Большая База Рефератов - Взаимоотношения оппозиционных политических партий и организаций с государственной властью в Марокко

Взаимоотношения оппозиционных политических партий и организаций с государственной властью в Марокко

В середине октября 2002 г. в стране произошло событие, вызвавшее широкие отклики в независимой марокканской и зарубежной прессе. Испанская газета «Паис» 16 октября, французская «Монд» и алжирская «Актюалите» 17 октября опубликовали отрывки из «Коммюнике №1» «Комитета свободных офицеров» марокканских вооруженных сил. Полный текст был воспроизведен в журнале «Жен Африк». В «Коммюнике № 1» «свободные офицеры» требовали отставки семи генералов, замешанных в коррупции, освобождения офицеров, осмелившихся протестовать против коррупции в вооруженных силах, настаивали на повышении жизненного уровня военнослужащих. Марокканским спецслужбам в течение второй половины октября так и не удалось раскрыть подпольную оппозиционную военную организацию. Возможно, что «Комитет» представляет собой крайне незначительную группу офицеров.

Удельный вес берберов или, как их еще называют, бербероязычных марокканцев в населении Марокко оценивается разными исследователями в пределах 35–40%. Согласно ежегоднику «МиддлИст энд Норт Африка» и журналу «Жен Африк», он составляет соответственно более трети и 35% населения Марокко47. Как утверждает немецкий справочник по странам «третьего мира», марокканцы этнически подразделяются на чистых арабов (около 20%), арабизированных берберов (30–40%), берберов (30–40%), а также небольшие негроидные группы на юге, евреев и около 100 тыс. иностранцев.

В январе 1959 г. была легализована первая проберберская партия Народное движение (НД), существовавшая полулегально с конца 1957 г. Она выступает за сохранение марокканской идентичности, в том числе берберской, в рамках арабской общности, претендует на защиту прав сельского населения страны. С одной стороны, ее создание было связано со стремлением берберской элиты отстаивать свои интересы. С другой, ее формирование стимулировалось правящим режимом, чтобы не допустить монополии «Истикляль» в партийно-политической системе и ослабить ее влияние. НД относится к числу правых партий, и ее представители неоднократно входили в состав правительства, партия лояльна правящему режиму. Во второй половине 50-х годов и в 60-х годах берберская знать, крупная берберская бюрократия и берберский военный истэблишмент наряду с крупной арабской буржуазией, бюрократией и помещиками служили социальной опорой королевской власти. После заговоров армии в 1971 и 1972 гг. берберы были смещены с высших должностей в армии и государственном аппарате. Бóльшая часть берберских генералов была уничтожена: 8 из 13. (Единственным генералом арабского происхождения в армии был Дрис бен Умар.) В.Максименко подчеркивает, что «в Схирате надломился становой хребет класса (точнее, его берберской фракции, поскольку власть арабского крупного землевладения была сохранена), цементировавшего до той поры социальную опору марокканской монархии»50. К концу 70-х годов правящий режим опирался на мелкую и среднюю буржуазию, «средний класс». События 1971–1972 гг. даже ускорили процесс арабизации берберских районов, куда были направлены сирийские и египетские преподаватели. Тем не менее, берберы на более низкой ступени социальной иерархии не подвергались чистке и репрессиям. Они продолжали составлять большинство офицерства, служащих министерств, три четверти работников местной администрации.

С конца 60-х годов в берберских регионах возникают ассоциации в защиту берберского языка и культуры, но они преследовались властями в 70–80-х годах. В 1981 г. историк А. Азейку был осужден на 12 лет тюремного заключения за статью, в которой использовал термин «вторжение» по отношению к арабам, вступившим на территорию нынешнего Марокко во второй половине VII в. Как отмечает М.Сергеев, в 1982 г. были арестованы несколько активистов берберского движения, главным образом преподавателей университетов. Все они оказались связанными с созданием журнала, отстаивавшего культурную самобытность берберов и использование берберского языка в общественно-политической жизни наряду с арабским. Автор редакционной статьи «Берберский язык такой же язык, как и арабский» был приговорен к году тюрьмы.

