воспитывается в процессе длительного опыта у некоторых критиков искусства
на общепризнанных человечеством образцах высокого искусства, и оно-то и
становится в конце концов «нормой вкуса». Или, как формулирует Юм: «Только
высоко сознательную личность с тонким чувством, обогащённую опытом,
способную пользоваться методом сравнения и свободную от всяких
предрассудков, можно назвать самым ценным критиком, а суждение, вынесенное
на основе единения этих данных, в любом случае будет истинной нормой вкуса
и прекрасного».(26, История эстетики: Памятники мировой эстетической мысли:
В 5 т. Т. 2. с.153).
Ш.Монтескье в сочинении «Опыт о вкусе в произведениях природы и
искусства» рассматривает – может быть, слишком рационалистически – вкус как
разновидность ума и определяет его как способность чутко и быстро
определять меру удовольствия. Вкус – мерило удовольствия
Так, французский мыслитель Жан-Поль сравнивал эстетический вкус с
совестью, так же как нравственная совесть не позволяет возобладать
эгоистическому чувству, личному интересу, так и эстетический вкус позволяет
человеку оставаться незаинтересованным в своем восприятии прекрасного.
Э.Бёрк начинает своё «Философское исследование о происхождении наших
идей возвышенного и прекрасного»(1756) с развёрнутого анализа вкуса, в
результате которого приходит к выводу: «В целом, как мне представляется,
то, что называют вкусом в наиболее широко принятом значении слова, является
не просто идеей, а состоит частично из восприятия первичных удовольствий,
доставляемых воображением, и выводов, делаемых мыслительной способностью
относительно различных взаимоотношений упомянутых удовольствий и
относительно аффектов, нравов и поступков людей».(43, Вольтер. Эстетика.
Статьи. Письма. Предисловия и рассуждения. М., 1974с.59) Вкус хотя и имеет
врождённую основу, однако сильно различен у разных людей в силу отличия у
них чувствительности и рассудительности, составляющих основу вкуса.
Неразвитость первой является причиной отсутствия вкуса, слабость второй
ведёт к дурному вкусу. Главными же в этом эмоционально-рассудочном союзе
для воспитания хорошего и даже изысканного вкуса являются
«чувствительность», «удовольствие воображения».
Из немецких эстетиков 18 в. необходимо указать на И.-И.Винкельмана,
автора «Истории искусства древности», который считал, что вкус
(«способность чувствовать прекрасное») дарован всем разумным существам
небом, «но в весьма различной степени».(45, Винкельман И.-И.
Избр.произв.М.;Л., 1935(репринт: «Ладомир», М.,1996). с.218). Поэтому его
необходимо воспитывать на идеальных образцах искусства, в качестве которых
он признавал в основном произведения античности с их благородной простотой,
спокойным величием, идеальной красотой.Развёрнутому анализу понятие вкуса
подвергнуто в интересной одноимённой статье в четырёхтомной «Всеобщей
теории изящных наук и искусств» (1771-1774) И.Г.Зульцера. Известный
«берлинский просветитель» даёт чёткие дефиниции вкуса, как одной из
объективно существующих способностей души. «Вкус – по существу не что иное,
как способность чувствовать красоту, так же как разум – это способность
познавать истинное, совершенное, верное, а нравственное чувство –
способность чувствовать добро». (26, История эстетики: Памятники мировой
эстетической мысли: В 5 т. Т. 2. с.491). И способность эта присуща всем
людям, хотя иногда понятие вкуса употребляется и в узком смысле для
обозначения этой способности только у тех, у кого она уже «стала навыком».
Зульцер напрямую связывает вкус с удовольствием, испытываемым нами при
восприятии красоты, которая доставляет наслаждение не тем, что нравственное
чувство одобряет её, но тем, что она «ласкает наше воображение, является
нам в приятном, привлекательном виде. Внутреннее чувство, которым мы
воспринимаем это удовольствие, и есть вкус». Зульцер убеждён в
объективности красоты и, соответственно, считает вкус реально существующей,
ото всего отличной способностью души, именно – способностью «воспринимать
зримую красоту и ощущать радость от этого познания»(26, История эстетики:
Памятники мировой эстетической мысли: В 5 т. Т. 2. с.491).Немецкий теоретик
искусства полагает необходимым рассматривать эту способность с двух точек
зрения: активной – как инструмент, с помощью которого творит художник, и
пассивной – как способность, дающую возможность любителю наслаждаться
произведением искусства. Особое внимание Зульцер уделяет первому аспекту.
«Художник, обладающий вкусом, старается придать каждому предмету, над
которым он работает, приятную или живо затрагивающую воображение форму». И
в этом он подражает природе, которая тоже не довольствуется созданием
совершенных и добротных вещей». Так и художник с помощью разума и таланта
создаёт все существенные компоненты произведения, доводя его до
совершенства, «но только вкус делает его произведением искусства», т.е.
таким образом соединяет все части, что произведение предстаёт в прекрасном
виде(26, История эстетики: Памятники мировой эстетической мысли: В 5 т. Т.
2. с.492). Согласно концепции Зульцера, именно вкус художника является тем,
что придаёт произведению эстетическую ценность, делает его в полном смысле
произведением искусства. При этом вкус, соединяя в себе все силы души, как
бы мгновенно схватывает сущность вещи и способствует её выражению в
произведении искусства значительно эффективнее, чем это может сделать
разум, вооружённый знанием правил. Вкус, по Зульцеру, важен не только для
искусства, но в других сферах деятельности, поэтому он считал воспитание
вкуса общенациональной задачей. Как бы полемизируя с Вольтером, приписавшим
наличие вкуса только европейским народам, И.Г.Гердер утверждал, что
эстетический вкус является врождённой способностью и присущ представителям
всех народов и наций. Однако на него оказывают существенное воздействие
национальные, исторические, климатические, личностные и иные особенности
жизни людей. Отсюда вкусы их очень различны, а иногда и противоположны.
