поведу нападение прямо на принципы, на которые опирались мои прежние
мнения". В итоге сомнения и — парадоксальным образом несмотря на сомнение —
должны выстроиться, причем в строго обоснованной последовательности,
несомненные, всеобщезначимые принципы знаний о природе и человеке. Они и
составят, по Декарту, прочный фундамент здания наук о природе и человеке.
Однако сначала надо расчистить площадку для возведения здания. Это делается
с помощью процедур сомнения. Рассмотрим их более конкретно. Размышление
первое «Метафизических размышлений» Декарта называется «О вещах, которые
могут быть подвергнуты сомнению». То, что принимается мною за истинное,
рассуждает философ, "узнано из чувств или посредством чувств" - А чувства
нередко обманывают нас, повергают в иллюзии. Стало быть, надо - это первый
этап — сомневаться во всем, к чему чувства имеют хоть какое-то отношение.
Раз возможны иллюзии чувств, раз сон и явь могут становиться неразличимыми,
раз в воображении мы способны творить несуществующие предметы, значит,
делает вывод Декарт, следует отклонить весьма распространенную в науке и
философии идею, будто наиболее достоверны и фундаментальны основанные на
чувствах знания о физических, материальных вещах. То, о чем говорится в
суждениях, касающихся внешних вещей, может реально существовать, а может и
не существовать вовсе, будучи всего лишь плодом иллюзии, вымысла,
воображения, сновидения и т. д.
Второй этап сомнения касается "еще более простых и всеобщих вещей",
каковы протяженность, фигура, величина телесных вещей, их количество,
место, где они находятся, время, измеряющее продолжительность их "жизни", и
т. д. Сомневаться в них — на первый взгляд дерзостно, ибо это значит
ставить под вопрос высоко ценимые человечеством знания физики, астрономии,
математики. Декарт, однако, призывает решиться и на такой шаг. Главный
аргумент Декарта о необходимости сомнения в научных, в том числе и
математических истинах, - это, как ни странно, ссылка на Бога, причем не в
его качестве просветляющего разума, а некоего всемогущего существа, в силах
которого не только вразумить человека, но и, если ему того захочется,
вконец человека запутать.
Ссылка на Бога-обманщика, при всей ее экстравагантности для веропослушного
человека, облегчает Декарту переход к третьему этапу на пути универсального
сомнения. Этот весьма деликатный для той эпохи шаг касается самого Бога.
"Итак, я предположу, что не всеблагой Бог, являющийся верховным источником
истины, но какой-нибудь злой гений, настолько же обманчивый и хитрый,
насколько могущественный, употребил все свое искусство для того, чтобы меня
обмануть". Сомневаться в истинах, принципах религии и теологии особенно
трудно, что хорошо понимал Декарт. Ибо это приводит к сомнению в
существовании мира как целого и человека как телесного существа: "Я стану
думать, что небо, воздух, земля, цвета, формы, звуки и все остальные
внешние вещи — лишь иллюзии и грезы, которыми он воспользовался, чтобы
расставить сети моему легковерию". Сомнение привело философа к опаснейшему
пределу, за которым — скептицизм и неверие. Но Декарт движется к роковому
барьеру не для того, чтобы через него перешагнуть. Напротив, лишь
приблизившись к этой границе, полагает Декарт, мы можем найти то, что
искали достоверную, несомненную, исходную философскую истину. "Отбросив,
таким образом, все то, в чем так или иначе можем сомневаться, и даже
предполагая все это ложным, мы легко допустим, что нет ни Бога, ни неба, ни
земли и что даже у нас самих нет тела, — но мы все-таки не можем
предположить, что мы не существуем, в то время как сомневаемся в истинности
всех этих вещей. Столь нелепо полагать несуществующим то, что мыслит, в то
время, пока оно мыслит, что, невзирая на самые крайние предположения, мы не
можем не верить, что заключение: я мыслю, следовательно, я существую,
истинно и что оно поэтому есть первое и важнейшее из всех заключений,
представляющееся тому, кто методически располагает свои мысли".
2.2 Декартовское "Я мыслю, следовательно, я есть, я существую"
Знаменитое "я мыслю, следовательно, я есть, я существую" - рождается
из огня отрицающего сомнения и в то же время становится одним из позитивных
первооснований, первопринципов Декартовой философии. Следует учесть - это
не житейский, а философский принцип, первооснование философии, причем
философии совершенно особого типа. В чем же ее специфика? Для того чтобы
это уяснить, надо прежде всего принять в расчет объяснения, которые сам
Декарт давал этому непростому принципу. "Сказав, что положение: я мыслю,
следовательно, я существую, является первым и наиболее достоверным,
представляющимся всякому, кто методически располагает свои мысли, я не
отрицал тем самым надобность знать еще до того, что такое мышление,
достоверность, существование, не отрицал, что для того, чтобы мыслить, надо
существовать, и тому подобное; но ввиду того, что это понятия настолько
простые, что сами по себе не дают нам познания никакой существующей вещи, я
и рассудил их здесь не перечислять".