С начала 90-х годов берберское движение становится заметным явлением в Марокко. Осенью 1990 г. был создан Национальный совет по координации, в который вошли представители тридцати берберских культурных ассоциаций. 5 августа 1991 г. берберы впервые публично выдвинули свои требования: в Агадире шесть берберских культурных ассоциаций предложили внести в конституцию страны положение о «национальном статусе» берберского языка тамазиг наряду с арабским. 1 мая 1992 г. в городе Ар-Рашида члены берберской ассоциации «Тилелли» («Свобода») прошли по улицам города, скандируя «Тамазиг – в школу, тамазиг – официальный язык!».

1994 г. стал определенной вехой в развитии берберского движения и в правительственной политике по отношению к берберам. Был создан Координационный совет ассоциаций амазигов Марокко. (Представители марокканских ассоциаций вошли в созданный в 1995 г. Всемирный конгресс амазигов.) В июле премьер-министр А. Филали объявил о начале передач новостей на тамазиге по национальному телевидению. С августа по телевидению стали передаваться краткие новости на трех основных берберских языках (часть лингвистов считают их диалектами берберского языка) – тарифите (Риф), тамазиге (центр и восток Марокко) и ташельхите (Южное Марокко). За несколько дней до начала телепередач Хасан II заявил, что берберские диалекты – это интегральная часть марокканской идентичности и истории и вскоре будут преподаваться в государственных школах, по крайней мере в начальных; однако арабский язык останется единственным официальным языком в соответствии с конституцией. Король не сдержал своего обещания.

В конце 90-х годов некоторые активисты берберского движения заговорили о том, что «пора покончить с господством арабского колониализма над берберскими районами». Они требовали введения преподавания тамазига в школах, увеличения времени передач на берберском языке, придания ему статуса официального языка Марокко. Они утверждали, что их идентичность не связана с Арабским Востоком. Группа берберской интеллигенции настаивала на введении истории эмирата бургвата (группы берберских племен) в учебный курс истории. Публиковались многочисленные работы не только по истории этого эмирата, но и доисламской берберской культуры. Профессор философии Рабатского университета А. Асид прочитал серию лекций в рамках подготовки своей книги о берберах. Он однажды заявил в интервью: «В 70-х годах мы хотели только равенства берберского языка с арабским. Спустя тридцать лет ничего не изменилось, и экстремисты теперь хотят сделать основным языком тамазиг. Битва началась».

В 1998 г. в школьную программу была введена античная история берберов. Раньше в школьных учебниках утверждалось, что история Марокко началась с VIII в., с момента образования государства Идрисидов. Восемь веков предшествовавшей истории игнорировались. В 1999 г. Дж. Лусин, учитель истории в Касабланке, завершил перевод Корана на тамазиг. Следует напомнить, что в Х в. в эмирате бургвата Коран уже переводился на берберский язык. Однако когда эмират был разрушен, завоеватели сожгли копии этого Корана. Его фрагменты хранятся в западных музеях. Некоторые марокканцы утверждали, что перевод Корана на тамазиг якобы потрясет ислам, подобно тому, как перевод Библии на немецкий язык М.Лютером потряс Римско-католическую Церковь в первых десятилетиях XVI в.

