совершенное военослужащим при особо отягчающих обстоятельствах.
Общеуголовное убийство до 1954 г. никогда не каралось высшей мерой
наказания, максимальный срок за него составлял 10 лет лагерей. Впрочем для
суровых кар не было предпосылок : в СССР в 30-х годах уровень убийств
составлял 10 % от соответствующих уровней в Российской Империи 10-х и в
Российской Федерации 90-х годов[30]. Этот факт неоспоримо свидетельствует о
том, что смертная казнь не нужна в тех условиях, когда преступность
находится в строгих рамках и зависит уже практически только от объективных
факторов. Но сделать вывод, что смертная казнь не может повлиять на
опьяневшую от крови преступность, пока нельзя.
Следует отметить также меру уголовного принуждения, по своему
содержанию похожую на смертную казнь. Это – объявление вне закона,
установленное Постановлением Президиума ЦИК СССР от 21 ноября 1929 г. «Об
объявлении вне закона должностных лиц – граждан СССР, перебежавших в лагерь
врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в Союз
ССР»[31]. Дела об объявлению вне закона подлежали рассмотрению Верховным
Судом СССР, и в случае такого объявления все имущество осужденного
конфисковывалось, а сам он подлежал расстрелу через 24 часа после
удостоверения его личности. Согласно ст.6 Постановления оно имело обратную
силу. Правда, объявление вне закона случалось и ранее, но оно носило
индивидуальный характер, как, например, объявление вне закона командира
авиаотряда Клима и моториста Тимощука постановлением Президиума ЦИК от 9
февраля 1927 г.[32]
Нельзя обойти вниманием и так называемый «закон о пяти колосках».
Постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 «Об охране имущества
государственных предприятий, колхозов, кооперации и укреплении общественной
(социалистической) собственности»[33] установило высшую меру социальной
защиты-расстрел в качестве меры судебной репрессии за хищение грузов на
транспорте и колхозного имущества. Закон, проект которого был написан лично
И. Сталиным, скорее был политическим актом, связанным с крупными
осложнениями, возникшими в ходе проведения политики коллективизации
деревни. Столь суровые санкции появились в законе не для борьбы с мелкими
воришками и голодными крестьянами, а для устрашения лиц, которые в форме
хищений воевали с Советским государством. Люди, жившие в то время в
колхозах, прекрасно помнят как вспыхивали колхозные амбары с зерном, горели
дома колхозников, на корню изничтожался скот, расхищалось имущество
колхозов. Видимо, расчет на уголовную угрозу не оправдался, и пришлось
претворять её в жизнь : за 1933-1934 годы только к высшей мере приговорено
было несколько тысяч человек (однако часто приговор не приводился в
исполнение), не считая приговоренных к лишению свободы. В последующие годы
число осужденных по этому закону сокращается на порядок и постепенно
сводится к нулю. В первые месяцы действия закона в орбиту репрессий
попадали и посторонние граждане. Поэтому потребовалось специальное
постановление Верховного Суда РСФСР от 17 декабря 1932 г., в котором
осуждалась такая практика и предписывалось не применять закон по делам о
мелких кражах, совершенных из нужды и при других смягчающих
обстоятельствах.[34] Кроме того, аналогичное по содержанию постановление
приняли 23 марта 1933 г. ЦКК ВКП(б) и Коллегия НК РКИ. Таким образом,
невнимательность ЦИК и СНК СССР, которые воспроизвели дословно не
обработанное юридически сталинское предложение (отсюда и «мера судебной
репрессии» и широкая диспозиция статей), привела к отклонениям в практике
применения закона, не обусловленным его целеназначением.
8 июня 1934 г. Постановлением ЦИК СССР «О дополнении Положения о
преступлениях государственных статьями об измене родине»[35] вновь вводится
термин «наказание». В последующих законодательных актах термин «меры
социальной защиты судебно-исправительного характера» больше не
использовался. Таким образом, в уголовном законодательстве формально стало
существовать два понятия: высшая мера наказания как кара и высшая мера
социальной защиты, которая в соответствии со ст. 9 УК РСФСР «задачи
возмездия и кары себе не ставит». Подобная двойственность продолжалась ещё
четверть века – до введения в действие Основ уголовного законодательства
1958 г.
7 апреля 1935 г. ЦИК и СНК СССР приняли Постановление "О мерах борьбы
с преступностью среди несовершеннолетних"[36], которое установило, что
несовершеннолетние, начиная с 12-летнего возраста, уличенные в совершении
кражи, причинении насилия, телесных повреждений, увечий, убийстве или в
попытке совершения убийства, привлекаются к судебной ответственности с
применением всех мер уголовного наказания. 25 ноября 1935 г.
соответствующие изменения внесены в УК РСФСР. Нечеткая формулировка
Постановления дала повод для появления различных утверждений, что, дескать,
в СССР расстреливали детей[37]. Однако они не соответсвуют
действительности. Санкции статей, предусматривающих указанные в
постановлении преступления, не содержали в себе указаний на возможность
применения смертной казни даже для «взрослых». В законодательстве
продолжала действовать норма о невозможности назначения смертной казни
лицам, не достигшим восемнадцатиленего возраста (ст.13 Основных начал, ст.
