Посредничество может применяться участниками конфликта в мягкой, необязательной форме, например, использование посредника для зондажа позиций и намерений противника, для получения советов, рекомендаций и предложений по разрешению конфликта, помощь в выработке условий временного или полного прекращения противоборства. Примерами такого посредничества является участие зарубежных наблюдателей «третьего» государства или международной организации в конфликте между государствами.
Недостаточная эффективность подобного участия в разрешении конфликта часто вынуждает противоборствующие стороны обратиться к арбитражу, чьи решения имеют обязательную юридическую силу для каждой из них. Примером арбитража в политических конфликтах может быть обращение в конституционный суд по поводу конфликта из-за сферы, объема или срока действий властных полномочий.
Понятно, что если для участников конфликта обращение к третьей стороне и исполнение ее решений является обязательным, то такой арбитраж подходит к границе, разделяющей регулирование и подавление конфликта.
Из громадного массива накопленного опыта разрешения политических конфликтов, включающего в себя такие разные способы поведения в конфликтной ситуации, как устремление к победе
любой ценой, посредничество или безропотная капитуляция перед угрозой самой ничтожной жертвы, выделим едва ли не самый сложный вид управления конфликтом - переговоры. Конечно, эта тема заслуживает не только специального раздела в учебном пособии, но и многих монографий и учебников, специально посвященных рассмотрению различных форм, «идеи, способов и техники переговоров. К сожалению, недостаток места мешает с желаемой полнотой осветить здесь эту тему, но даже вопреки этому обстоятельству необходимо подчеркнуть: переговоры - не только способ окончания, урегулирования, разрешения конфликта, но и способ участия в конфликте, одна из форм его развития. Ведь сам процесс переговоров, включая подготовку к ним и неизбежное сотрудничество в ходе этого процесса, может быть понят как одна из форм или стадий конфликта и одновременно как способ управления противоборством его участников, позволяющий в какой-то мере учесть и реализовать их цели и интересы.
Что же касается четкого и ясного определения содержания понятия «переговоры», то в науке, как и в большинстве других подобных случаев, нет единого подхода. Одни ученые полагают, что переговоры - это мероприятие, предполагающее, в первую очередь, сотрудничество, преследующее общие интересы. С этой точки зрения, проявляющееся при переговорах соперничество, которое позволяет одной стороне сопоставлять свои возможности и средства с тем, что доступно другой стороне, и получать соответствующее вознаграждение, на деле является не чем иным, как победой сотрудничества.
Другие исходят из того, что переговоры - это стратегия необходимая в случае, когда на карту поставлены различные, если не сказать взаимоисключающие, интересы, но вместе с тем существует необходимая степень взаимозависимости участвующих в них сторон, которая позволит придти к соглашению, выгодному для всех участников. Безусловно, стороны нс будут соглашаться друг с другом, тем не менее, они хотели бы прийти к какому-либо соглашению, т. к. ни промедление, ни борьба за свои интересы не принесут им пользы".
Думается, что приведенные мнения ученых - хороший пример того, что при обсуждении проблемы правы могут быть все стороны. Конечно, переговоры - это и «стратегия», и «мероприятие», и «противоборство», и «сотрудничество», в них «сталкиваются» и «сочетаются» как «общие», так и «взаимоисключающие».интересы. Такого рода смешения характерны для переговорного процесса. Но в зависимости от соотношения сил его участников, содержания и степени значимости интересов каждого из них, личного стиля поведения переговорщиков - людей непосредственно ведущих переговоры, от формы, фазы и способа ведения переговоров 6;uianc между противоборством и сотрудничеством смещается то в одну, то в другую сторону.
Следует иметь в виду, что ведение переговоров между участниками политических конфликтов - не исключительная монополия приверженцев какой-либо «этической системы», а объективная необходимость, возникающая и при победе, и при безоговорочной капитуляции одной из сторон, и в случае примерного равенства сил участников конфликта, и в случае нежелательности его продолжения из-за неприемлемого соотношения результатов и цены противоборства, а также в великом множестве других, часто непохожих друг на друга, случаев. Конечно, при переговорах оказываются чрезвычайно важными как соотношение сил участников конфликта, так и их способность и готовность к иным формам противоборства, но хотелось бы подчеркнуть: политический конфликт на стадии или в форме переговоров включает в себя элементы сотрудничества, а следовательно, становится более управляемым.
