О стоиках и стоицизме
1. О стоиках и стоицизме.
В русском языке слово «стоик» прочно, в общем-то, правильно ассоциируется
с глаголом «стоять». Ассоциация, как мы увидим в дальнейшем совершенно
случайная, но если и бывает полное совпадение случайности и необходимости,
то оно перед нами. «Стоик» это тот кто «стоит», хотя бы и рушилось все
вокруг, «стоик» – это тот, кто выполняет свой долг до конца, хотя бы и не
было никого кто бы спросил с него.
Родиной стоицизма является Греция, здесь начал учить и основал свою школу
Зенон (ок. 300 г. до н. э.). Чему учил Зенон? Трудно ответить на этот
вопрос однозначно. Из сочинений Зенона до нашего времени не дошло ни
одного. Исследователи античной философии излагают и анализируют учение
стоиков раннего периода «в целом», и сказать, что именно из этого учения
принадлежит Зенону, а что последователям, в большинстве случаев невозможно.
Вот то немногое, что известно достоверно. Зенон первым ввел разделение
философского учения на три части: физику, этику и логику. При этом сам он
в, отличие от некоторых своих последователей логику ставил на первое место,
физику на второе, этику на третье.
Учение ранних греческих стоиков ставило своей задачей ответить на вопрос
о смысле и цели жизни, и складывалась как целостная политическая система (в
борьбе с враждебным эпикуреизмом), в рамках которой ответ на любой
конкретный вопрос возможен только в том случае если он хорошо обоснован.
Зенон, например, учил, что цель человека жить «согласно с природой». Но
что же такое «природа»? Жить согласно с природой, продолжает Зенон, это то
же самое, что жить согласно с добродетелью: сама природа ведет нас к
добродетели. «И наоборот, жить добродетельно – это значит то же, что жить
по опыту всего происходящего в природе, потому что наша природа есть лишь
часть целого. Стало быть, конечная цель определяется как жизнь, в которой
мы воздерживаемся от всего, что запрещено общим законом, а закон этот
верный разум, всепроникающий, тождественный с Зевсом, направителем и
распорядителем всего сущего. Это есть добродетель, ровно текущая жизнь
счастливого человека, в которой все совершается согласно с божеством
каждого и служит воле всеобщего распорядителя».
Даже при поверхностном анализе этого отрывка нельзя не увидеть как
органично и неразрывно соединены в этом рассуждении физика, натурфилософия,
логика и собственно этика. И это присуще любому положению стоической
философии. Такому единству трех частей философии в неменьшей степени
способствовала особая система категорий, разработанная стоиками.
В Рим стоицизм был перенесен Панаэцием из Родоса (ок. 185-110 гг. до
н.э.). Панаэций и его младший современник Посейдоний из Апамеи (ок. 135-51
гг. до н. э.) по историко-философской традиции считаются представителями
так называемой Средней Стои.
В Риме стоицизм поистине обрел свою вторую родину. Здесь он и умер, и
здесь он свое бессмертие. История стоицизма на римской почве на первый
взгляд может показаться своеобразным историко-философским парадоксом. Во-
первых, начиная уже с Панаэция, стоицизм все чаще входит в самые
разнообразные «эклектические» связи с другими учениями (прежде всего с
платонизмом и неоплатонизмом), начинает «смягчаться». Во-вторых, весьма
проблематично говорить и о творческом развитии стоицизма в Риме: каждый из
поздних стоиков, имеем в виду только трех: Сенеку, Эпиктета и Марка
Аврелия, если оценивать их учение чисто академически, не может быть признан
вполне оригинальным мыслителем; каждый из них лишь усиливает ту или иную
стоическую категорию, ту или иную сторону учения, мало или почти не изменяя
его в целом. Кроме того, римские стоики не столь последовательно, как
Зенон, придерживались принципов собственного учения. Иногда их жизненное
поведение лишь слегка и не в главном расходилось с теми принципами, которые
они проповедовали, но случалось - и Сенека тому примером - что оно
полностью им противоречило. И, тем не менее, стоит только произнести слово
«стоик» или «стоицизм», и в сознании людей возникает образ Рима, образ того
же Сенеки или Марка Аврелия.…Лишь немногие вспомнят при этом, что
изначальной родиной стоицизма была все-таки Греция и почти все с
философской точки зрения ценное и оригинальное в стоицизме разработано
греческими философами, а отнюдь не римлянами. В чем же дело?
Римские стоики, прежде всего и главным образом – «учители жизни», «вечные
спутники человечества, точнее, той ее части, которая по складу ума и
характера близка к стоикам. Короче говоря, стоики для стоиков.
Римляне воины, «мужи», «государственники» и завоеватели – были стоиками
чуть ли не от рождения. Их не интересовал вопрос, «оригинальна или
неоригинальна» та или иная философия, их волновало лишь одно: насколько она
созвучна их умонастроению, может ли она помочь в их нелегкой жизни,
насквозь пронизанной идеей государства и права, насколько она к ней
приложима». Стоицизм приложился прекрасно.
