Более пристальный анализ этих приговоров показал, что к подобной
увертке судьи вынуждены были прибегать из-за нечеткого представления о
содержании такой правовой категории, как беспомощное состояние. Практики
исходили из суженного представления о психической беспомощности как о
состоянии явно выраженного нарушения сознания и не решались отнести к этой
категории потерпевших, воля к сопротивлению которых была подавлена
сравнительно мягкими способами воздействия. При этом чувство
справедливости не позволяло блюстителям закона говорить об отсутствии в
действиях причинителя вреда состава преступления. Они понимали, что
несовершеннолетняя была принуждена к половым контактам против ее воли и
практически не имела психологической возможности оказать сопротивление, но
обосновать собственную позицию и интуитивные оценки не могли. В результате
избирался путь нарушений требований УПК к форме составления приговора.
Таким образом, назрела необходимость обсудить проблему беспомощности
потерпевшего — как уголовно-правового ее аспекта, так и практики выявления.
Особенно эта касается так называемого психически беспомощного состояния.
Введение в действие УК РФ, предписывающего более активное использование
категории «беспомощное состояние», актуализировало эту необходимость.
Авторы, придерживающиеся более широкого взгляда на беспомощное
состояние жертвы и трактующие волевой признак этого состояния как
неспособность проявить свою волю, в общем-то не углубляются в изучение его
психологического содержания. Хотя некоторые из перечисляемых ими причин
психически беспомощного состояния (испуг, сложность обстановки, обман)
свидетельствуют о том, что под способностью выразить свою волю
подразумевается способность потерпевшей действовать в криминальной ситуации
сознательно и свободно, т.е. в соответствии со своим желанием и независимо
от воли посягателя.
С позиций психологической науки это достаточно точно. Но если
ограничиться при определении психически беспомощного состояния только
указанием на такие его психологические признаки, как неспособность понимать
характер и значение действий преступника и неспособность оказывать
сопротивление, а неспособность оказывать сопротивление трактовать как
неспособность жертвы выразить свою волю, то уголовно-правовая суть понятия
«использование психически беспомощного состояния» как одного из признаков
состава ряда насильственных преступлений лишается смысла: любое
преступление подобного рода
совершается путем игнорирования воли жертвы. Проблема сводится к
исследованию способа приведения жертвы в подобное состояние.
Последовательной представляется позиция тех, кто помимо психологического
критерия психически беспомощного состояния вводит еще один — юридический.
Он состоит в необходимости квалифицировать насильственные преступления как
совершенные с использованием психически беспомощного состояния только в тех
случаях, когда преступник не применял к жертве физического или психического
насилия.
Установление же физического и психического насилия должно, следуя этой
логике, производиться по формальным признакам.
В новом уголовном законодательстве введены формальные критерии для
определения действенности принуждения. Из чего следует, что, например,
изнасилованием и насильственными действиями сексуального характера с
использованием психически беспомощного состояния жертвы должны признаваться
половые сношения, совершенные без использования преступником физического
принуждения или угроз его применить. Легкие формы принуждения (шантажные
угрозы, угрозы лишить имущества и пр.) в некоторых случаях также могут
привести к возникновению у жертвы психически беспомощного состояния. Это
будет происходить в случаях, когда такого рода угрозы лишают потерпевшего
способности к волеизъявлению.
Установить состояние психической беспомощности не всегда просто. До
введения в действие нового Уголовного кодекса Российской Федерации
экспертным путем изучалось лишь психическое состояние жертвы изнасилования.
Запросы современной практики, как видим, диктуют необходимость экспертного
анализа психического состояния прибегать не только к помощи психиатров, но
и экспертов-психологов.
Было установлено, что при экспертной психологической оценке
произвольности действий потерпевших необходимо прежде всего исходить из
общепсихологических представлений о структуре любого волевого действия.
Осуществление такового предполагает: во-первых, ориентацию в условиях его
протекания с учетом социальных характеристик ситуации и потребностных
состояний субъекта; во-вторых, в случае значимости ситуации, постановку
целей общего характера, отвечающих предмету потребности с учетом
объективных и субъективных возможностей человека; в-третьих, выбор способов
реализации с одновременной конкретизацией поставленных целей; в-четвертых,
исполнение задуманного с соответствующим контролем и поправками.
Невыполнение хотя бы одного из перечисленных условий не позволяет
назвать действие субъекта в полной мере сознательным, целенаправленным, а
следовательно, и волевым.
