Каким ты хочешь быть Востоком:
Востоком Ксеркса иль Христа?"
Востоком деспотии, насилия, подавления, хотя и при внешней мощи, - или
духовной силой в первую очередь? Для него это было очень важно, потому что
духовная сила всегда стояла впереди. Трагически развиваются события
общественно-литературной жизни В. С. Соловьева. Он выступает с докладом на
тему о средневековом мировоззрении. Доклад вызывает бурную реакцию, в
газетах его поливают грязью! Богословы его считают почти отступником от
христианства. Начинается отвратительная травля. Казалось бы, ну что такого
могло быть страшного в докладе о средневековом миросозерцании? А дело вот в
чем. Соловьев впервые ясно сказал: не думайте, что средние века - время
торжества христианства! Средневековый строй был ублюдком, который соединил
в себе христианские формы и языческие понятия. В силу этого обстоятельства,
когда нехристианская мысль стала говорить о свободе, о достоинстве
личности, о том, что унижение человека - это зло, она, отвергая
христианство, на самом деле служила его идеалу... И Соловьев бросил смелую
мысль, он говорил: кто отменил пытки? кто запретил инквизицию? - христиане
или нет? Нет, не христиане. Это был очень острый и суровый вопрос, над
которым, если думать честно, то думать было трудно. И.это. Понятно, почему
на Соловьева так взъелись пресса и многие другие... Когда Соловьев жил в
Лавре, в Сергиевом Посаде, он чувствовал себя спокойнее. Он писал, что
монахи очень за ним ухаживают, хотят, чтоб он принял постриг. "Но я дешево
не продамся", - шутил он. Его, действительно, как ученого тянуло остаться в
монастыре, тем более что жизнь его была такая аскетичная, и заниматься
наукой. Только наукой. Но этот соблазн он преодолел. Невозможно
перечислить, что он делал и в каких направлениях. Он писал об экологическом
кризисе, о поэзии Тютчева... О чем бы он ни писал, там всегда была
глубокая, интересная мысль. Скажем, один греческий епископ публикует
древнехристианский трактат (1-11 века). Соловьев дает его в переводе своего
брата и снабжает комментариями. Это не просто ученые комментарии, а это
целая... бомба! Потому что он показывает, как было в первоначальной церкви
и что изменилось потом. И всегда ли к лучшему? - ставит он вопрос.
Реформатором церковным он быть не собирался, но вопросы эти ставил. К концу
жизни Соловьев понял, что его проект соединения Церквей рушится, что он
неосуществим. Он пытается начать работать над теоретической философией. Он
написал огромный труд - христианскую этику. "Оправданием добра". В ней
содержится так много важного и ценного! Соловьев говорит сначала об идеалах
человеческих. Что такое добро? Внешнее счастье, гедонизм, власть, еще что-
то? Он показывает, что все это, в конце концов, лопается! И дальше
анализирует - научно, философски, богословски, поэтически - сущность того,
что мы называем добром. За несколько лет до смерти он причащается у
католического священника. Этим самым он хотел как-то показать, что он лично
уже не признает разделения Церквей. Когда он сообщил об этом своему
православному духовнику, тот ответил, что этого не надо было делать. Они
резко поспорили. И когда Соловьев умирал, он сказал: "Я был не прав". Он
писал, что личные унии, личные переходы из Церкви в Церковь не помогут
единству христиан, а наоборот, только вносят лишний соблазн.
За Беляево есть парк - это бывшее поместье "Узкое". Там сейчас санаторий
Академии наук. Если пройти по дороге, ведущей вглубь, к санаторию, то вы
подойдете к церкви. Она отремонтирована только снаружи, внутри там свалены
книги, в свое время вывезенные из "канцелярии Гитлера" (они лежат с самой
войны). Рядом с церковью, за оградой, дом, типичный помещичий дом. Это
имение князя Трубецкого. Сергей Николаевич Трубецкой, бывший недолго
ректором Московского университета, умерший через несколько лет после смерти
Соловьева тоже молодым, блестящий философ, острый полемист и критик,
благороднейший общественный деятель, - принял его под свой кров в
критический момент, когда тяжелые и многочисленные болезни внезапно
обрушились на Владимира Соловьева. Но на самом деле он постепенно
скитальчеством убивал себя, - и вдруг все вышло наружу. И в кратчайший срок
ему стало настолько плохо, что... он уже не мог оттуда уехать, и умер он на
руках Сергея Трубецкого. Перед смертью Соловьев причастился, исповедовался.
Умер в сознании. Он читал и писал на еврейском языке, потому что любил
всегда к своим молитвам прибавлять язык Христа, чтобы это звучало как связь
с христианской древней традицией. Он знал многие псалмы наизусть. Теряя
сознание, потом, приходя в себя, он говорил: "Трудна работа Господня".
