То же выразил и М. Г. Булахов, полагаясь на мнение своего предшественника: «Несмотря на многообещающее[xii] название книги, автору не удалось представить грамматический строй русского языка в строгой системе и последовательном изложении. Большая часть фактов осталась без глубокого лингвистического анализа»[xiii]. Более объективно выглядит оценка В. В. Виноградова: «Книга проф. И. Тимковского привлекала внимание к фактам языка, к речевому опыту. Она содержала не только сведения по логической грамматике, но и свежий материал по русскому языку» (Виноградов В. В. Из истории изучения русского синтаксиса… С. 128—129). Очевидно, В. В. Виноградов имел в виду не только разнообразные, удачно подобранные примеры, но и структуру книги, по-новому представившую сам предмет русского языка, где теория и история являются звеньями общей цепи «лингвистического организма». Последняя как раз только в начале XIX столетия получила импульс в своем развитии.
Поэтому на фоне интереса к «всеобщей грамматике» весьма оригинальны и познавательны рассуждения И. Ф. Тимковского в другой области. Ученый одним из первых говорит об этапах развития русского языка, его «древностях» и связи с другими языками, опираясь при этом уже не на западную традицию, а на те еще малочисленные попытки научного изучения проблемы, которые под влиянием Н. М. Карамзина, А. С. Шишкова и позднее А. Х. Востокова обретут целенаправленное русло. Этому посвящена отдельная глава (VIII) «Опытного способа…», разнящаяся с тем, что представлено в других книгах. И хотя рассуждения И. Ф. Тимковского очень отрывочны, и их нельзя назвать состоятельными (с точки зрения современной науки), все же они содержат начатки сравнительно-исторического изучения отечественного языка и весьма оригинальны по форме, потому и заслуживают нашего внимания. «Язык, — пишет он, — есть одно из племенных отличий всякого народа. В свойстве и переменах того и другого действующие причины так совокупны, что история народа содержит в себе и историю языка его» (с. 43). Вот как определяет ученый место родного языка в кругу других: «В глубочайшей древности языка славенского обретается некоторое сходство его с ученым, народу неведомым языком в Индии, самскрет, или самскрыт, которым одни брамины говорят и пишут. Большее сходство явствует с кельтским, а потому и с языками ближайших народов кельтского поколения. Судя же по произведению славян, как и однородных им венетов, или вендов, от сарматов, или савро-мидов, корнем языка их мидский принимаем» (там же). Можно согласиться с мнением Ф. М. Березина, что «автор впервые русском языкознании говорит о тесной связи истории языка и истории народа»[xiv]. Обоснованно выглядят (теперь уже с точки зрения современных этимологических исследований) взгляды И. Ф. Тимковского и на родство славянского языка с санскритом и кельтскими языками, на различие русского и старославянского языков и др.
Существенным представляется схема эволюции письменно-литературного языка, в которой И. Ф. Тимковский выделяет пять периодов (заметим, что это одна из первых научных классификаций исторического развития русского языка по его памятникам):
«а. К первому (здесь и далее подчеркнуто нами.— О. Н.) относятся начальные переводы книг церковных и составляют древнейшие памятники в словесности. <…> Правда, первые оных книг переводы не таковы были, как теперь их имеем, но по векам несколько переменены в словах, как то судить можем и по дошедшим до нас старинных тех книг рукописям и печатным изданиям. Приметны вышедшие в них при самом переводе многие выражения по свойству восточных и греческого языков. <…>
б. Ко второму 1) Русская правда <…>. 2) Повести временных лет <…>. 3) Слово о полку Игореве <…>. 4) Поучение, или духовная, Владимира Мономаха детям своим.
в. К третьему 1) продолжатели Несторовой летописи <…> Симон Суздальский, Иоанн Новгородский и другие, полагаемые в XIII и трех следующих веках. 2) Договорные и другие грамоты князей с XIII века <…>. 3) Судебник царя Ивана Васильевича. 4) Уложение царя Алексия Михайловича. 5) Приказные и другие сочинения тех времен.
г. Четвертый период составляют последняя половина XVII века и начало XVIII. Сюда принадлежат: 1) Уставы, указы и слог судебных дел. 2) Разные богословские, философские, риторские и пиитические сочинения духовных, как то особенно Симеона Полоцкого и Феофана Прокоповича. <…> 4) Другие к наукам относящиеся сочинения и переводы. 5) Избранные исторические и другие народные песни того времени.
