого мощного политического давления на Сирию, а также столь остро стоящей перспективы военного вмешательства, как осенью 2005 г., все же не было по нескольким причинам.
Во-первых, сирийцы в свое время серьезно восприняли угрозы Д.Рамсфелда и К.Пауэлла, прозвучавшие через две недели после начала войны в Ираке, и приняли некоторые требовавшиеся от них меры. Например, в Дамаске было арестовано несколько высокопоставленных иракских офицеров – сторонников С.Хусейна, был серьезно ужесточен контроль на границе Сирии с Ираком. А уже после создания иракского Временного правительства между Сирией и Ираком было достигнуто соглашение по укреплению их общей границы, проходящей по Сирийской пустыне, и тем самым ограничить проникновение иностранных боевиков на территорию Ирака38. Этот шаг был призван продемонстрировать проамериканской коалиции решимость сирийского руководства бороться с терроризмом и этим отвести от себя обвинения американской администрации в укрывательстве террористов.
Во-вторых, в условиях, когда американцы «увязли» в Ираке и несут ежедневные потери уже после окончания «активной фазы операции», ведение боевых действий на территории другой страны региона будет весьма затруднительно оправдать перед американским обществом, и без того настроенным критически к иракской войне.
К тому же среди официальных лиц Вашингтона не было и нет единодушия относительно целесообразности ввода войск в Ирак. Так, руководитель отдела борьбы с терроризмом в администрациях Клинтона и Буша, помощник бывшего госсекретаря К.Пауэлла Ричард Кларк еще 18 июня 2004 г. в интервью французскому журналу «LaNouvelObservateur» сказал, в частности, что он «вынужден констатировать, что террористическая сеть бен Ладена раскололась на несколько самостоятельных групп, имеющих независимое управление в Саудовской Аравии, Европе, Индонезии и Ближнем Востоке». Он заявил также, что вторгшись в Ирак, американский президент совершил стратегическую ошибку, что «наибольшее заблуждение Буша происходит из его безусловной веры, что Соединенные Штаты способны к изменению политической географии Ближневосточного региона»39.
Последние скандалы в США и Великобритании в связи с изучением документов о ядерной программе Ирака, послуживших основанием для ввода войск коалиции в Ирак, ошибочность сведений о закупке Ираком урановой руды в Нигерии, о существовании заводов по изготовлению материалов для химического оружия и т.п. еще больше раскололи как правительства, так и общества стран-участниц коалиции по вопросу возможности прямого военного давления на третьи страны при отсутствии прямой угрозы с их стороны.
В-третьих, в администрации Дж.Буша вызывало обеспокоенность присутствие сирийского контингента на территории Ливана и, таким образом, возможность определенного контроля политической ситуации в этой стране. Ситуация же в Ливане весьма связана с палестинской проблемой, и присутствие в стране силы, однозначно настроенной на противодействие израильским инициативам, осложняло дело. К тому же антиамерикански настроенный шиитский юг Ливана также может служить потенциальной мишенью для военных действий американцев40. Таким образом, выведение Ливана из сферы влияния Сирии и даже порождение некоторой розни между двумя связанными глубокими историческими корнями странами являлось первостепенной задачей США и их единомышленников. Умело используя гибель бывшего ливанского премьер-министраР.Харири, им удалось форсировать давление ООН на Сирию с требованием немедленного выполнения резолюции №1559. В результате сложных переговоров в апреле 2005 г. из Ливана был выведен сирийский контингент. А в конце лета этого же года американцы инициировали деятельность комиссии Д.Мехлиса по расследованию убийства ливанского экс-премьера. Такая последовательность событий демонстрирует продуманность шагов администрации США по поэтапному ослаблению Сирийской республики и ее изоляции в региональном масштабе.
Если все же предположить, что американцам удастся быстро и относительно безболезненно (что довольно сложно представить) положить конец правлению Башара Асада, то, скорее всего, повторится ситуация с Ираком – невозможность контролировать ситуацию в условиях жесткого противоборства различных сил, сдобренная ежедневными терактами против оккупационных войск. В отношении ситуации в Ираке сразу после оккупации отечественный востоковед Л.И.Медведко писал: «Установившийся в стране «порядок» напоминает скорее безвластие. Помимо военной администрации и назначенного ею Временного правящего совета Ирака (ВПС), действуют также «Параллельное шиитское правительство» и некое «Демократическое исламское движение». В Курдском автономном районе на севере Ирака власть осуществляют контролирующие его две курдские партии – Демократическая партия Курдистана (ДПК) и Союз патриотических сил (СПС). В горных районах на границе с Ираном окопались сторонники бен Ладена из «Ансар аль-ислям»»41.
Возможный расклад оппозиционных сил в Сирии в случае падения режима Асада мог бы быть еще пестрее и взрывоопаснее. Сирийская внутренняя политика базируется на сложившемся балансе сосуществования в армии, во властных структурах и в правительстве представителей различных религиозных конфессий – суннитов, шиитов, алавитов, православных, христиан-униатов разных толков (хотя, безусловно, в разных пропорциях). Нужно принять во внимание также и наличие в составе сирийского общества крупных инонациональных диаспор. Если эти пропорции представительства будут нарушены, Сирия может превратиться в зону гражданской войны и безвластия, где весьма вольготно будут чувствовать себя террористы из «Хизбаллы», палестинских «Исламского джихада», ХАМАСа, а также «Братья-мусульмане». Представители этих организаций находятся на территории Сирии, что является серьезным фактором напряжения отношений с США. Кроме того, это вызвало бы новую волну эмиграции христиан, которые уже много десятилетий не чувствовали себя меньшинством и были полноправными членами сирийского общества, руководимого кланом Асадов, но которые ясно понимают тенденции исламизации, могущие реализоваться с непредсказуемыми последствиями в случае смены власти.
