незаконно. Другое дело, что умысел может быть неопределенным: субъект с
какой-то долей вероятности сознавал, что вступает в половую связь с
несовершеннолетней или малолетней, не исключая при этом, что потерпевшая
достигла совершеннолетия. В случае неопределенного умысла ответственность
наступает по фактически содеянному. Такого рода квалификация не вызывала
сомнений ни в теории, ни на практике.
Существовавшая законодательная конструкция умысла была способна
породить неадекватные решения и при квалификации преступлений с
материальным составом. Так, злоупотребление властью или служебным
положением (ст. 170 УК) становилось преступлением лишь в том случае, если
деяние причинило существенный вред государственным или общественным
интересам либо охраняемым законом правам и интересам граждан. С
субъективной стороны это деяние характеризовалось как умышленное, т. е.
субъект сознает, что совершает общественно опасное деяние, выраженное в
злоупотреблении властью или служебным положением, предвидит, что в
результате может наступить существенный вред, в частности, для
государственных интересов, и желает его наступления. Но если субъект желает
причинить вред государственным интересам, то становилось проблематичным
отграничение преступления, предусмотренного ст. 170 УК, от, например,
вредительства (ст. 69 УК), тем более что наличие антигосударственной цели
как неотъемлемый признак вредительства доказать не всегда просто. Акты
вредительства зачастую совершаются с корыстными целями при полном
безразличии к государственным интересам. По мнению Н. Иванова, с точки
зрения психологии, законодательная трактовка умысла не выдерживает
критики[21]. Психологи определяют сознание через термин «осознание»:
сознание предполагает обусловленное его социальной природой осознание
отражаемых человеческим мозгом процессов действительности. Однако не только
отражение реалий внешнего мира составляет содержание сознания, но и
осознание собственных субъективных возможностей, т. е. самосознание,
выражаясь языком психологии. Сознание, таким образом, представляет собой
знание внешних и внутренних объектов, которые влияют на поведенческие
реакции индивида, превращаясь в мотив.
Мотив, в свою очередь, есть потребность, имеющая свойство возрастать в
том случае, если она остается неудовлетворенной. Следовательно, сознание,
которое в рамках юриспруденции характеризует умысел, есть знание о
детерминирующих поведение потребностях.
Воля, которая в законодательном определении умысла определялась
термином «желание» или «сознательное допущение», представляет собой
специфическую потребность и как таковая не рассматривается психологами в
качестве одной из форм отражения действительности. В психологии считается,
что воля, отражаясь в головном мозге, включается в сознание, осознается. В
этой связи получается весьма оригинальная картина применительно к трактовке
умысла: субъект сознает общественную опасность своего поведения, сознает
потребность в виде желания, которое им владеет и направляет все его
поступки, и желает действовать. Такая совершенно ненужная тавтология
способна вызвать лишь недоумение при конкретной квалификации. Так,
преступление, предусмотренное ст. 163 УК (незаконное занятие рыбным и
другими водными добывающими промыслами), может быть совершено лишь
умышленно. В качестве квалифицирующих признаков этого преступления закон
предусматривает, в частности, улов или убой ценных пород рыб или водных
животных. В ситуации, когда браконьер имеет намерение добыть именно такие
породы рыб или животных (сознает данное обстоятельство), уместно ли
спрашивать его, желал ли он добыть именно ценные породы.
Характеризующий умысел момент предвидения связывается в юриспруденции с
осознанием характера последствий и общего характера причинной связи между
действием и результатом. Юристы не возражают против психологической
трактовки предвидения как знания о свойстве явления, которое приводит к
результату.
Н. Иванов считает, что предвидеть, не сознавая невозможно. Предвидя
наступление последствий, субъект осознает развитие причинной связи и
характер возможного преступного результата. Следовательно, если предвидение
входит в состав сознания, нелепо выделять его наряду с сознанием в качестве
необходимого элемента умысла. С данной точкой зрения нельзя не согласиться,
однако профессор, на мой взгляд, выпускает из виду одну небольшую деталь,
а именно: сознавать и не предвидеть, возможно ли это ? На мой взгляд, –
возможно. Как уже было сказано выше сознание - это отражение человеческим
мозгом процессов действительности, а предвидение – осознание развития
причинной связи и характера возможного преступного результата. Таким
образом, теоретически, можно представить себе ситуацию, когда процессы
действительности отражаются в головном мозге некоторого лица, однако, в
силу каких-либо причин, возможно чисто субъективных, отсутствует осознание
развития причинной связи и характера возможного преступного результата. К
сожалению, я не могу привести примера подобной ситуации в связи с тем, что
даже практические работники встречаются с такими ситуациями крайне редко.
