Политические мифы
Особенностью социальных процессов последних десятилетий стало бурное развитие средств массовой коммуникации, изменившее как обыденную, так и политическую жизнь современного человека.
Перенасыщение информационного поля и соответствующие этому процесс трансформации общественного сознания, предсказанные такими футурологами как Д. Белл, О.Тоффлер и др. в 60-е годы, становятся реальностью. При этом коммуникационная структура общества из фактора среды превращается в своеобразный агрегированный продукт профессиональной деятельности различного рода организаций, имеющих довольно ограниченный и специфический круг задач, но при этом способных управлять ходом общественных дискуссий. Манипулирование общественным мнением, не более ново, чем политика. Однако сегодняшнее развитие технологий утилизации общественного мнения способно изменить политические процессы не менее радикально, чем в свое время активность новоевропейской буржуазии. Как и в период формирования первых новоевропейских наций-государств, усиление тенденций к праксиологической канализации массовых настроений и общественного мнения представляется следствием возросшей полисубъектности современного общества.
Важнейшим инструментом реализации политических стратегий на информационном рынке в последнее время стали средства массовой информации. Еще в 1840 О. де Бальзак впервые назвал прессу «четвертой властью». А уже через столетие, с превращением электронных СМИ, и прежде всего телевидения, в неотъемлемый элемент политического дискурса, главный инструмент проведения избирательных кампаний, этот социальный механизм превратился в мощнейший политический институт, буквально преобразивший системные параметры публичной власти.
Основной причиной завоевания СМИ столь высокого места в политической жизни современных обществ является то, что с их помощью государство и другие политические субъекты могут не только информировать население о целях и ценностях своей политики, но и моделировать отношения с общественностью, поддерживать авторитет и стереотипы власти.
СМИ стали сильнейшим инструментом целенаправленного конструирования политических порядков, средством выстраивания необходимых власти связей и отношений с общественностью.
В этом плане одной из наиболее острых форм политической борьбы стало соперничество правящих элит с оппозицией за контроль над важнейшими, в основном электронными СМИ. Правящие круги используют все свои возможности и преимущества для того, чтобы не допустить лидеров оппозиции на ведущие телеканалы, запретить их печатные органы, оградить доступ к массовым газетным изданиям.
Использование СМИ стало неотъемлемой частью политических технологий. Все чаще и чаще нам приходится слышать выражение «грязные технологии». Выражаясь специальным языком, в последнее время полит технологи активнее стали прибегать к девиантным технологиям.
Нормативные технологии – это способы деятельности, жестко обусловленные существующими в обществе законами, нормами, традициями или обычаями. Девиантные технологии противоположны им, это отклоняющиеся от такого рода требований и стандартов способы деятельности. К их числу относится целый спектр противоречащих закону или нормам общественной морали «серых» и «черных» технологий. Как показала практика, в критических точках политического процесса, а именно во время выборов в органы высшей государственной власти, внешне- и внутриполитических кризисов, наблюдается небывалый расцвет подобного рода технологий, субъекты влияния и власти нередко переходят к «сливу компромата», шантажу, утечкам информации, клевете, а в ряде случаев даже к террору, организации заговоров. Все время изобретаются новые методы манипуляции человеческим сознанием. Например, информационные технологии агитационно -пропагандистского типа в целом направлены на контроль за сознанием и поведением людей. Применяемые при этом приемы и техники информирования и коммуницирования с общественным мнением в конечном счете ориентированы на искусственное конструирование как политических реакций, так и запросов населения. В этом смысле наиболее типичными способами и приемами информирования, соответствующими таким целям и характеру агитации и пропаганды, являются дезинформация и фальсификация сведений. А также манипулирование сознанием реципиентов.
Информационный уровень анализа политического мифа
Мифология предстает как типологически универсальное явление. Классический миф составляет основу, базис для последующих модификаций. В последние столетия многообразие мифологического опыта постепенно фокусируется вокруг социально-политических проблем: власти, собственности, отношений между различными социальными группами и государствами. Современный миф сохраняет в качестве «родительского наследства» основу классической мифологии.
Специфика политического сознания (особенно на уровне общественной психологии) заключается в том, что там вообще верифицировать что-либо опытными средствами чрезвычайно сложно, так как информации, как правило, недостаточно, а также существует определенная ригидность стереотипа, препятствующая сопоставлению различных, подчас прямо противоположных информационных вариантов. В результате, политико-мифологическое сознание просто «тяготеет» к определенному стереотипу, четко выраженному и эмоционально окрашенному (августовский путч – августовская революция).
Политический миф определен как феномен сложного иерархического взаимодействия в индивидуальном и массовом сознании архетипических оснований с рациональной интерпретацией политической реальности.
Политический миф имеет сверхценностный характер. Поскольку он базируется на архетипе, то он связан с глубинными, ведущими потребностями, эмоционально окрашен, и является как бы «спусковым крючком» для политической активности. Человек способен пожертвовать многим, порой даже отдать жизнь, будучи направляемым сверхценным для него представлением.
Сверхценность возникает из придания особого статуса неудовлетворенной, архетипической по источнику, базовой потребности (например, потребность в «сильной руке», олицетворяющей могущество). В человеческое сознание как бы «прорывается» энергетический поток, в котором на основе архетипа проявляются образы, сцены, предметы, действия. В результате возникает сверхценное представление, которое разрушает привычную систему ценностей, переподчиняя их себе.
Поэтому, вероятно, так популярны учения Ницше и марксизм. Они производят переоценку всех ценностей, реализуя забытые потребности (веру в сверхчеловека, возврат к «золотому веку»).