22 УК). Таким образом, Постановление лишь понизило возрастную границу
уголовной ответственности с 14 до 12 лет за некоторые общественно опасные
деяния. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 декабря 1940 г.[38]
был понижен до 12 лет возраст, с которого наступала уголовная
ответственность за совершение действий, могущих вызвать крушение поездов.
Указом ПВС СССР от 15 июня 1939 г. «О лагерях НКВД СССР»[39]
допускалось применять смертную казнь в отношении наиболее опасных
дезорганизаторам лагерной жизни и производства
19 апреля 1943 г. Президиум Верховного Совета СССР издал Указ "О мерах
наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях
советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов,
изменников Родины из числа советских граждан и для их пособников", в
котором вводилась дополнительная форма исполнения смертной казни по
приговорам военно-полевых судов – не через расстрел, а через повешение.
26 мая 1947 г. Президиум Верховного Совета СССР издал Указ "Об
отмене смертной казни"[40], который отменил применение этой меры наказания
в мирное время и предусматривал вместо нее наказание в виде заключения в
ИТЛ на 25 лет. На момент отмены смертной казни УК РСФСР предусматривал 43
состава преступлений, караемых смертной казнью, из них 23 государственных
(в т.ч. 13 контрреволюционных), 18 воинских, 1 – убийство, совершенное
военнослужащим при особо отягчающих обстоятельствах (по сути тоже воинское
преступление) и 1 – вооруженный разбой при отягчающих обстоятельствах.
Профессор О.Ф. Шишов, правда, без ссылки на какой-либо источник, отмечает,
что после отмены смертной казни действовала секретная директива Л.Берии о
возможности применения смертной казни специальными судами МГБ по делам о
контрреволюционных преступлениях.[41] Поэтому остаётся неясным, что
представляли собой эти «спецсуды» МГБ и какое отношение имеет к указанной
директиве Л.П. Берия, который в то время не возглавлял ни МГБ, ни МВД СССР,
а курировал ядерный проект Советского Союза[42].
12 января 1950 г. издан Указ ПВС СССР «О применении смертной казни к
изменникам родины, шпионам, подрывникам-диверсантам»,[43] в виде изъятия из
Указа 26 мая допустивший применение смертной казни к лицам, совершившим
особо опасные государственные преступления.
13 января 1953 г. неопубликованным Указом ПВС СССР «О мерах по
усилению борьбы с особо злостными проявлениями бандитизма среди заключенных
в исправительно-трудовых лагерях»[44] разрешалось военным трибуналам МГБ
СССР и специальным судам, рассматривающим дела о бандитских нападениях,
сопровождавшихся убийствами в ИТЛ, применять к лагерным террористам высшую
меру наказания.
27 марта 1953 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР об амнистии
из 2.526.402 заключенных предусматривалось освобождение 1.181.264 человека.
В соответствии с п.7 Указа амнистия не применялась к осужденным на срок
более 5 лет за контрреволюционные преступления, крупные хищения
соцсобственности, бандитизм и убийство.
30 апреля 1954 г. Указом ПВС СССР “Об усилении уголовной
ответственности за умышленное убийство»[45] установлена смертная казнь за
убийство при отягчающих обстоятельствах; причем был использован довольно
оригинальный прием юридической техники: на убийство распространялся Указ 12
января 1950, который, в свою очередь, допустил нераспространение Указа 26
мая 1947 г на контрреволюционные преступления. Следовательно,
подразумевалось, что Указ 1947 г. об отмене смертной казни не
распространялся на ответственность за умышленное убийство. Однако, на день
отмены смертной казни убийство не каралось высшей мерой, соответственно и
её отмена не затрагивала санкций за это преступление. Такая правовая
путаница возникла ввиду нежелания официально афишировать восстановление
смертной казни: формально она восстанавливается со вступлением в силу Основ
1958 г., тогда же отменяется Указ от 26 мая 1947 г.
В 20-е – 40-е годы ХХ века смертная казнь (если её можно считать
таковой) проявляет себя в несколько новом качестве. Во-первых, существовал
весьма расплывчатый и широкий круг наказуемых ей деяний – это, как правило,
государственные а также воинские преступления, - что нехарактерно для
современного понимания смертной казни. Во-вторых, увеличился масштаб её
применения, и, в-третьих, функции по назначению смертной казни получили
несудебные и чрезвычайные государственные органы. Для настоящего
исследования смертная казнь тех времен не представляет особого интереса, но
учитывая многочисленные попытки спекулировать на исторических событиях а
также экстраполировать проблемы, связанные с массовыми казнями, на
сегодняшнюю действительность, необходимо кратко остановиться на некоторых
узловых моментах. Сперва требуется определиться со сферой применения
смертной казни и числом казненных лиц. Данные по этому поводу несколько
разнятся, но незначительно, если не брать в расчет безответственные