Действительно, этот совсем не старый человек нес на себе колоссальное
бремя. Простой, как ребенок, и одновременно мудрый. Человек, который
вызывал восхищение, зависть, ненависть, поношение, презрение. Человек, о
котором потом напишут сотни книг и брошюр, - уже через десять лет после его
смерти библиография о нем имела несколько сот названий. Итак, он умер и был
похоронен в Москве в Новодевичьем монастыре. Прямо напротив входа, по
первой же аллее, слегка направо повернув, вы подойдете к памятнику Сергею
Михайловичу Соловьеву - белому мраморному памятнику с его рельефом. Крест,
конечно, сбит. Рядом - могилы его сына и дочери. Памятники, конечно,
уничтожены. На могилах Владимира Соловьева и его сестры стоят обломки чужих
надгробий, без креста. Но, слава Богу, что и такие стоят. Сейчас обещают к
90-летию со дня его смерти, на средства Московской епархии, епархиального
управления восстановить памятник в первоначальном виде. Туда, к этой
могиле, приходили очень многие. Соловьев оказал огромное влияние на Андрея
Белого, на Блока, который называл его рыцарем-монахом. Тема прекрасной Дамы
у Блока, конечно, навеяна Соловьевым. Вся блестящая плеяда русских
религиозных мыслителей - Булгаков, Флоренский, Бердяев, Франк, Евгений
Трубецкой и многие другие - были бы невозможны, их трудно представить себе
без Соловьева. Концепция положительного всеединства
Концепция положительного всеединства строится методом «критики
отвлеченных начал». Отвлеченные начала (категории, критерии),
устанавливаемые сознанием в итоге дискурсивной работы над данными опыта,
выражают, согласно Соловьеву, не целостный предмет познания (сущее), но его
предикаты и необходимо заключают в себе тенденцию к гипостазированию,
обособлению и стремление незаконно занять место целого. Однако
«отвлеченность», обособленность – главный порок не только категорий
мышления, но и «тварного» падшего мира, и в этом пункте критика их
приобретает онтологическую окраску (феноменологическое определение зла как
извращенного взаиморасположения элементов). Задача критики отвлеченно начал
мыслится Соловьев, не как ниспровержение старых начал и категорий во имя
утверждения неких собственных, но как «органический синтез» начал, уже
бытующих в данной сфере и лишь препарированных «критикою». Такой синтез
обязан обеспечить внутреннее единство возникающей системы понятий,
предохранить ее от эклектизма, привести к гармонии с положительными, т.е.
религиозными началами. Верховный принцип синтеза, удовлетворяющий
поставленным требованиям, и был определен Соловьевым как « положительным
всеединством» – « полная свобода составных частей в совершенном единстве
целого». Гносеологическим аспектом концепции положительного всеединства
является теория «цельного знания», в которой должна быть снята
отвлеченность опытной науки, философии, теологии и данный органический
синтез «типов философии», отвечающих этим началам, - эмпиризма,
рационализма и мистицизма. Показательная для раннего Соловьева критика
теологии ставит задачу «…ввести религиозную истину в форму свободно-
разумного мышления. Реализовать ее в данных опытной науки» Задача «цельного
знания» – познание абсолютного «… как в нем самом, так и в его отношении к
эмпирической действительности субъективного и объективного мира…» Его
необходимые предпосылки суть: вера в безусловное существование предмета
познания; воображение, или умственное созерцание (intelektuelle Anschauunq’
Intuition) идеи предмета; творчество – воплощение этой идеи в актуальных
ощущениях, или образах внутреннего мира. Принимая кантовское учение об
априорности категорий сознания, Соловьев оспаривает безусловность границы
между явлением и «вещью в себе» и утверждает возможность действительного
познания сущего. Учение об идеях как живых существах, открывающих себя в
феноменальном мире через систему соответствий (вариация на платоновскую
тему), позволяет Соловьеву разрешить гносеологическую проблему в духе
художественного символизма (хотя не вполне осознанного им самим), Условием
реализации цельного знания Соловьев считает «организацию действительности»,
т.е. реализацию человеком божественного начала в эмпирической жизни.
Онтологическая разработка понятия положительного всеединства совершается
Соловьевым в контексте общей концепции Абсолютного, отмеченной влиянием
апофатичной теологии и Шеллинга. Специфика этой концепции заключается в
трактовке бытия как предиката Сущего (Абсолютного). Сведение Сущего к бытию
– это замена целого его отвлеченным началом, что подлежит критике. В
результате Соловьев приходит к утверждению относительности бытия и
безусловности Сущего, которое «…есть начало всякого бытия»; оно «… не есть
ни бытие, ни небытие…», но то, «…что… полагает или производит бытие…» (там
же, с.334). На этом основании Абсолютное, первоначально определенное
признаками безусловности и все целости, определенное признаками
безусловности и все целости, определяется как Абсолютно-сущее, или
Сверхсущее. Являясь сущим, Абсолютное обладает некоторой сущностью,
отличное от себя. Критика дуалистической и пантеистической концепции
Абсолютного как отвлеченных приводит Соловьева к выводу: сущность
Абсолютного есть положительное всеединство, философским определением
которого является, безусловно, единая и всецелая идея, а личностным и
теологическим аспектом – София, божественная премудрость. Определив бытие
как отношение сущего и сущности, Соловьев выделяет следующие модусы бытия:
воля (слитность сущего и сущности, нарушаемая лишь потенциально, в
стремлении); представление (сущность проявляется как отличное от сущего,
представляясь ему); чувство (сущее вновь соединяется с представляющеюся
сущностью). От модусов бытия Соловьев заключает к соответственно модусам
(образам) положительного всеединства – благу, истине и красоте. Наконец,