д) Пятый период поставляет Тредиаковского, Ломоносова, Сумарокова основателями нынешнего чистого слога, филологией и критикою обработанного» (с.48—49).
И. Ф. Тимковский подмечает и такие свойства родного («славенского») языка, как незамкнутость, открытость, способствовавшие его распространению на большой территории. «Рассуждая все изменения российского языка по месту и времени, видим, — пишет ученый, — что он при всех приращениях и изворотах не только удержал силу славенского (языка. — О. Н.) в существе и высшем употреблении своем; но и тем племенам в сем виде сообщился, которые с славянами смешались» (с. 50). Автор подчеркивает и тот факт, что языки «славенский» и русский суть одного происхождения, но, «кроме введения чужих слов», имеют ряд существенных отличий друг от друга:
«а. В выговоре букв, а паче гласных, и в ударении.
б. В прибавке или выпущении некоторых букв и слогов и в грамматических переменах слов; <…> Наприм<ер>: град, город; древа, древеса, дерева, деревья; нощию, ночью; князи, князья; врази, враги; чту, читаю <…> (здесь и далее курсив наш. — О. Н.).
в. В произведении, сложении и значении слов. Многие слова прежние оставлены, новые окончания в словопроизведении приняты, иных слов значение переменилось.
г. В словосопряжении и управлении, напр<имер>: солнце сияет свет мой; радоватися о Господе; идущим им, очистишася; оже ся буду где описал.
д. В слоге. Речь возвышенная, а наипаче письменный высокий слог придерживаются более слов, словопроизведения, словосопряжения и выговора славенского, не удаляясь впрочем к обветшалому употреблению. Речь и письмо простые следуют общенародному изяществу своего времени» (там же).
И. Ф. Тимковский определяет в составе русского языка разные пласты лексики: заимствования, устаревшие слова и др., причем первые распределяет на «слова татарские», к которым он относит алтын, аршин, баран, барыш, лошадь, кушак, хозяин, шалаш (С. 51 и 269); «слова обыкновенные греческие и латинские»; «слова, взятые из нынешних европейских языков»; «слова еврейские и греческие, принятые церковью», такие как Апокалипсис, Апостол, епископ, Иоанн и др. (с. 51 и 270); «слова иностранные, которых употребление определено правительством», например: адмирал, академия, ассигнация, экспедиция, империя, офицер, генерал, герб и др. (там же). Интересен представленный ученым подбор «древних российских слов», вышедших их употребления или получивших другое «знаменование». Это — головник (убийца), губный (уголовный), куна, резань (деньги), продажа (штрафная пошлина и понаровка виноватому), комонь (конь), рокотать и некоторые другие (с. 269).
В целом построение книги напоминает современные учебники, имеющие, как правило, часть теоретическую и часть практическую. У И. Ф. Тимковского значительно больший объем (с. 55—310) занимают примеры (некоторые из низ мы привели выше). Это не упражнения в принятом понимании, а иллюстрации к указанным в первой части тезисам, причем взятые из довольно разнородных источников, например, из книг Ветхого Завета, из исторических исследований (М. М. Щербатов) и памятников (Русская правда, летописи, Слово о полку Игореве), а также из произведений Богдановича, Державина, Дмитриева, Капниста, Карамзина, Кострова, Княжнина, Ломоносова. Тредиаковского, Сумарокова, Хераскова, Хемницера и др.
Оценивая историческую часть книги, С. К. Булич замечает: «Обилие примеров из древних памятников делало руководство Тимковского своего рода исторической хрестоматией, которая, вероятно, давала материал для подробного анализа текстов на лекциях автора в Харьковском университете. Во всяком случае ни у одного из предшественников или современников Тимковского не замечалось такой определенной наклонности к историческому пониманию и представлению грамматики русского языка, позволяющей считать его в известном смысле предшественником наших историков языка: Срезневского, Буслаева, Колосова, Соболевского, Шахматова и др.» (Булич С. К. Указ. соч. С. 1009—1010).