Политический миф может быть рассмотрен как некоторое информационное сообщение, но не как организованный текст. В отличие от идеологии, миф концептуально не оформлен. Его содержание постоянно меняется и не тождественно самому себе.
С точки зрения психологической структуры миф может быть разложен на два структурных уровня организации содержания. На первом (архетипическом) уровне, доминирующем в психике носителя политических мифологем, существуют бессознательные архетипические основания мифа, практически идентичные с коллективным бессознательным К.-Г. Юнга. Это инстинктивный стихийный, эмбриональный уровень мифа, реализуемый в снах, видениях, групповой символике и пр.
На втором уровне (стереотипическом), в большей степени зависящем от реальных исторических условий, осуществляется перекодирование бессознательных элементов в смыслосодержательные, повествовательные, эмоциональные построения, в форму организации знания об окружающем мире в виде стереотипов. Архетип адаптируется к требованиям сегодняшнего дня, превращаясь в стереотип.
На этом уровне безусловно доминирует рациональное начало. Сознание группы «приспосабливает» архетип к изменениям в политической реальности, порождая видимости и кажимости.
Архетипические образы воплощаются в стереотипы, которые несут на себе отпечаток человеческой индивидуальности, значимые черты исторической эпохи, драматизм конкретных политических событий.
Рассматривая информационную структуру современного мифа, можно выделить два уровня организации трансляции мифологического сообщения: инвариант и трансформы.
Инвариант - это начальный стереотип, базисный алгоритм, устойчивый каркас, обеспечивающий помехоустойчивость, то есть направленный на максимальное затруднение важных замен и возможность их компенсации (в случае утраты одного из компонентов). Это - глубинный уровень, на котором не сказывается позиция интерпретатора, конкретная политическая ситуация и личность мифологического персонажа.
Кроме того, в информационной структуре мифологического сообщения существует некая избыточная информация, которая может быть утрачена, не меняя кардинально существа передаваемого мифологического сообщения. Это «поверхностный уровень мифа», обладающий малой помехоустойчивостью, подвергающийся сильным искажениям со стороны интерпретатора.
Сознание социальных групп практически во всем дезориентировано, подавлено, некритично. Социальные группы, как правило, дезориентированы, неорганизованны, легко переходят из «одной веры в другую», меняя политические убеждения, иногда на прямо противоположные.
От сухой теории перейдем непосредственно к примерам политического мифотворчества.
Политтехнологи и специалисты по PR-кампаниям, обслуживающие презедентскую кампанию, старательно расширяли ассортимент политических мифов, связанных с В.Путиным Для этого задействовался весь возможный арсенал имиджмейкерских ходов. Информационная пушка режима без перерыва стреляла агитационными снарядами в стомиллионную толпу российских избирателей, а маски и.о. президента сменялись с калейдоскопической быстротой. Если просмотреть интервью Владимира Путина (на тот момент - и.о.президента), то в одних он предстает убежденным либералом-рыночником, в других — патриотом-государственником, в третьих консерватором и прагматиком, стремящимся к консолидации общества. В таких интервью тщательно отбираются вопросы, создается подходящий эмоциональный фон и контекст, просчитывается вероятная реакция потенциальных избирателей. И если не задумываться над содержанием этих пропагандистских демаршей, не пытаться разложить их на структурные элементы, не задаваться вопросом — «а почему было сказано именно это?», то политический образ Путина получается вполне целостным и убедительным. Те, кто привык «голосовать сердцем», могли и не заметить того, что имиджи «патриота-державника» и «либерала-рыночника», которые эксплуатировались в избирательной кампании Путина, не просто несовместимы, но радикально противоположны друг другу. PR-специалисты, которые убеждены в том, что политика — это состязание манипулятивных технологий, а не борьба идей, делали ставку на то, что таких избирателей абсолютное большинство. Однако наиболее трезвомыслящие из них били тревогу, понимая, что шансы победить за счет электората с размытыми политическими установками не слишком велики. Что могло помешать успеху «технологов»? Прежде всего, в нашей стране достаточно велико число тех, кто верит в идеи, кто предан идеалам. Подавляющее большинство таких идеалистов поддерживали и поддерживают Геннадия Зюганова и никогда не изменят своих пристрастий. У них есть стойкий иммунитет к избирательным манипуляциям, и никакие информационные атаки не заставят их изменить своим симпатиям. Для другой, не менее значительной группы населения, важно до конца понять позицию кандидатов в президенты, сделать осознанный выбор. Они будут с особым вниманием следить за телевизионными дебатами, изучать программные манифесты, искать четкие ответы на интересующие их вопросы. И на этом поле — явное преимущество лидера компартии. У него есть серьезная, тщательно разработанная программа, его позиция изложена в нескольких книгах, озвучена в сотнях публичных выступлений. А что может противопоставить Зюганову его соперник? Только общие фразы с размытыми, исчезающими, словно в тумане, смысловыми конструкциями. Поэтому политбой с нынешним хозяином Кремля лидер КПРФ вполне способен выиграть, а это уже половина победы. Сегодня «технологи» постоянно показывают сверхвысокие рейтинги В.Путина. Так было и в момент предвыборной гонки. Рассчитывая, что сторонники левой оппозиции поверят в то, что исход президентских выборов заранее предрешен, и будут настолько подавлены перспективой предстоящего поражения, что попросту не пойдут на избирательные участки. Однако и здесь PR-специалисты могли допустить серьезный прокол, плохо изучив русскую национальную психологию. Подсознательно наш народ стремится не к силе, а к правде, готов поддержать того, кто выходит на заведомо неравный поединок.