Из этого следует, что экспертное психологическое изучение
психологических критериев психически беспомощного состояния жертвы следует
проводить как анализ целостного процесса деятельности, выделяя в этом
процессе 4 момента:
. Непонимание жертвой внутреннего содержания ситуации;
. Оценку ею ситуации как безвыходной;
. Выбор неэффективной тактики противодействия;
. Отсутствие психологической возможности контролировать
исполнительские звенья деятельности.
Указанные моменты составляют психологические критерии психически
беспомощного человека.
Методологические и методические принципы экспертиз, направленных на
исследование психического состояния потерпевших, родственны и мало зависят
от типа преступления. Отличие, пожалуй, лишь в содержании ситуации,
подлежащей оценке. В одних случаях это ситуация сексуального
взаимодействия, в других — предшествующие, допустим, предоставлению
потерпевшим органов для трансплантации.
И последнее. С моей точки зрения, психологическое изучение состояния
жертвы целесообразно лишь при сомнениях относительно содержания ее
волеизъявления. Данные о противоречивом, фиктивном, непоследовательном,
одним словом, "способствующем" поведении потерпевшего в ситуации
взаимодействия с посягателем должны стать главным основанием для назначения
судебно-психологической экспертизы психического состояния жертвы.
Вступление в половые отношения, предоставление органов и тканей для
трансплантации и даже терпимое отношение к истязаниям могут быть как
результатом неспособности к волеизъявлению, так и вполне сознательным и
произвольным действием.
При убийстве жертвы, причинении ей тяжкого или средней тяжести вреда
здоровью вряд ли можно вести речь о "способствовании". В этих случаях,
полагаю, психологический анализ психического состояния, жертвы избыточен.
Действительно, может ли убийство или причинение тяжкого вреда здоровью
жертвы, не ориентирующейся в ситуации, недооценивающей или переоценивающей
угрожающую ей опасность, неспособной в силу характерологических
особенностей, возникшего страха оказать действенное противодействие (а
именно такие признаки характеризуют психологические критерии беспомощного
состояния), считаться более тяжким преступлением, чем совершение тех же
самых действий в отношении жертвы, способной правильно ориентироваться и
произвольно действовать?
Слабость, незащищенность жертвы делают человека нередко более доступным
объектом преступления. Это порождает стремление законодателя более
тщательно охранять интересы таких жертв путем введения понятия "беспомощное
состояние" в качестве признака квалифицированного состава, а также
отягчающего наказание обстоятельства (ст. 63 УК РФ). Но здесь имеется в
виду, скорее, физическая беспомощность (малолетнего, престарелого, увечного
и пр.), а также выраженные формы психической беспомощности, характерные для
патологии, - бессознательные состояния, состояния искаженного сознания и
пр. Законодатель в этих случаях, думается, исходит из суженного
представления о беспомощном состоянии. То есть вновь возникает проблема,
порожденная неопределенным, двойственным содержанием категории "беспомощное
состояние". С моей точки зрения, подобное не мешало бы устранить.
§ 3. Спорные вопросы квалификации преступления предусмотренного ст.
131, совершенного с применением насилия
Определение понятия половых преступлений служит целям установление
круга деяний, отнесенных к данной группе и выявлению их основных и
специфических черт. Эти преступления в той или иной степени нарушают уклад
половых отношений, являются общественно-опасными отклонениями от норм
сексуального поведения людей. Содержание уклада половых отношений зависит
от половой нравственности, т.е. поведение людей в области половых
отношений, этические и эстетические взгляды, обычаи общества, касающиеся
вопросов секса.
С точки зрения Уголовного права любое преступление является
безнравственным поведением, но только некоторые преступления нарушают нормы
половой морали.
Принципы половой нравственности отражают взгляды господствующих слоев
общества на условия и характер половых отношений.
Половая нравственность – это система норм, отражающих взгляды на
взаимоотношение полов и регулирующих все стороны сексуального поведения
людей в обществе.
Половая свобода– право взрослого человека свободно определять свою
половую жизнь, т.е. самому решать с кем и в какой форме удовлетворять свои
сексуальные потребности.
Означает, что нарушение половой свободы даже близким человеком (другом,
супругом) при определенных обстоятельствах не исключает уголовной
ответственности за половые преступления. Сказанное относится и при
нарушении прав падшей женщины (проститутки, люмпена).
Половая неприкосновенность – право, как взрослого, так и
несовершеннолетнего (малолетнего) на половую неприкосновенность,
заповедность.
Нарушение нормального процесса полового развития несовершеннолетнего,
даже при отсутствии насилия наносит серьезный ущерб конкретной личности и
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
