необходимости, ни от обязательности, на которые должен бы опираться
разумный человек. Это именно случайность, к которой склоняется только тот,
в чьем разуме есть слабость: или же присущая ему, или обусловленная.
Присущая—это та, которая бывает у молодого человека, лишенного опыта, то ли
вследствие глупости его натуры, то ли вследствие отсутствия опыта.
Обусловленная слабость ума наблюдается у человека, когда его одолевают
душевные переживания, например: сильная страсть, гнев, печаль, страх,
веселье и т. п.»
ВКЛАД В НАУКУ
В трудах ал-Фараби нет резкого разделения философии и частных наук. В
данном вопросе ему свойственно то отношение к системе знания, которое
сложилось в его эпоху. Прежде чем приступить к существу дела, два замечания
вводного характера.
Во-первых, ал-Фараби высоко ценит авторитет науки и занимающихся ею
людей. Для науки нужны люди чистого сердца, высоких помыслов, лишенные
всякого тщеславия и мелочного себялюбия. Атмосфера научного исследования
формирует j культуру человека, способность его быть объективным и
преклоняться перед истиной. Он нетерпим к тем, кто не способен Е выполнять
высокое предназначение человека науки и играет лишь роль камня
преткновения. «А наука из-за тех, кто подвизается на ее поприще, из-за
того, что она оказалась несостоятельной и бесполезной для них, теряет
престиж и унижается» .
Во-вторых, изучение вклада ал-Фараби в естествознание и математику имеет
принципиальное значение с точки зрения опровержения тех, кто говорит об
отсутствии на «Востоке» самобытного мышления, ибо развитие естествознания,
по своей сути противоположное мистике и суеверию, — факт чрезвычайной
важности.
Прежде всего, необходимо отметить тождество методологических позиций ал-
Фараби и Галилея. Последний подчеркивает, что Аристотель предпочитает
чувственный опыт всем рассуждениям. «... У нас в наш век есть такие новые
обстоятельства, которые, в этом я нисколько не сомневаюсь, заставили бы
Аристотеля, если бы он жил в наше время, переменить свое мнение». Сказанное
относится и к ал-Фараби. Подчеркивая внутреннее единство человеческой
культуры, О. Нейгебауэр расценивает исключительную роль астрономии,
«поскольку она несет в своем медленном, но неуклонном прогрессе корни
наиболее решающего события в человеческой истории — создания современных
точных наук. Мне кажется, что проследить за этой особенной ветвью истории
культуры стоило наших усилий, как бы отрывочны ни были полученные
результаты». Выбирая некоторые отрывки, заметим, что Галилей прямо
ссылается на предшественника ал-Фараби — ал-Фаргани и на его старшего
современника — ал-Баттани. Что касается ученых позднейших времен, то
следует отметить некоторые другие факты. Так, ал-Бируни, между прочим,
приводит сведения, которые показывают, что i идея эквивалентности
геоцентрической и гелиоцентрической систем подспудно жила на Востоке. Ал-
Бируни пишет: «Кроме того, вращение Земли ни в коей мере не уменьшает
значения астрономии, поскольку все явления астрономического характера так
же хорошо можно объяснить этой теорией, как и другой» . Под влиянием учения
ал-Фараби, Насир ад-Дин ат-Туси выступал против сложных механизмов
птолемеевой теории Луны и Меркурия. Коперник использовал его конструкции.
Комментарии ал-Фараби к «Алмагесту» составлены на основе переработки
текста Птолемея; в них авторский текст не выделен из слов толкователя и
содержание сочинения вольно и порою сжато излагается комментатором.
Комментарии к «Алмагесту» написаны ал-Фараби как учебно-педагогическое
сочинение, но в них имеются добавления и усовершенствования методического
характера. Например, в отличие от Птолемея движение планет ал-Фараби по
возможности изучает совместно, так как, по его мнению, у светил много
общего как в астрономическом, так и в математическом отношении, и поэтому у
него в девятой книге вмещено содержание девятой, десятой и одиннадцатой
книг «Алмагеста». Здесь мы встречаем ряд новых добавлений и примечаний,
отражающих результаты исследований самого ал-Фараби, а также достижения его
предшественников и современников.
Относительно положения о том, что Земля не совершает никакого
поступательного движения, ал-Фараби замечает, что он в своей «Физике» дал
другое доказательство невозможности движения Земли. Он подробно
останавливается на вопросах сферической астрономии. Ал-Фараби
совершенствует тригонометрический аппарат Птолемея: он везде заменяет хорды
синусами, высказывает лемму, равносильную плоской теореме синусов, и
доказывает ее для вписанного прямоугольного треугольника, дает ряд
разъяснений сущности действия составления отношений. Следует особо
отметить, что, обобщая метод Птолемея по вычитанию одного числового
отношения из Другого, ал-Фараби фактически рассматривает каждое ^отношение
как число. В своих комментариях он пользуется терминами «число отношения» и
«число линии АВ», которые явились важным шагом в расширении понятия числа.