Из сказанного ясно, что переговоры (как бы их не понимать) нс являются исключительной сферой ведения конфликтологии, а уж тем более - политологии. По сути дела, они становятся относительно самостоятельной сферой деятельности, специфика которой определяется диалогичностыо процесса принятия совместных решений ее участниками. Однако это не только не отменяет роли переговоров, а, скорее, акцентирует внимание на особенностях различных стилей и способов этого диалога, который может быть как двусторонним, так и многосторонним.
Вести переговоры, равно как и участвовать в конфликтах, могут абсолютно все - дети и взрослые, государства, международные организации и отдельные граждане, лица, находящиеся у власти или стремящиеся к ней, посредники и непосредственно заинтересованные стороны. Но тысячелетний опыт свидетельствует, что успешнее всего переговоры ведут те, кто специализируется в этой сфере деятельности, получил соответствующую подготовку и обладает необходимой квалификацией. Классическим примером такого переговорщика является дипломат, представляющий интересы своего государства в диалоге с другим.
Весьма ярко необходимость привлечения к переговорам специально уполномоченных людей обосновал Ф. де Коммин (1447 -1511) дипломат, состоявший на службе многих государей, включая короля Франции Людовика XI, рыцарь, суждения которого о политике обычно сравнивают с мыслями Н. Макиавелли. «Это великое безумие встречаться двум одинаково могущественным государям... в свите одного люди обязательно окажутся лучше одетыми, чем в свите другого, что порождает насмешки, которые чрезвычайно раздражают; а если это люди разных национальностей, то недоразумения возникают из-за различий в языке и покрое одежды, ибо то, что нравится одним, другим не по душе. Из двух государей один окажется более представительным и видным собой, чем другой, и возгордится, слыша со всех сторон похвалы, а это не может не бросить тени на другого». Неоднократно возвращаясь к этой теме, Ф. де Коммин делает вывод: «Было бы лучше, если бы они разрешали споры с помощью мудрых и добрых слуг».
Сегодня, когда политические руководители могут едва ли не ежедневно видеть друг друга благодаря телевидению, регулярно разговаривают по телефону, обмениваются визитами и т. д., может показаться, что рассуждения об их «представительности» и национальных особенностях «покроя одежды» имеют исключительно развлекательно-историческое значение. Это не так, или, по крайней мере, не совсем так. Как бы ни были успешно обеспечены контакты государственных деятелей, политических лидеров или руководителей каких-либо организаций, ведущих политическую деятельность, почву для их встреч, основу и проекты возможных соглашений и договоренностей по-прежнему готовят «добрые и мудрые слуги» - люди профессионально специализирующиеся в умении вести переговоры, завязывать и поддерживать контакты. Ими являются не только представители одной из древнейших профессий - дипломаты, но и работники разного рода департаментов, управлений, отделов всех служб, в задачу которых входит поддержание диалога с другими организациями и выработка совместных решений.
Ответ на вопрос, кто наиболее успешно ведет переговоры, определяется не только профессиональными, качествами, рангом или должностью переговорщика. Очень многое зависит от таких личных человеческих качеств, как темперамент, чувство юмора, терпимость, умение слушать и убеждать. Не меньшее значение имеют и личные отношения между переговорщиками, устанавливающиеся в ходе переговоров, которые нередко имеют весьма длительный, а иногда и многолетний срок. Понятно, что антипатия, взаимное неуважение, проявления религиозной, расовой и национальной нетерпимости в межличностных отношениях участников переговоров ни в коей мере не облегчают достижение соглашений между теми, кого они на этих переговорах представляют. И, наоборот, наличие общих вкусов (в том числе кулинарных и эстетических), привычек, профессиональных и иных (в частности спортивных) пристрастий, знание и уважение обычаев, языка и культуры друг друга облегчают самые сложные переговоры.
Все это влияет и на то, как проходят переговоры. Разумеется, их результаты куда в большей мере зависят от содержания подлежащих согласованию интересов, чем от совместной охоты или посещения сауны с почти неизбежно сопутствующими этому «ритуальными» трапезами. Но для достижения успеха пренебрегать вкусным ужином не следует! Он, по сути, является продолжением переговоров, дополнительной возможностью повлиять на их участников, получить или сообщить дополнительную информацию, лучше узнать противников и партнеров.
