Очерк истории изучения памятников русской деловой письменности (XVIII–XX вв.)

СЛИЧЕНIЕ:

Изъ проэкта:  Права гражданскiя проистекаютъ изъ взаимныхъ отношенiй подданныхъ между ими, по лицу ихъ и имуществу, по колику отношенiя сiи опре-дЪляются закономъ.

Изъ 1-й статьи Генералъ-Прокурорскаго Наказа[ii]:  Разсужденiе о взаимно-сти всЪхъ гражданъ между собою составляетъ право гражданское, которое сохра-няетъ и въ безопасность приводитъ собственность всякаго гражданина.

Вновь изложенное:  Гражданское право принадлежитъ каждо-му лицу, носящему на себЪ имя россiйскаго подданнаго. Оно проистекаетъ отъ необходи-мой въ тЪлЪ общества связи, или взаимныхъ отношенiй всЪхъ гражданъ между собою, и состоитъ въ дозволенiикаждому изъ нихъ во всякомъ дЪлЪ прибЪгать къ закону, когда кто имЪетъ нужду въ какихъ либо его изреченiяхъ.

А. С. Шишков даже в таком небольшом фрагменте делает акцент на словесной организации текста, указывая на исключительную роль языкового оформления законов. В этой части мы видим, насколько грамотно и к месту он применяет основы методологии сравнительно-исторического языкознания для решения сугубо практических задач. Законодательная деятельность, в его понимании, - соблюдение норм права и исторической преемственности, с другой стороны, - объект естественного интереса к языку деловой культуры. Приведем еще два показательных абзаца:

РАЗСМОТРЪНIЕ СЕГО СЛИЧЕНІЯ.

Въ статьЪ изъ проэкта, недостатокъ опредЪленія правъ гражданскихъ объясненъ въ примЪчаніяхъ. Въ статьЪ Генералъ-Прокурорской, недостатокъ сей также оказывается; и при томъ кажется несвойственно сказать: разсужденіе составляетъ право. Въ новоизложенной статьЪ, для опредЪленія правъ гражданскихъ, соединены вмЪстЪ три мысли: 1-я, что гражданское право принадлежитъ каждому россійскому подданному. Сiе неоспоримо, поелику главная сущность онаго въ томъ заключается. 2-я, что оно проистекаетъ отъ необходимости взаимныхъ соотношеній гражданъ между собою. Сіе также неоспоримо: ибо какъ скоро составилось какое нибудь общество, то вмЪстЪ съ нимъ составятся и связи, или взаимныя между членами онаго соотношенія, безъ которыхъ оно существовать не можетъ. Сіи связи должны непремЪнно быть кЪмъ нибудь наблюдаемы въ ихъ ненарушимости. Отсюду проистекаютъ законъ и право. Наконецъ 3-я, - право безъ сомнЪнiя состоитъ въ томъ, что законъ (то есть соединенная въ немъ всего общества власть) дозволяетъ каждому члену сего общества прибЪгать къ нему во всякомъ дЪлЪ; (къ лицу ли, или имуществу, или чему иному относящемся), когда онъ имЪетъ нужду въ его изреченіяхъ. Я говорю изреченіяхъ, ибо никакое право не можетъ быть правомъ безъ утвержденія, безъ гласа, безъ изреченія закона. - Прочія сличенія можно сдЪлать, поставя статьи противъ статей: тогда усмотрится, такъ ли говорится въ однЪхъ, какъ въ другихъ, и въ чемъ состоитъ разность.

