Анализируя указанные перемены, Д. Гэлбрейт пришел к выводу о том, что
отныне не собственники и даже не администрация направляет деятельность
предприятий и учреждений. Подлинным мозгом современного производства
является совокупность специалистов, которую Д. Гэлбрейт назвал
"техноструктурой": "Это совокупность людей, обладающих разнообразными
техническими знаниями, опытом и способностями, в которых нуждаются
современная промышленная технология и планирование. Она охватывает
многочисленный круг лиц - от руководителей современного промышленного
предприятия почти до основной массы рабочей силы и включает в себя тех, кто
обладает необходимыми способностями и знаниями".
Контроль "техноструктуры" над принятием решений в производственной
сфере породил в свое время иллюзии о перенесении данной модели отношений в
целом на общество, о политическом доминировании технократии. Практика,
однако, показала, что техноструктура не заинтересована в различных
общественных переворотах. Политическая роль представителей производственной
технократии ограничена строгими рамками, поскольку они не отделяют себя от
организации, определяющей их бытие. Первейшей же целью любой организации
является самосохранение. Поэтому члены "техноструктуры" не могут вовлечь ее
за собой в опасный водоворот политической жизни. Производственная
технократия заинтересована в сохранении стабильной социально-экономической
ситуации и обеспечении непрерывного роста объемов производства, так как это
создает максимально благоприятные условия для ее существования. Решение
данных задач невозможно без помощи государства, без благоприятных отношений
с правящим режимом. В этой связи, по мнению Д.Гэлбрейта, техноструктура
"будет избегать решительного перехода на платформу какой-либо политической
партии" и "будет принимать политическую окраску той партии, которая в
данный момент стоит у власти". История показала, что технократы
действительно благополучно сотрудничали и с фашистскими тоталитарными
режимами, и с авторитарными диктаторскими, и с либерально-демократическими.
Нежелание производственной технократии бороться за прямую политическую власть отнюдь не означает отсутствия у нее политических интересов. Просто реализация их достигается своеобразными методами. Как отмечает Д. Гэлбрейт, в любой сфере деятельности перед государством стоят такие задачи, с которыми техноструктура может солидаризироваться "или же, что можно считать правдоподобным, эти задачи отражают приспособление государства к нуждам техноструктуры". Выше уже отмечалось, что техноструктура заинтересована в первую очередь в непрерывном экономическом росте, но ведь в этом заинтересовано и любое правительство. Следовательно, найти совместимость интересов им не так уж и трудно. Формы влияния используются технократией примерно те же, что и на производстве. Ведь в развитом индустриальном обществе отношения столь усложнились, что не существует готовых политических решений, а существует процесс принятия решений, в котором занято много людей на протяжении достаточно длительного времени. Любая политическая или социальная акция нуждается ныне в технических знаниях, абсолютно необходимых для решения проблем, выходящих за пределы интуиции чистых политиков и требующих специфических знаний компетентных специалистов. А с тех пор, как государство стало вмешиваться во все сферы жизни, потребность в экспертах резко возросла. В результате эксперты- технократы, обладающие информацией, могут обеспечивать принятие выгодных им решений. Точнее даже будет сказать - решений, не противоречащих интересам технократии. Это ведет к постепенному сращиванию производственной технократии и государственной бюрократии.
Особо Д.Гэлбрейт выделяет роль "сословия педагогов и ученых", которое
не отождествляется с техноструктурой. Оно еще не имеет такого влияния, как
технократы-производственники, но его значение стремительно растет. Ученые и
педагоги поставляют то, без чего не может существовать техноструктура и
индустриальное общество в целом: кадры и информацию. Отмечая частичную
близость интересов данного "сословия" и техноструктуры, Д.Гэлбрейт
подчеркивает различие их общественно-политических позиций. Ученые в силу
своего социального положения и специфики труда обладают большей
независимостью и широтой мышления, а также гораздо меньше технократов-
производственников связаны в своих действиях узами каких-либо структур.
Поэтому в среде ученых преобладает склонность к оппозиционности.
Обрисованная выше ситуация относится к стадии зрелого индустриального общества, когда основную часть технократии составляют производственники: инженеры и менеджеры. На данном этапе технократы приобретают большую и в определенном понимании решающую власть в промышленности, а на государственном уровне ограничиваются влиянием на принятие решений по проблемам, затрагивающим их непосредственные интересы. Именно в этот период вошла в моду концепция "деидеологизации", а некоторые социологи были уверены, что традиционная политика доживает последние дни, вытесняемая управлением на основе рациональной технологии принятия решений. С другой стороны, в это время в общественном мнении появляется понимание возможных опасностей технократии, и поднимается волна критики примитивного техницизма. В частности, большая заслуга в этом принадлежит представителям франкфуртской школы социологии Г.Маркузе, Ю.Хабермасу, Х.Шельски. В их трудах показано, что индустриальное общество, осознавая себя исключительно через идеи и формы, имеющие сугубо научно-техническое содержание и правомерные лишь в этом контексте, тем не менее распространяет их буквально на все. Наука и техника стали превращаться в средство легитимации господства. Правящая элита пытается оправдать развитие общественной системы в своих интересах логикой научно-технического прогресса, заменить традиционную идеологию технократическим эрзацем.
Новая технократическая волна
Несмотря на острую критику, победоносное наступление технократии
продолжалось. Неудивительно - ведь ее принципы отвечали логике
технокультуры, символ веры которой - рационализм, эффективность, власть над
природой. Однако довольно существенно изменяется понимание социальной
сущности технократии. В условиях развернувшейся НТР техницизм дополняется
сциентизмом. После некоторого падения популярности технократических идей,
вызванного кризисом капиталистического индустриального общества на рубеже
шести-десятых-семидесятых годов, на Западе начинается "новая
технократическая волна". Среди ее представителей видное место занимает один
из авторов концепции постиндустриального общества Д. Белл. Подобно Д.
Гэлбрейту он говорит о технократии не как об утопическом варианте
устройства общества, а как о реально существующем социальном явлении.
Выдвижение технократии выступает закономерным результатом перехода к постиндустриальному обществу. В этой связи первостепенное значение приобретают три из пяти основных характеристик данного общества, сформированные Д. Беллом: центральное место теоретического знания как источника нововведений и формулирования политики, доминирование в профессиональной структуре специалистов и "технического класса", принятие решений на основе новой "интеллектуальной технологии". Наука превратилась, по мнению Д. Белла, в главный стержень общественного прогресса, а кодифицированное теоретическое знание стало основой управления в любой сфере. Рациональное регулирование при помощи интеллектуальных технологий первоначально успешно применялось на уровне отдельных фирм, а с 60-х годов становится неотъемлемым элементом правительственной политики. Результатом указанных изменений становится "сдвиг власти" в пользу носителей специальных знаний.
Неизбежным следствием названных процессов Д. Белл считает перемены в правящей элите. Поскольку в постиндустриальном обществе техническая квалификация становится основой, а образование - средством достижения власти, на первый план выходит научно-техническая интеллигенция, и прежде всего ученые. Причем речь идет не только об управлении экономикой. Именно в политические процессы, по утверждению Д.Белла, научно-технические специалисты вовлечены как никогда ранее. Члены "новой технократической элиты" с их интеллектуальными технологиями (системный анализ, линейное программирование и т.п.) стали теперь "неотъемлемым элементом формулирования и анализа при принятии решений".
Казалось бы, позиция Д. Белла мало отличается от взглядов Д.
Гэлбрсйта, кроме того, что последний приоритетной группой считал не ученых,
а специалистов-производственников. Однако в отличие от прежних апологетов
технократии Д. Белл дает скорее отрицательный ответ на вопрос о возможности
превращения научно-технических специалистов в политически господствующий
класс. Этому препятствуют по меньшей мере три фактора.
Во-первых, утверждает Д. Белл, наряду со знаниями и образованием
важнейшими источниками власти, по крайней мере в настоящее время,
продолжают оставаться собственность и политическая деятельность.
Следовательно, бюрократия и собственники сохраняют свои позиции в правящей
элите.
Во-вторых, научно-технические специалисты не являются монолитно сплоченной группой с едиными интересами. И в реальных политических ситуациях, по мнению Д.Белла, "ученые могут разделяться идеологически, и различные группы ученых будут действовать совместно с различными группами других элит".
Самое же главное препятствие на пути господства технократов - это специфика политической сферы. "Политика в том виде, как мы ее понимаем, - пишет Д. Белл, - всегда имеет приоритет перед рациональным и зачастую нарушает рациональность". Научно-технические знания могут выступать в качестве необходимого компонента политических решений, но идея рационального решения, устраивающего всех, является утопией. Реализовать ее на практике не представляется возможным. Политика - это всегда столкновение интересов различных групп людей, а управление ими - результат компромисса, волевого иррационального решения. Поэтому, как замечает Д. Белл: "Технократ у власти - это просто одна из разновидностей политика, как бы он ни использовал свои технические знания..."
Признавая, что в жизни общества будущего, в том числе и политической
области, специалисты будут играть преобладающую роль, Д.Белл не
отождествляет эту роль с политическим господством. "Элита знания" может
ставить проблемы, инициировать новые вопросы и предлагать технические
решения для возможных ответов, но очень часто не обладает властью сказать
"да" или "нет". В этой связи технократию можно рассматривать как влияние на
власть, соучастие в ней совместно с другими элитами, но не как политическое
господство ученых и инженеров. Если А. Сен-Симон мечтал о том времени,
когда "правительства не будут больше управлять людьми", то Д. Белл не
допускает возможности полной замены политики наукой. Он делает однозначный
вывод: "Вопреки мечтам ранних технократов, таких как Сен-Симон, который
надеялся. что ученые будут править, стало ясно, что политические отношения
занимают важнейшее место в обществе и что отношение знания к власти обычно
подчиненное".