Новый сдвиг в позиции правящего режима по берберской проблеме произошел с приходом к власти Мухаммада VI. Король осознавал риск дальнейшего игнорирования берберской проблемы, тем более что 1 марта 2000 г. по инициативе профессора М. Шафика был составлен «Берберский манифест», в котором был выдвинут ряд требований берберской интеллигенции, в том числе повысить статус берберского языка до официального. 30 июля 2001 г. Мухаммад VI в своей речи заявил, что «берберство» – существенная составляющая марокканской идентичности. Спустя три месяца он распорядился о создании Королевского института амазигской культуры, задача которого заключается в сохранении и поддержке культуры амазиг во всех ее аспектах. Некоторые берберские ассоциации отказались участвовать в работе института, рассматривая его как политическую инстанцию, предназначенную для поддержки ассоциативных движений амазиг, чтобы избежать политизации берберской проблемы. Тем не менее, по мнению других, учреждение института символизировало признание «берберства» Марокко. С сентября 2003 г. берберский язык стал преподаваться в школе. В мае 2004 г. были напечатаны первые школьные учебники амазиг. Сегодня берберы могут открыто и с гордостью говорить: «Я – марокканец, но не араб, а бербер».

Существуют определенные трудности в обучении в школе берберскому языку. В качестве алфавита был выбран тифинаг, используемый туарегами. Некоторые настаивают на введении арабского алфавита, другие – латинского. В настоящее время преподаются все три диалекта берберского языка. Президент ассоциации «Азетта» А. Аррахмуш заявил в связи с этой проблемой: «Это успокаивает наших противников, которые утверждают, что нет единого берберского языка, а существуют несколько диалектов, и поэтому невозможно признать берберский язык национальным или официальным. Метод, используемый Королевским институтом, предназначен для разрушения нашего единства. Мы уже отстали на четырнадцать веков, и мы могли бы ждать еще сорок лет!». Вопрос унификации языка приобретает особое значение. Королевский институт делает упор на постепенной стандартизации языка, орфографии и лексики.

В целом правящий режим достаточно оперативно реагирует на развитие ситуации в берберских районах, на усиление берберского движения и его политизацию. Он в определенной степени идет навстречу требованиям берберов в культурно-лингвистической области, не чинит препятствий образованию новых проберберских политических партий. Подавляющее большинство берберских культурных ассоциаций и политических партий отвергают исламизм, особенно в его радикальной форме, что сближает их в этом плане с королевским дворцом.

Усиление координации деятельности берберских ассоциаций в 90-х годах, участие отдельного блока проберберских партий в парламентских выборах 2002 г. указывают на тенденцию к консолидации и укреплению единства берберского движения.

В ближайшем будущем не следует ожидать радикализации берберского движения, учитывая как гибкость политики правящего режима, свободное функционирование в Марокко берберских культурных ассоциаций и проберберских политических партий, так и наличие у короля мощного репрессивного аппарата и эффективных спецслужб. Эти силовые структуры в значительной мере способствовали «выстраиванию» марокканских партий в лояльную оппозицию «его величества». Берберы хорошо помнили о жестоком подавлении войсками во главе с наследным принцем Хасаном и генералом М. Уфкиром восстания рифских племен в 1958 г., расправу с участниками заговоров 1971 и 1972 гг., в которых самое активное участие принимали берберские высшие офицеры, разгром силами безопасности в начале 70-х годов в берберских районах партизанских групп, организованных лидером зарубежного отделения НСНС М. Басри.

В более долгосрочной перспективе ситуация в берберском регионе будет зависеть от степени учета монархией интересов культурной, политической и экономической элиты берберов, усилий государства по социально-экономическому развитию берберских районов, наиболее отсталых в Марокко. Кроме того, на положение в берберских районах будут оказывать влияние как решения берберской проблемы в Алжире, где берберское движение более радикальное, чем в Марокко, так и возможное вмешательство внешних сил. От этого зависит, приобретет ли берберское движение в королевстве сепаратистский характер.