НапослЪдокъ почитаю за долгъ донести еще нЪчто о словахъ. Ясное и чистое опредЪленiе словъ вездЪ нужно, всего же болЪе въ законахъ. Слово получаетъ значенiе свое отъ корня своего, подобно какъ вЪтвь дерева получаетъ соки отъ корня того дерева, которому она принадлежитъ, а не отъ инаго. Тщетно бы сосновую вЪтвь назвали мы кедровою; она не принесетъ иныхъ плодовъ, кроме тЪхъ, которые ей свойственны. Подобно такъ и слово: естьли дастся ему значенiе отъ другаго корня (что нерЪдко случается при переводахъ словъ съ иностранныхъ языковъ), то будетъ оно, даннымъ ему насильно или несвойственно значенiемъ, противурЪчить естественному значенiю своему, проистекающему отъ его собственнаго корня. Таковое смЪшенiе понятiй въ словЪ распространяется уже и на всякую мысль, словомъ симъ изъявляемую. Употребленiе приметъ его и утвердитъ, но разумъ не можетъ сего признать и всегда отвергать будетъ. Я, послЪдуя принятiю словъ гражданское право, гражданинъ, употребляю ихъ въ томъ знаменованiи, въ какомъ онЪ приняты; но дЪлаю cie по насильственной власти употребленiя, а не по здравому разсудку; ибо онъ того не позволяетъ, какъ мы изъ слЪдующаго объясненiя увидимъ. Мы французскiя слова (взятыя въ ихъ языкъ съ латинскаго и греческаго), cité, citoyen, civil, politique, приняли въ нашъ языкъ - иныя съ переводомъ, другiя безъ перевода, и стали за ними говорить: droitcivil, гражданское право; droitpolitique, политическое право; citoyen, гражданинъ. Французскiя слова civil и politique произошли первое отъ латинскаго civitas, второе отъ греческаго πόλις, которыя оба, одно на латинскомъ, а другое на греческомъ, значатъ городъ. Изъ сего явствуетъ, что и французы, для изъявленiя двухъ разныхъ вещей, употребляютъ два слова, которыя на двухъ разныхъ языкахъ одно и тоже значатъ. Таковое въ словахъ смЪшенiе понятiй дЪлаетъ ихъ пустозвучными и непостоянными, подвергаетъ смыслъ ихъ перемЪнамъ, и производитъ частые объ нихъ споры; ибо кто знаетъ значенiе латинскаго civitas и греческаго πόλις, того умъ не соглашается въ одномъ и томъ же находить разность. Но на наше слово гражданскiй, взятое съ ихъ слова civil, еще менЪе согласиться можно; ибо оно само собою не то говорить, что имъ сказать хотятъ. Латинское civitas, хотя и соотвЪтствуетъ нашему городъ, но мысль, породившая латинское слово, весьма различна отъ мысли, породившей наше слово. Латинское civitasсоставлено изъ соео etvivo, то есть собираюсь и живу; и такъ латинское civitas, по коренному смыслу своему, значить сожительство, сообщество людей живущихъ вмЪстЪ. Подъ такимъ понятiемъ можно разумЪть и городъ и цЪлое царство, поедику люди живутъ вмЪстЪ, какъ въ городЪ, такъ и въ цЪломъ царствЪ. Отсюду Латинцы могли сказать juscivile; ибо слово сожительство позволяло имъ разумЪть подъ онымъ жителей всего царства. Напротивъ того наше слово городъ заключаетъ въ себЪ совсЪмъ иную мысль: оно происходить отъ горожу, строю, созидаю, и слЪдовательно, по коренному смыслу своему, значить избранное, особое мЪсто, на которомъ люди сгородили, построили себЪ жилища. Cie мЪсто не можетъ представлять цЪлаго царства, въ которомъ заключаются и города, и деревни, и поля, и лЪса, и степи. А потому и слово наше гражданскiй не выражаетъ ихъ слова civil, поелику мысль ихъ слова относится къ цЪлому, а мысль нашего слова - къ части. Латинцы имЪютъ два слова къ означенiю того, что мы называемъ городомъ, а имянно civitas и urbs; Французы также два - cité и ville; однакожъ ни Латинцы, ни Французы не могутъ отъ словъ своихъ urbs и ville произвести права, которыя бы относились ко всЪмъ природнымъ жителямъ земли; и ежели бы произвели, тогда бы ихъ jusurbis или droitdeville, говорили то, что говорятъ наши слова: гражданскiя права, то есть принадлежащiя одному граду или городу. Но какъ мы подъ словами гражданскiя права разумЪемъ не гражданскiя, то есть не одному граду, но всему царству принадлежащiя, то слЪдовательно приказываемъ словамъ значить то, чего онЪ отнюдь не значатъ. Таковыя приказанiя въ языкЪ не могутъ имЪть мЪста: подобно какъ приказанiе, чтобъ въ треугольникЪ было меньше 180 градусовъ, не можетъ имЪть мЪста въ математикЪ. И такъ, хотя подобныя вещи и укореняются употребленiемъ, однакожъ, при изданiи вновь законовъ, мнЪ кажется надлежало бы всякое несходное съ здравымъ разсудкомъ употребленiе словъ переменить и поправить. Слово civil влечетъ мысль свою (какъ мы выше сего показали) отъ понятiя жить вмЪстЪ, а не отъ понятiя городить, а потому для выраженiя его надлежитъ и въ своемъ языкЪ отъ подобнаго же понятiя оное произвесть. Наши слова, означающiя всю вообще Россiйскую область, суть: Россiя, царство, государство, отечество, общество, народъ, держава, и проч. И такъ отъ сихъ или подобныхъ словъ (а не отъ слова городъ) должно произвести то, что соотвЪтствовало бы иностранному слову civil. Скажемъ государственныя, или общественныя, или народныя, или отечественныя права: всякое изъ сихъ словъ будетъ приличнЪе и сходственнЪе съ разумомъ, нежели гражданскiя права (Шишков 1870: 71-73).