Эти идеи ал-Фараби в дальнейшем были успешно развиты ал-Бируни, Омаром
Хайямом и другими мыслителями. Введение тригонометрических функций (линий)
и расширение понятия числа позволили Абу Насру алгебраизировать многие
рассуждения Птолемея. Ал-Фараби своими наблюдениями подтверждает важное
открытие, сделанное его предшественниками, об изменении апогея Солнца, что
является его заслугой в теории Солнца и показывает, что он был не только
крупным теоретиком астрономии, но и превосходным практиком-наблюдателем.
Однако, сам ал-Фараби считал это открытие заслугой астрономов обсерватории
ал-Мамуна.
Комментарии к «Алмагесту» сыграли важную роль в освоении и развитии
учеными мусульманского средневековья астро-номо-математического наследия
Птолемея. Свидетельством тому служит включение в астрономический раздел
энциклопедической «Книги исцеления» Ибн Сины этих комментариев ал-Фараби.
Как изложение Абу Насром содержания птолемеевского сочинения, так в
особенности его «Книга приложений к „Алмагесту"», содержащая оригинальные
разработки, еще не подвергались в литературе детальному анализу. По
единогласному мнению крупнейших историков арабской науки и философии,
научные труды ал-Фараби изучены далеко не полностью, почти не изучены его
физико-математические труды.
Таким образом, ал-Фараби в системе наук большое внимание уделяет
естественно-математическим наукам. Исходя из того, что в основе познания
многообразия всего мира лежит познание чисел и величин, ал-Фараби особое
значение придает среди этих разделов арифметике и геометрии, а также
искусству правильного логического мышления. По его утверждению, эти науки
«проникают во все науки», так как они оперируют понятиями и отношениями,
абстрагированными от реальных предметов и от реально существующих
взаимосвязей и взаимоотношений между этими предметами. Так, геометрическое
тело есть ,не что иное, как реальное тело, рассматриваемое только-с точки
зрения его пространственной формы и размеров в полном отвлечении от всех
других свойств. Это отвлечение обусловливает умозрительно-дедуктивный метод
геометрии, причем ее выводы являются развитием непосредственного отражения
в;
сознании реальных пространственных форм, отношений и их взаимосвязей.
Характерно определение, данное ал-Фараби последнему разделу математики —
«науке об искусных приемах» как науке о применении математики на практике,
т. е. прикладной области математики, касающейся «естественных и ощущаемых
тел». Мы еще возвратимся к «науке об искусных приемах».
Следует отметить, что до сих пор «Слово о классификаций-наук»
рассматривалось односторонне как сугубо философское сочинение,
затрагивающее отдельные аспекты методологических вопросов классификации
наук. На самом же деле определение предмета каждой отрасли знания в нем
органически переплетается с сопровождающим его сжатым, емким и лаконичным
изложением самого содержания данной науки. Поэтому более правы те, кто
считал этот труд своеобразной энциклопедией науки средневековья. На мой
вгляд, разделы «Слова о классификации наук» следует прежде всего
рассматривать как миниатюрные монографии по той или иной отрасли знания и
принимать их во внимание как при изучении уровня отдельных отраслей наук
рассматриваемой эпохи, так и при оценке научных интересов и достижений
самого ал-Фараби как ученого.
Указанная классификация наук легла в дальнейшем в основу классификации
наук Ибн Сины, Роджера Бэкона и др. В классификации Р. Бэкона математика и
естествознание занимают значительный удельный вес. В этом немалая заслуга
его восточных учителей, в частности ал-Фараби. Р. Бэкон был хорошо знаком с
содержанием «Слова о классификации наук»; восхищаясь этим трактатом в своей
«Средней книге», он ставит имя ал-Фараби в один ряд с именами Евклида и
Птолемея.
Заслуживает особого упоминания то обстоятельство, что ал-Фараби
методологически правильно решает ряд вопросов, связанных с математизацией
науки о природе. На примере теории музыки он демонстрирует плодотворность
применения математических методов в исследовании объективных
закономерностей природы и искусства. У него совершенно отсутствует числовой
мистицизм, присущий музыкальному учению пифагорейцев.
При всем уважении к наследию древних греков ал-Фараби не преклоняется
слано перед авторитетами, когда .их учения противоречат новым достижениям
естествознания. Примером может служить критика ал-Фараби теории музыки и
космологии пифагорейцев. Мнение пифагорейцев, что планеты и звезды при их
движении порождают звуки, которые гармонически сочетаются, он считает
ошибочным. Предположение о том, что движение небесных светил может
порождать какой-либо звук, несостоятельно. Другой пример: по мнению ал-
Фараби, Евклид в построении своих начал ограничился лишь синтезам. Сам же
ал-Фараби успешно применяет одновременно и анализ.
Метод научного исследования, аналогичный методу ал-Фараби, мы встречаем в
Европе у Леонардо да Винчи и у Гали-лея.
Велики заслуги ал-Фараби в развитии математических наук. Он оставил много
трудов то математике, которые до сих пор почти не изучались. Нам известны
следующие его сочинения математического содержания: математический раздел
«Слова о классификации наук» (рукописи хранятся в библиотеках Парижа,
Стамбула, Мадрида), тригонометрические главы «Книги приложений к
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