Философия «героического пессимизма» (именно так логично охарактеризовать
стоицизм) была очень созвучна мировоззрению римского народа. Тем более что
в Рим стоицизм проник в то время, когда тот по своему историческому
возрасту соответствовал эпохе Зенона: исторические сумерки сгущались уже и
над ним. Как капитан должен покинуть тонущий корабль последним, так и
стоику римлянину предстояло в ближайшей исторической перспективе
продемонстрировать «городу и миру» свою абсолютную выдержку и доказать свою
непоколебимую верность вскормившей его империи. Роптать ему было не на
кого, надеяться не на что, нужно было только молча и с достоинством
умереть, дабы не уронить себя перед лицом вечности. Но стоик всегда должен
знать (и он знал это), что каждый его поступок встречался скептической
ухмылкой циника и что плодами его трудов воспользуется не он сам, а некий
«эпикуреец»… Вот те причины, в силу которых философия стоиков оказалась для
римлян в буквальном смысле слова «философией жизни».
Разумеется, сказанное относится не ко всем римлянам поголовно, а лишь
сознательным носителям «римской идеи».
Была и еще одна причина счастливой судьбы стоицизма в Риме (точнее
сказать: «посмертной судьбы стоицизма в Риме»): это особые отношения,
которые сложились здесь между умирающим стоицизмом и нарождающимся
христианством. Многие идеи и образы Нового Завета почти дословно совпадают
с цитатами из сочинений Сенеки. Эта близость идей Сенеки христианству уже в
древности породила легенду о его христианстве (якобы в христианство Сенеку
обратил апостол Павел), что дало повод к составлению мифической переписки
между ним и апостолом Павлом. Много родственного с христианством и у
Эпиктета, который к тому же по своему социальному положению был близок к
членам раннехристианских общин. «Родство» между стоицизмом и христианством
не стоит, конечно, преувеличивать: стоики все же, несмотря на целый ряд
своих созвучных христианству идей, оставались язычниками, например, Марк
Аврелий, «хотя и по долгу службы», все-таки организовал гонения на
христиан. Но это родство не следует и игнорировать. И может быть самое
глубокое родство между стоицизмом и христианством следует искать не в
совпадении отдельных мыслей и высказываний, а в том самоуглублении
личности, на котором история стоицизма заканчивалась, а история
христианства начиналась.
Переворот, совершенный стоиками в философии можно назвать, если
воспользоваться современным термином «экзистенциальным»: чем безразличней
становится мудрей к окружающему его миру (в том числе и социальному), тем
сильнее он проникал в сокровенные глубины собственного Я, обнаруживая в
своей личности целую вселенную, ранее совершенно неведомую и недоступную. В
«Размышлениях» Марка Аврелия достигнута, по-видимому, предельная глубина
самопознания и исповедальности, доступные античному человеку. Без этого
открытия «внутреннего мира» человека («внутреннего человека» по
терминологии Нового Завета), совершенного стоиками, едва ли была бы
возможна победа христианства. Поэтому римский стоицизм можно в определенном
смысле, рассматривать как «подготовительную школу» христианства, а самих
стоиков (Сенеку, Эпиктета и Марка Аврелия) – как «искателей Бога».
Со смертью Марка Аврелия умер и стоицизм. Точнее, началось бессмертие
стоицизма. В той или иной степени, в той или иной форме стоицизм (уже не
столько как философское учение, а как определенное умонастроение,
определенный склад ума и характера) возрождался неоднократно. Стоиками были
английские пуритане, носители «духа капитализма» и основатели Новой Англии.
В России несомненным стоиком был протопоп Аввакум и многие, многие тысячи
других.
Разумеется, стоики, как наиболее активная и твердая в своих убеждениях
часть населения, в любой стране всегда составляли меньшинство. Но это было
социально значимое меньшинство, которому нередко удавалось переломить
неблагоприятную ситуацию в лучшую сторону, хотя бы при этом им самим почти
никогда не удавалось воспользоваться плодами своей победы.
2. Римские стоики.
Стоицизм стал мировоззрением многих образованных римлян еще в I в. до н.
э. В стоицизме искали опоры и Марк Туллий, Цицерон, и Марк Юний Брут,
организовавший вместе с Гаем Кассием Лонгином убийство Цезаря. В I в. до
нашей эры стоическое мировоззрение разделяли и Варрон, и Коллумелла, и
Вергилий, и многие другие римские граждане. В нем они черпали силы для
полной непредсказуемыми опасностями жизни.
Крупнейшими теоретиками римского стоицизма в I-II вв. н.э. были Сенека,
Эпиктет и Марк Аврелий.
Это разные люди. Они никогда не встречались. Сенека умер, когда Эпиктету
было лет пятнадцать, Эпиктет умер, когда Марку Аврелию было лет семнадцать.
Но каждый последующий знал сочинения предыдущего или предыдущих. Глубоко
различным было и их социальное положение. Сенека - крупный сановник и
богач, Эпиктет, сперва раб, а потом нищий вольноотпущенник. Марк Аврелий –
римский император.
Сенека.
Луций Анней Сенека родился в римской провинции Бетина, в Южной Испании в
городе Кордова в самом конце I в. до н. э. и прожил около семидесяти лет.
Отец Сенеки – также Луций Анней Сенека (старший) – принадлежал к знатному
и богатому сословию всадников и был известным ритором – преподавателем
риторики, красноречия. Философию же он ненавидел.
Учителями Сенеки были Сотион из Александрии, киник Деметрий, стоик Аттал,