Итак, если "Я мыслю" становится одним из фундаментальных принципов
новой философии, то в объяснении самого принципа исходное значение
придается разъяснению понятия "мышление". Здесь нас подстерегают
неожиданности и противоречия. Декарт стремится выделить для исследования,
обособить и отличить именно мышление. И мышление ввиду фундаментальности
возлагаемых на него функций трактуется у Декарта достаточно широко: "под
словом мышление, - разъясняет Декарт, — я разумею все то, что происходит в
нас таким образом, что мы воспринимаем его непосредственно сами собой, и
поэтому не только понимать, желать, воображать, но также чувствовать
означает здесь то же самое, что мыслить". Значит, мышление - разумеется, в
определенном аспекте - отождествляется с пониманием, желанием,
воображением, которые как бы становятся подвидами (модусами) мысли. "Без
сомнения, все виды мыслительной деятельности, отмечаемые нами у себя, могут
быть отнесены к двум основным: один из них состоит в восприятии разумом,
другой - в определении волей. Итак, чувствовать, воображать, даже постигать
чисто интеллектуальные вещи - все это различные виды.
У Декарта широко трактуемое "мышление" пока лишь имплицитно включает в
себя также и то, что в дальнейшем будет обозначено как сознание. Но темы
будущей теории сознания уже появляются на философском горизонте.
Осознаваемость действий — важнейший, в свете Декартовых разъяснений,
отличительный признак мышления, мыслительных актов. Того, что человек
наделен телом, Декарт и не думает отрицать. Как ученый-физиолог он
специально исследует человеческое тело. Но как метафизик он решительно
утверждает, что сущность человека состоит отнюдь не в том, что он наделен
физическим, материальным телом и способен, подобно автомату, совершать
чисто телесные действия и движения. И хотя (природное) существование
человеческого тела - предпосылка, без которой не может состояться никакое
мышление, - существование, бытийствование Я удостоверяется и,
следовательно, приобретает смысл для человека не иначе, чем благодаря
мышлению, т. е. осознаваемому "действию" моей мысли. Отсюда и следующий
строго предопределенный шаг Декартова анализа - переход от "Я мыслю" к
уточнению сущности Я, т. е. сущности человека.
"Но я еще не знаю достаточно ясно, — продолжает свое исследование
Декарт, - каков я сам, я, уверенный в своем существовании. Чем же я считал
себя прежде? Разумеется, человеком. Но что такое человек? Скажу ли я, что
это - разумное животное?". Нет, отвечает Декарт, ибо тогда нужно заранее
знать, что такое животное и в чем именно состоит разумность человека. Надо
не забывать, что, согласно Декартову методологическому замыслу, пока нельзя
включать в философское размышление ничего, что до сих пор не было им, этим
размышлением, специально введено, разъяснено, т. е., выражаясь более
поздним (а именно гегелевским) языком, не было "положено" философской
мыслью. "Я знаю, что я существую и разыскиваю, каков именно я, знающий о
своем существовании. Но что же я такое?". "Я, строго говоря, - только
мыслящая вещь, то есть дух, или душа, или интеллект, или разум". И хотя все
это взаимосвязанные термины Декарт в дальнейшем конкретизирует и различает,
в рамках определения сущности Я, сущности человека они берутся в единстве,
в относительном тождестве.
Выдвигая на первый план мышление, делая принципом всех принципов
философии и науки, Декарт осуществляет реформу, имеющую глубинный смысл и
непреходящее значение для человека и его культуры. Смысл этой реформы: в
основание человеческого бытия, существования и действия теперь положены не
только такие ценности, как духовность человека, его бессмертная,
устремленная к Богу душа (что было характерно и для средневековой мысли);
новизна в том, что эти ценности теперь были тесно увязаны с активностью,
свободой, самостоятельностью, ответственностью каждого индивида. Значение
такого поворота в философствовании точно и ясно обозначено Гегелем: "Декарт
исходил из того положения, что мысль должна начинать с самой себя. Все
предшествовавшее философствование, и в особенности то философствование,
которое имело своим исходным пунктом авторитет церкви, Декарт отодвигал в
сторону". "Этим философия снова получила свою собственную почву: мышление
исходит из мышления, как из чего-то в самом себе достоверного, а не из чего-
то внешнего, не из чего-то данного, не из авторитета, а всецело из той
свободы, которая содержится в «я мыслю»".
Сложная и абстрактная философская форма, в которую была облечена эта
фундаментальная для человеческого духа реформа, не заслонила от
современников и потомков ее поистине всеобъемлющих социальных и духовно-
нравственных последствий. Cogito учило человека активно формировать свое Я,
быть свободным и ответственным в мысли и действии, полагая свободным и
ответственным и каждое другое человеческое существо.
2.3 Дух (чувство и мысль, рассудок, разум, интеллект). Идеи.
К числу исходных принципов философии Декарта относится "Я уверен:
никакого знания о том, что вне меня, я не могу достигнуть иначе, нежели с
помощью идей, которые я об этом составил в самом себе. И я остерегаюсь
относить мои суждения непосредственно к вещам и приписывать им нечто
ощутимое, что я сначала не обнаружил бы в относящихся к ним идеях". А