Как бы ни были старательны участники переговоров, как бы не стремились они воздать должное достоинствам друг друга, есть рамки, за которые им, как правило, выйти не удается. Эти ограничения задаются механизмом принятия решений внутри представляемых переговорщиками сторон, их национальными и социально-политическими особенностями.
Дело в том, что непосредственные участники Переговоров выражают и отстаивают позицию как бы составляющую, производную от тех интересов, целей, амбиций и настроений, которые сосуществуют (а иногда и борются) «внутри» политических общностей, представляемых ими на переговорах. Конечно, это в разной мере относится, например, к межгосударственным переговорам, переговорам между представителями сдерживающих и уравновешивающих друг друга ветвей власти или переговорам между политическими партиями и движениями, составляющими избирательное объединение. Но важно то, что эту представительскую функцию участники политических переговоров выполняют всегда, за исключением лишь тех случаев, когда они выступают только как индивидуальные политические субъекты. Возникающие здесь трудности связаны с различием интересов, имеющихся внутри любой политической организации и любого политического движения. Как свидетельствует политическая практика, нередко конфликт этих «внутренних» интересов оказывается куда более острым и труднее поддается разрешению, чем конфликте общим «внешним» противником. Из множества примеров, иллюстрирующих это положение, укажем на борьбу внутри большевистской партии, обусловленную занятой позицией, ее руководством на переговорах в Брест-Литовске в 1918 г., а также на конфликт внутри демократической оппозиции в России середины 90-х гг. по поводу участия ее представителей в диалоге с Президентом Б. Н. Ельциным.
На организацию и проведение переговоров при урегулировании международных, межгосударственных, межнациональных и т. п. конфликтов влияют также и национальные особенности -обычаи, традиции, т. е. национальный стиль переговоров. При этом он характеризует наиболее типичные особенности представителей данной страны, нации, национальной группы, но не обязательно присущ каждому переговорщику, представляющему их на переговорах. Так, немцы, поляки, евреи и китайцы, состоящие на дипломатической службе США, на переговорах ведут себя как американцы, а не как представители соответствующих национальных групп. То же самое можно сказать о российских немцах, поляках, евреях, грузинах и т. д. Описанию и анализу конкретных особенностей национального стиля переговоров посвящено немало работ", и знакомство с ними весьма желательно для участников соответствующих переговоров.
Здесь же надо указать еще на одну особенность ведения переговоров, далеко не последнюю по значению для управления политическим конфликтом. Эта особенность связана с социально-
политическим устройством той стороны, которую представляют переговорщики.
Характеризуя стиль ведения переговоров, свойственный представителям Советского Союза и однотипных с ним по общественно-политическому устройству стран, М. Тэтчер - сама очень опытный переговорщик - отмечала: «Обычно, когда начинались переговоры с ними при старой коммунистической системе - с любой коммунистической страной, - у них на столе лежала груда бумаг, и, какой бы вопрос им не задавали, они просто зачитывали абзац из этой груды, и, если им говорили: "Это не дает ответа на мой вопрос", - они снова зачитывали то же самое, и невозможно было вести дебаты или спор, или что-то обсуждать»30. Это, увы, правдивое описание относится не столько к отдельным, часто очень разумным и даже талантливым представителям социалистических стран на международных переговорах, сколько к политическому режиму, внутренней организации политической деятельности в этих странах. Переговоры, основывающиеся на необходимости получения санкций «сверху» даже при проявлении самой малой инициативы, трудно назвать диалогом творческих людей, вырабатывающих совместное решение. В подобной ситуации неизбежна «зажатость» переговорщика, вызванная постоянной тревогой о следовании не столько духу, сколько букве спущенных руководством инструкций, боязнью стать «невыездным», а то и потерять возможность заниматься своей профессиональной деятельностью из-за малейшей «самодеятельности».
Однако, несмотря на это, переговоры нередко были и до сих , пор бывают очень успешными для подобных политических режимов. Дело здесь не столько в искусстве или хорошей подготовке nepei оворщиков, сколько в соотношении сил участников конфликта, возможности «твердой рукой» навести «железный порядок» и установить единомыслие на своей стороне. И все-таки выработка переговорной позиции на основе свободного согласования интересов, учета всего спектра существующих в обществе мнений, активная и гибкая реакция на изменение обстановки в долгосрочной перспективе попытает живучесть достигнутых договоренностей, увеличивает шансы па их реализацию и общественную поддержку.