Анализ политической ситуации в Марокко позволяет сделать вывод, что в этой стране нет существенного продвижения по пути либерализации и демократизации, и не возросла роль оппозиции режиму. По-прежнему высшая власть принадлежит монарху, который контролирует законодательную и исполнительную структуры, может в случае необходимости отправить в отставку правительство, распустить парламент, изменить конституцию, ввести чрезвычайное положение, отложить местные и парламентские выборы. На ключевые позиции в государственном аппарате и в экономике король назначает лояльных ему лиц, несколько ключевых министерств фактически полностью подчинены королю. Существует «теневой кабинет» из ближайших советников монарха и назначенных им на высокие государственные посты деятелей. В течение четверти века Палата представителей контролировалась путем косвенных, двухступенчатых выборов трети депутатов, значительное большинство которых в силу специфики коллегии выборщиков, как правило, поддерживало правительство. И это притом, что путем различных махинаций и фальсификаций, а также широкого использования административного ресурса оппозиция была обречена на меньшинство в парламенте. Хотя с 1997 г. вся Палата представителей избиралась посредством прямых выборов, учреждение Палаты советников, по своим полномочиям почти не уступавшей нижней палате, позволяло в случае необходимости нейтрализовать действия Палаты представителей.

Марокканские монархи решительно заявляли о намерении сохранить свои прерогативы, упрочить и без того очень сильную королевскую власть. Хасан II оправдывал авторитарный характер режима как религиозным, так и политическим фактором. Его позиция была изложена в интервью газете «Монд» 2 сентября 1992 г. накануне референдума по новой конституции. Король сослался на свою ответственность как духовного руководителя марокканцев и на то, что монархия обеспечивает национальное единство. «Ислам запретил мне учреждать конституционную монархию, в которой я как король делегировал бы все свои полномочия и царствовал бы, но не управлял… Я могу передать власть, но я не имею права по собственной инициативе отказываться от своих прерогатив, потому что они имеют также духовный характер»60. Eго сын Мухаммад VI считал долгом выполнение монархом своих полномочий, определенных конституцией, и «не оставил никаких сомнений в отношении своего намерения царствовать и править».

Хасан II заявил в марте 1994 г., что слишком быстрый переход к демократии может вызвать хаос, потому что демократии необходимо долго учиться. Он предупреждал, что народ, не имеющий демократического опыта, рискует стать жертвой политиков, рвущихся к власти под прикрытием лозунгов о демократии. Резон в словах Хасана II есть. Пример, скажем, такой страны, как Алжир, показывает, что там, где нет традиций демократии, неконтролируемый процесс широкой политической либерализации и демократизации грозит пагубными последствиями для страны, разгулом национализма и исламизма, гражданской войной, распадом государства.

Вместе с тем опасности, подстерегающие при проведении либерализации и демократизации, могут использоваться правящим режимом для торможения реформ, сохранения авторитарной системы, ограничения активности оппозиционных сил. Элементы демократии и политической либерализации в 80–90-х годах часто являлись в Марокко продолжением патронажно-клиентельных отношений. Хасан II создавал благоприятные условия для тех оппозиционных партий и деятелей, которые проявляли готовность к компромиссу и сотрудничеству с монархическим режимом, и игнорировал и репрессировал их, когда наталкивался на противодействие оппозиции. В Марокко, как отмечает марокканский исследователь А. Маграуи, происходит «деполитизация сферы социальных отношений» (под деполитизацией он имеет в виду маргинализацию проблем легитимности или верховной власти) и приоритет отдается чисто техническим методам и средствам решения экономических проблем. Политические партии, которые могли бы инициировать и возглавить демократические реформы, разделяют мнение короля о том, что страна нуждается просто в хорошем управлении экономикой. В этих условиях авторитарная власть монарха весьма уязвима для исламистской критики. Мухаммад VI признает это. Еще 9 октября 1999 г. он призвал к реализации «новой концепции власти»64. В январе 2000 г. в речи в Касабланке король вновь говорил о концепции власти, основанной на честности, прозрачности и власти закона. В дальнейшем он не раз касался этой темы. Однако пока реальных шагов в этом направлении не сделано.