Итак, можно заключить, что славяноведческая позиция А. С. Шишкова в отстаивании национальных основ родной словесности оказала влияние и на законотворческую деятельность, где он неизменно придерживался тех же взглядов, что и в филологических дискуссиях. Этот пример нам кажется показательным еще и потому, что А. С. Шишков, как и его современник М. Л. Магницкий, - ученые и общественные деятели переходного периода рубежа XVIII и XIX веков, - находились в центре «деловых» преобразований государства, выстраивали новые общественные отношения и в этой исключительно важной сфере. Таким образом, деловой язык в начале XIX в. изучался не только ретроспективно, но и синхронически, а сами исследователи-филологи выполняли роль создателей нового делового слога.

Труды И. И. Срезневского и их роль в развитии историко-этнологического подхода к исследованию памятников письменности

Традиции научной школы А. Х. Востокова и первопроходцев сравнительно-исторического языкознания первой половины XIX в. во многом были продолжены талантливым русским филологом И. И. Срезневским. Кстати, именно им была написана программа по собиранию материалов для «Опыта областного великорусского словаря», предложены и дополнены сведения по вологодским, воронежским областным словам, диалектам северо-восточной Сибири. Замечательный труд ученого «Мысли об истории русского языка», изложенный И. И. Срезневским на годичном торжественном собрании Петербургского университета 8 февраля 1849 года, явился во многом программным и был сочувственно воспринят общественностью. Основное же достижение состояло в том, что он ввел русский язык в сравнительно-историческое изучение славянских языков «и таким образом определил тот главный фундамент, на котором должно строиться здание исторической грамматики русского языка…» [Шахматов 1908-1909: 449]. В своей книге автор изложил взгляд и на соотношение и различия языка народного и языка книжного [Срезневский 1959а: 36-38 и далее], дал четкую картину развития русского языка и его становления как самостоятельного феномена культуры. В других статьях и заметках И. И. Срезневский неизменно продолжал анализ языковых данных, почерпнутых им из памятников письменности. Так, в работе «О древнем русском языке» он, в частности, писал: «Прочное начало образования книжного русского языка, отдельно от языка, которым говорит народ, положено было в XIII-XIV веках, тогда же как народный русский язык подвергся решительному превращению своего древнего строя. В XIV веке язык светских грамот и летописей, в котором господствовал язык народный, уже приметно отдалился от языка сочинений духовных» [Срезневский 1959б]. Свои главные выводы И. И. Срезневский вынес из большого опыта изучения славянских языков и наречий и памятников русской старины. Можно сказать, что именно последним он посвятил всю жизнь, издавая и исследуя их историю, тексты, язык. Из наиболее значительных трудов этого характера отметим прежде всего «Древние памятники русского письма и языка (X-XIII вв.)» [Древние памятники 1866] и сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках, публиковавшиеся в 1867-1891 гг. Получили большую известность также изданные им документы XI-XIV вв. [Срезневский 1882] - один из первых опытов хронологического изложения истории отечественной письменной культуры. И начинается она, по И. И. Срезневскому, как раз с источников приказного содержания. Он указывает, в частности, на первые договоры русских с греками X в. [Срезневский 1882: 2-5], записи на крестах, грамоты и т. п. «деловые» произведения. И. И. Срезневский делает не только их обзор, но и публикует фрагменты текстов, сопровождая их историко-культурным комментарием.

Широко известны и другие научные достижения ученого: открытие «Саввиной книги», «Листков Ундольского», «Киевских глаголических отрывков», а также его исследования по палеографии [Срезневский 1885] и лексикографии, основу которых составили как раз выписки делового и бытового содержания. «Но недостаточно читать древние тексты; надо их и понимать», - высказался в статье памяти И. И. Срезневского А. И. Соболевский [1916: 178]. Измаил Иванович усиленно занимался подготовкой словаря древнерусского языка, который был издан позднее стараниями его детей. Здесь талант И. И. Срезневского выразился с наибольшей силой, а его языковое чутье и многолетняя работа по собиранию и изданию рукописей вылились в последовательный научно обоснованный лексикографический труд, где теория и история языка представлены в многообразии его форм[iii]. И. И. Срезневский писал об источниках своего словаря: «Данные, вошедшие в мой словарь, извлечены из всех памятников нашей древности, дошедших до нас в подлиннике или в списках. Собственно русские памятники, насколько они мне известны, - летописи, грамоты, уставы, слова, сказания, жития святых, записи и надписи, - собраны мною для словаря все без исключения. Памятники славяно-русской церковной письменности также исследованы мною в словарном отношении, но еще не все. Памятники непрочитанные я продолжаю изучать один за другими и постоянно увеличиваю мой запас» [цит. по изд.: Кондрашов 1980: 101].

Страницы: 1, 2, 3, 4



Реклама
В соцсетях
скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты