Отношение к науке русских философов конца XIX - начала XX века
Санкт-Петербургский Государственный Морской Технический Университет
кафедра философии
РЕФЕРАТ
Отношение к науке русских философов конца XIX – начала XX века.
Выполнил:
магистрант группы 1216
Борисова Е.В.
Руководитель:
д.ф.н., проф. Солдатов А.В.
Санкт-Петербург
1999
Оглавление
Оглавление 2
Введение 3
Наука как отвлеченное исследование жизни. 5
Наука как альтернатива религиозной духовности. 7
Религия и наука. Преодоление противоречий. 10
Наука как основа сотворения мира. 15
Свободная теософия или синтез философии, богословия и положительной науки.
20
Высший синтез как система мировоззрения. 24
Заключение 26
Литература 28
Введение
На протяжении всего периода существования православной церкви в России
существовали и параллельно развивались две богословские ориентации –
мистического аскетизма и православной схоластики.
Первая обращается к наследию отцов церкви и византийского аскетизма.
Ее функции не выходят за пределы богослужебных проблем и решительно
противостоят «светскому» знанию ради простоты души. Другая – стремится
освоить достижения предшествующей культуры, «освятить» с христианских
позиций социальные и государственные институты, соединить православие с
рациональным знанием вообще и с философией в частности. Византийский
аскетизм развертывает трактовку «философия внешних наук», то есть наука
является внешним и мирским знанием. Православные схоласты, не приемля
подобную интерпретацию и науки и философии, пытаются построить свое видение
мира.
Противоборство науки и религии основано на якобы «обезбоживании»,
расколдовывании мира. Попытка науки объяснить при помощи своих средств
причины и явления, была расценена как отрыв от теологии, от постулатов
веры, на которых несомненно должно базироваться знание.
Теология сама нуждалась в развертывании логических аргументов, форм
доказательства, способов обоснования.
Вместе со становлением православия как официальной религии философия
науки развивалась в рамках комплекса наук. Христианская церковь дала право
на существование таких научны дисциплин как филология, риторика,
герменевтика. Они были признаны официальными и преподавались во всех
учебных заведениях. Без них невозможно ни существование самой христианской
теологии, ни передача ее последующим поколениям. Богословские науки
формировали ядро знания, все остальное считалось вторичным и производным.
В начале двадцатого века в русской культуре было особенно заметно
противопоставление мистической традиции и традиции социального
христианства. Последняя была отвергнута официальной церковью, считавшей,
что доказывать догматы веры и пользоваться при этом рационально-логическими
аргументами для членов церкви, признающих ее божественный авторитет
излишне. В общественном сознании России утвердилась мысль, что наука,
рациональное знание, логика суть мирские явления и они должны развиваться
вне религиозной мысли.
В своей работе автор не пытается разделить русских философов на два
враждующих лагеря. Основная задача реферата – попытка объяснить их
мировоззрение с точки зрения отношения к науке.
Каждая отдельная глава этой работы посвящена одному из философов.
- Наука как отвлеченное исследование жизни (Л.Н. Толстой).
- Наука как альтернатива религиозной духовности (Н. Бердяев).
- Религия и наука. Преодоление противоречий. (С.Л. Франк).
- Наука как основа сотворения мира (П.А. Флоренский).
- Свободная теософия или синтез философии, богословия и положительной
науки. (В.С. Соловьев).
- Высший синтез как система мировоззрения (А. Лосев).
Наука как отвлеченное исследование жизни.
Для Л.Н. Толстого характерен взгляд на науку с точки зрения ее
полезности. Что могут дать отвлеченные научные знания крестьянину, который
вместо того, чтобы заниматься своим делом, вдруг начнет углубляться до
первооснов? Он окажется в роли того мельника из притчи, который проследил
всю цепочку: муку мелят жернова, жернова крутятся на валу и т.д. В конце
концов мельник пришел к выводу, что река и есть сама мельница. Что же из
всего этого вышло? Пока он думал, все механизмы развалились, муку молоть
некому. «И таковы по моему мнению – говорит Толстой – рассуждения нашей
современной науки о жизни».
Но ученые могут возразить, что наука не пытается исследовать всю
совокупность жизни (включая в нее волю, желание блага и душевный мир).
Функция науки в том, чтобы выделить те предметы и явления, которые являются
объектом исследования данной научной дисциплины.