При всем авторитаризме монархического режима светские политические партии лояльны к нему, видят в нем гаранта политической стабильности, целостности страны (решения проблем Западной Сахары и испанских анклавов Сеуты и Мелильи). Харизма короля как духовного руководителя правоверных марокканцев и представителя шарифской династии в определенной мере сдерживает развитие радикального исламизма, победа которого обернулась бы катастрофой для светских партий, в том числе оппозиционных.

Обе стороны – монархия и оппозиция, по разным причинам и в неодинаковой степени заинтересованы в демократизации и политической либерализации. С одной стороны, король шел на это ради укрепления сотрудничества с ЕЭС, улучшения инвестиционного климата, смягчения критики со стороны европейской общественности, национальных и международных правозащитных организаций. Были освобождены тысячи политических заключенных. Летом 2004 г. был опубликован проект закона о запрещении использования правоохранительными органами пыток. С другой, он был вынужден в определенной степени удовлетворять требования оппозиции ввиду расширения ее социальной базы и необходимости заручиться ее поддержкой для сдерживания исламизма и предотвращения массовых волнений в случае ухудшения социально-экономической ситуации в стране. С учетом критики оппозиции была пересмотрена нарезка избирательных округов, уточнялись и проверялись избирательные списки. По констатации справочника «МиддлИст энд Норт Африка», с 1993 г. повышался уровень честности и транспарентности парламентских выборов в Марокко. Выборы же 2002 г., в подготовке которых участвовала правящая (бывшая оппозиционная) ССНС, были наиболее свободными и демократичными за всю историю страны.

С точки зрения оппозиции, постепенное продвижение по пути реформ в конечном счете приведет к серьезным переменам в политической сфере, «количество перейдет в качество». Один из членов «Истикляль» заявил по этому поводу: «Мы знаем, что из двадцати-тридцати предложений король принимает лишь половину, но постепенно мы продвигаемся к конституции, которая будет приемлемой для всех»66. Даже когда вмешательство правящего режима в электоральный процесс предопределяло поражение оппозиции, все равно ее участие в выборном процессе имело позитивное значение. Постоянное разоблачение махинаций властей на выборах и фальсификации ими итогов выборов разрушает псевдодемократический имидж правящего режима, усиливает давление на него марокканской и международной общественности, вынуждает власти в конечном счете идти на некоторые уступки. Оппозиционная пресса подчеркивала, что регулярное проведение выборов все же лучше, чем их отсутствие.

Согласно исследованию, проведенному английским журналом «Экономист», Марокко возглавило в 2004 г. список самых демократичных арабских стран, в том числе, естественно, стран Магриба. При классификации учитывались шесть критериев: политическая свобода, роль законодательства, религиозная свобода, свобода прессы, экономическая открытость и права женщин. По каждому из этих пунктов начислялось до 10 баллов. У Марокко оказался лучший результат – 35 баллов из 60 возможных. На девятом месте среди арабских стран – Тунис, на шестнадцатом – Алжир.

политический марокко конституция демократизация

Литература

1. Новейшая история арабских стран Африки 1917–1987. М., 1990, с. 391.

2. Ланда Р.Г. Марокко: 30 лет независимости. М., 1985, с. 50.

3. Ближний Восток и современность. Сборник статей. Выпуск 22. М., 2004, с. 145.

4. The Middle East and North Africa 2000. L., 1999, с. 873.

5. JeuneAfrique. P., 14–20 septembre 1995, № 1810, с. 52.

6. Parejo Fernandez A. Las elitespoliticasmarroquíes: los parlamentarios (1977–1993). Madrid, 1999, с. 328.

7. Confluences-Méditerranée. P., automne 1999, № 31, с. 17.

8. Пульс планеты. М., 12.11.2004, с. «СВ»-13.

9. The Middle East and North Africa 2003. L., 2002, с. 832.

10. Ближний Восток и современность. Сборник статей. Выпуск 22. М., 2004, с. 149.