«Опытный способ…» И. Ф. Тимковского был практически забыт в начале XX столетия и почти не анализировался в современной науке. Разумеется, те немногие отклики на этот труд, предназначенный для практических целей, свидетельствуют о зарождающемся системном понимании задач языкознания и, в частности, грамматики на рубеже XVIII и XIX веков. Это на год позже определил другой известный лингвист Л. Г. Якоб в своем «Курсе философии для гимназий Российской империи» (СПб., 1812). Но все же опыт И. Ф. Тимковского для того времени имел большое значение в преподавании русского языка, ибо был основан не на схоластических приемах, а имел под собой реальные факты языка, живые, эмоциональные, способствовавшие развитию интереса к родной словесности и интуиции личности ученика. В научной части он позволил «не только раскрывать связи грамматики с логикой, но хотя бы и вскользь подчеркивать различие их целей и задач» (Виноградов В. В. Из истории изучения русского синтаксиса… С. 129).
Все же, оценивая научно-педагогическую и общественную деятельность И. Ф. Тимковского, нельзя забывать, что он работал в очень непростых условиях, с одной стороны, довольно консервативной системы обучения, с другой — только зарождавшихся основ научных знаний в области языкознания и русской филологии вообще. Без преувеличения можно сказать, что кипучая деятельность ученого на посту генерального визитатора Харьковского учебного округа, его труды по усовершенствованию системы образования и законодательству, богатый личный опыт и глубоко гуманистические принципы, которых придерживался И. Ф. Тимковский всю свою жизнь, ставят его в один ряд с плеядой лучших людей того времени, именам и ратным подвигам которых позднее была уготована нелегкая судьба забвения. Хочется надеяться, что наш очерк в какой-то мере восполнил этот пробел, особенно ощутимый, когда мы говорим о далекой и почти неизвестной (и не только с научной точки зрения) эпохе первой трети XIX века.
Список литературы
[i] [Тимковский И. Ф.] Записки Ильи Федоровича Тимковского. Мое определение в службу. Сказание в трех частях // Русский архив, издаваемый Петром Бартеневым. Тетрадь пятая. 1874. Стлб. 1381—1382.
[ii] К тому относится, кроме общих изменений, особенно обращение звука о в самое чистое и мягкое и: мой—мiй, свой—свiй, он—вин, ольха—вильха, кон—кин, пойдет—пiйде (прим. автора.— О. Н.).
[iii] Шугуров Н. В. Илья Федорович Тимковский, педагог прошлого времени // Киевская старина, № 8. 1891. С. 219.
[iv] Тимковский И. Ф. Памятник Ивану Ивановичу Шувалову, основателю и первому куратору Императорского Московского университета // Москвитянин. Ч. III. № 9. 1851. С. 44.
[v] Максимович М. А. Воспоминание о Тимковских // Киевская старина. Т. 63. № 11. 1898. С. 263.
[vi] Е. И—в. [Тимковский Илья Федорович] // Юридический факультет Харьковского университета за первые сто лет его существования (1805—1905) / Под ред. проф. М. П. Чубинского и проф. Д. И. Багалея. — Харьков, 1908. С. 187.
[vii] Более подробно о деятельности ученого см.: Багалей Д. И. Опыт истории Харьковского университета. Т. 1. Харьков, 1894.
[viii] Тимковский И. Ф. Пять лет // Москвитянин. № 6. Кн. вторая. 1855. С. 129.
[ix] См. подробнее: Виноградов В. В. Русский язык (Грамматическое учение о слове): Учеб. пособие для вузов. — Изд. 3-е, испр. — М., 1986. С. 393.
[x] Виноградов В. В. Из истории изучения русского синтаксиса (от Ломоносова до Потебни и Фортунатова. М., 1958. С. 128.
[xi] Булич С. К. Очерк истории языкознания в России. Т. 1 (XIII в. — 1825 г.). СПб., 1904. С. 559.
[xii] Стоит заметить, что, по словам того же С. К. Булича, «первоначально книга Тимковского, по видимому, имела другое (курсив наш. — О. Н.) заглавие. По крайней мере в перечне книг, одобренных в Харькове к напечатанию в 1810 г., <…> значится труд проф. Тимковского: «О граммат<ическом> разборе слов российского языка <…>» (Булич С. К. Указ. соч. С. 1005).
[xiii] Булахов М. Г. Восточнославянские языковеды: Биобиблиографический словарь. Т. 1. — Мн., 1976. С. 244.
[xiv] Березин Ф. М. История лингвистических учений: Учебник для филол. спец. вузов. — 2-е изд., испр. и доп. —М., 1984. С. 32.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/