Но, считает Толстой, это совсем не так в представлении людей науки
нашего времени. «Если бы было прежде всего признано понятие жизни в его
центральном значении, было бы ясно определено, что наука, сделав от этого
понятия отвлечение всех сторон его, кроме одной. И рассматривала все
явления с одной этой стороны, для которой она имеет свойственные ей методы
исследования, тогда было бы прекрасно; тогда и место, которое заняла бы
наука, и результаты, к которым бы мы приходили на основании науки, были бы
совсем другие».
Астрономия, механика, физика, химия и все другие науки вместе, и
каждая в отдельности исследуют свою сторону жизни, не приходя ни к каким
выводам о жизни вообще. «Только во времена своей дикости, то есть
неясности, неопределенности, некоторые науки эти пытались с своей точки
зрения охватить все явления жизни и путались сами, выдумывая новые понятия
и слова. Так это было с астрономией, когда она была астрологией, так было и
с химией, когда она была алхимией. То же происходит и теперь с той опытной
эволюционной наукой, которая рассматривая одну сторону или некоторые
стороны жизни заявляет притязания на изучение всей жизни».[1]
Наука не может изучить жизнь со всех сторон, потому что «у всякого
предмета столько же сторон, сколько радиусов на шаре», то есть бесконечное
множество. Последовательность изучения – есть правильное разумение жизни.
Но, как стало очевидным Толстому, главная цель науки вовсе не достижение
истины. Во всей деятельности науки он видел лишь желание доказать
правильность того или иного догмата, «все то, что нужно для подтверждения
столь удобного представления».
Наука должна выработать средства для того, чтобы люди могли
удовлетворять своим потребностям. Чем же нужно руководствоваться в
определении законности и незаконности потребностей? И наука смело отвечает
– изучением потребностей.
«Но слово «потребность» имеет только два значения: или условие
существования, а условий существования каждого предмета бесчисленное
количество и потому все условия не могут быть изучены, или требования блага
живым существом, познаваемое и определяемое только сознанием и потому еще
менее могущее быть изученным опытной наукой».[2]
Значит по существу дела нельзя верить в то, что изучением потребностей
наука решит главных и единственных вопрос о жизни.
Наука как альтернатива религиозной духовности.
Кризис науки в начале XX века приводит к расшатыванию ее основ, ее
фундамента, требует переосмысливания. Если до XVIII века научное
представление о мире основывалось на метафизических понятиях философии,
если для Декарта Бог играет важную роль, как некая преграда развития
бесконечности от следствия к причине, то, как считает Бердяев, в XIX - XX
вв. наука и соответствующая ей критическая философия (наукоучение) не
выходят за границы материального объективного мира. Для этого материального
мира характерно отделение субъекта от объекта и полное «обезличивание»
субъекта.
Модное в XIX в. понятие механицизма «обезбожило» мир явлений,
превратив его в некую машину, которая управляется только законами
математики. Материальный мир, утратив свою идею, стал искаженным.
Следовательно и наука, и философия Нового времени основываются на заведомо
неверных понятиях: научный эксперимент, объективность научного знания,
истинность в науке как соответствие знания предмету изучения – природе и
ряда других не менее важных (понятия пространства, времени, причинности,
элементарности). Бердяев пишет: «Внутри самой науки происходит глубокий
кризис. Механическое мировоззрение как идеал науки расшатано и надломлено.
Сама наука отказывается видеть в природе лишь мертвый механизм. Силы
технические перестают считать столь нейтральными и безопасными в их
механистичности и безжизненности. Природа неприметно начинает оживать для
современного человека».[3]
С отделением субъекта от объекта материальный мир теряет свою
реальность. Объективная реальность для Бердяева – это всего лишь иллюзия
сознания. «Существует только объективация реальности порожденная известной
направленностью духа» – говорит он.
Наука создает рамки, которые не позволяют человечеству овладеть
«природой». Так как объективный мир не есть подлинно реальный мир, то мы
получаем искаженное представление о нем.
Философия для Бердяева это прежде всего философия духа, философия
свободы. В материальном же мире человек не свободен, он действует по
велению рассудка, но не разума. Наука, безусловно, обладает ценностью, она
есть реакция человеческого духа на мир, реакция самосохранения человека в
мире, где он должен ориентироваться в соответствии с окружающей его мировой
необходимостью.
Философия Нового времени исходит из вторичного искаженного бытия.
Поэтому она не в силах понять, полагает Бердяев, происхождения и значения
времени и пространства, законов логики и вообще всех категорий, которые
есть не состояние субъекта, а состояние самого бытия, хотя и болезненного.
[4]
Как теоремы математики базируются на аксиомах, так и философские
рассуждения должны основываться на вере. Если невозможно проверить
существование субъективного мира, необходимо в него поверить. Для Бердяева