Поэтому я считаю, что в ныне действующем Уголовном Законе определение
умысла дано верно.
В теории уголовного права России того времени также существовала
система форм умысла, которая включает в себя умысел заранее обдуманный,
внезапно возникший, реализованный, определенный и неопределенный.
Заранее обдуманный умысел характеризуется определенной тщательностью и
предварительным анализом составляющих предполагаемое преступление
компонентов.
Внезапно возникший умысел, напротив, присущ аффектированным реакциям,
детерминируемым бурно протекающими в сознании импульсами-раздражителями.
Определенному умыслу присуща направленность на достижение конкретного
преступного результата, тогда как при неопределенном умысле годен любой
результат, который может быть итогом его деяния.
Неопределенный умысел не нашел законодательной интерпретации, однако
практическое значение его установления заключается в правильной и
объективной квалификации содеянного. Например, нанося удары, субъект
сознает, что причиняет телесные повреждения, но не знает точно возможную
степень их тяжести, одинаково принимая любой из возможных результатов. В
данном случае ответственность наступает по фактически содеянному.
Признавая практический смысл разработанной в теории уголовного права
системы форм умысла, следует заметить, что некоторые из разновидностей
сознательной деятельности хотя и имеют важное значение для квалификации
преступлений, но не основаны на законе, не нашли своего отражения в нём.
Так, неопределенный умысел не имеет законодательного фундамента, и
оперирование этим правовым термином на практике явилось нарушением ст. 2 УК
РСФСР 1960 г., где заложены концептуальные положения, имеющие
принципиальное значение для Уголовного кодекса в целом.
Теоретическая систематизация умысла имеет весьма важное практическое
значение. Так, внезапно возникший умысел учтён законодателем в качестве
смягчающего вину обстоятельства в конструкции ст. 104 (умышленное убийство,
совершенное в состоянии сильного душевного волнения) и в определенной мере
ст. 105 УК (убийство при превышении пределов необходимой обороны), а также
в качестве обстоятельства, смягчающего ответственность (ст. 38 УК).
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что существовавшая
трактовка умысла в УК 1960 г., лишена практической целесообразности.
2. (d) Определение умысла в действующем уголовном законодательстве.
Для того чтобы дать характеристику умысла,
необходимо дать понятие вины, формой которого он является. Вина же, входит
в понятие субъективной стороны преступления, поэтому я начну раскрывать
вопрос с этого элемента состава преступления.
Субъективная сторона преступления - это психическая деятельность лица,
непосредственно связанная с совершением преступления. Содержание
субъективной стороны преступления раскрывается с помощью таких юридических
признаков, как вина, мотив, цель. Необходимо заметить, что эти признаки -
самостоятельные психологические явления с самостоятельным содержанием, ни
одно из них не включает в себя другого в качестве составной части. Однако,
некоторые учёные (например, Дагель, Котов, Утевский, Кригер) считают, что
мотив и цель входят содержание вины. Я же придерживаюсь точки зрения, что
вина, мотив и цель - самостоятельные психологические явления, которые имеют
самостоятельное содержание, юридическое значение каждого из них также
различно.
Вина как определённая форма психического отношения лица к совершаемому
им общественно-опасному деянию составляет ядро субъективной стороны
преступления, хотя и не исчерпывает полностью её содержания. Вина -
обязательный признак любого преступления. Но она не даёт ответа на вопросы,
почему и зачем виновный совершил преступление. На эти вопросы отвечают
мотив и цель, которые в отличие от вины являются факультативными признаками
субъективной стороны преступления.
Особое место в субъективной стороне преступления занимают эмоции, то
есть переживания лица в связи с совершаемым преступлением. Однако, эмоции,
выражающие отношение к уже совершённому преступлению (удовлетворение или
раскаяние и т. д.), не являются элементом психической деятельности, имеющей
место в момент совершения преступления, и поэтому не могут служить
признаком субъективной стороны. Но эмоции, сопровождающие подготовку
преступления и процесс его совершения, тесно связанны с мотивами и могут
входить в субъективную сторону преступления в некоторых случаях,
предусмотренных законом (ст. 107 УК).
Уголовно-правовая наука исходит из того, что человек несёт полную
ответственность за свои поступки только при условии, что он совершил их,
обладая полной свободой воли, понимаемой как способность принимать решения
со знанием дела. Эта способность включает отражательно-познавательный и
преобразовательно-волевой элементы, которые воплощены в уголовной категории
вменяемости, являющейся предпосылкой вины, ибо виновным может признаваться
только вменяемое лицо, т.е. способное отдавать отчёт своим действиям и
руководить ими.
Элементами вины как психического отношения являются сознание и воля,