Однако существует и некое глубинное ядро вкуса, общее для всего
человечества, «идеал» вкуса, на основе которого человек может наслаждаться
прекрасным у всех народов и наций любых исторических эпох. Освободить это
ядро в себе от узких вкусовых напластований (национальных, исторических,
личных и т.п.) и означает воспитать в себе хороший, универсальный,
абсолютный вкус. Именно тогда появится возможность, «уже не руководствуясь
вкусами нации, эпохи или личности, наслаждаться прекрасным повсюду, где бы
оно ни повстречалось, во все времена, у всех народов, во всех видах
искусств, среди любых разновидностей вкуса, избавившись от всего наносного
и чуждого, наслаждаться им в чистом виде и чувствовать его повсюду. Блажен
тот, кто постиг подобное наслаждение! Ему открыты тайны всех муз и всех
времён, всех воспоминаний и всех творений. Сфера его вкуса бесконечна, как
история человечества. Его кругозор охватывает все столетия и все шедевры, а
он, как и сама красота, находится в центре этого круга»(26, История
эстетики: Памятники мировой эстетической мысли: В 5 т. Т. 2. с.575).
Наконец, итог более чем столетним размышлениям крупнейших умов Европы
над проблемой вкуса подвёл И.Кант, поставив эту категорию фактически в
качестве главной эстетической категории в своей эстетике – «Критике
способности суждения». Эстетика у него, как было показано, это наука о
суждении вкуса. Вкус же определяется кратко и лаконично: «это способность
судить о прекрасном», опираясь не на рассудок, а на чувство
удовольствия/неудовольствия. Поэтому, подчёркивает Кант, суждение вкуса –
не познавательное суждение, но эстетическое, и определяющее основание его
не объективно, но субъективно.(11, И. Кант Сочинения в шести томах, т.
5.с.203). При этом вкус только тогда может считаться «чистым вкусом», когда
определяющее его удовольствие не подразумевает никакого утилитарного
интереса. Отсюда одна из главных дефиниций Канта: « Вкус есть способность
судить о предмете или о способе представления на основании удовольствия или
неудовольствия, свободного от всякого интереса. Предмет такого удовольствия
называется прекрасным».(11, И. Кант Сочинения в шести томах, т. 5.с.212).
Постоянно подчёркивая субъективность в качестве основы суждения вкуса, Кант
стремится показать, что в этой субъективности содержится и специфическая
общезначимость, которую он обозначает как «субъективную общезначимость»,
или эстетическую общезначимость, то есть пытается показать, что вкус,
исходя из субъективного удовольствия, опирается на нечто, присущее многим
субъектам, но невыражаемое в понятиях.В эстетическом объекте эта
субъективная общезначимость связана исключительно с целесообразностью
формы. «Суждение вкуса, на которое возбуждающее и трогательное не имеют
никакого влияния (хотя они могут быть связаны с удовольствием от
прекрасного) и которое, следовательно, имеет определяющим основанием только
целесообразность формы, есть чистое суждение вкуса»(11, И. Кант Сочинения в
шести томах, т. 5.с.226). Кант исключает из сферы суждения чистого вкуса
всё, что доставляет удовольствие «в ощущении» (например, воздействие красок
в живописи), акцентируя внимание на том, «что нравится благодаря своей
форме». К последней в визуальных искусствах он относит «фигуру» (Gestalt=
образ) и «игру» (для динамических искусств), что в конечном счёте сводится
им к понятиям рисунка и композиции. Краски живописи или принятые звуки
музыки только способствуют усилению удовольствия от формы, не оказывая
самостоятельного влияния на суждение вкуса, или на эстетическое суждение, -
у Канта эти понятия синонимичны.Основу вкуса составляет «чувство гармонии в
игре душевных сил», поэтому не существует никакого «объективного правила
вкуса», которое могло бы быть зафиксировано в понятиях: есть некий
«прообраз» вкуса, который каждый вырабатывает в себе сам, ориентируясь, тем
не менее, на присущее многим «общее чувство» (Gemeinsinn), - некий
сверхчувственный идеал прекрасного, на его основе и действует суждение
вкуса. И окончательный вывод Канта о фактической непостигаемости для разума
сущности вкуса гласит: «Совершенно невозможно дать определённый объективный
принцип вкуса, которым суждения вкуса могли бы руководствоваться и на
основании которого они могли бы быть исследованы и доказаны, ведь тогда не
было бы никакого суждения вкуса. Только субъективный принцип, а именно
неопределённая идея сверхчувственного в нас, может быть указан как
единственный ключ к разгадке этой даже в своих истоках скрытой от нас
способности, но далее уже ничем нельзя сделать его понятным». Нам доступно
только знать, что вкус – это «чисто рефлектирующая эстетическая способность
суждения» и все(11, И. Кант Сочинения в шести томах, т. 5.с.361).
В более позднем сочинении «Антропология с прагматической точки
зрения»(1798), размышляя о проблеме удовольствия/неудовольствия, Кант
предпринимает попытку осмыслить вкус с диалектической позиции, подчёркивая
наличие в нём наряду с субъективностью и всеобщности, наряду с чисто
эстетическим суждением и сопряжённого с ним рассудочного суждения, однако
достаточного теоретического развития эти идеи там не получили, остались
только на уровне дефиниций, которые тем не менее обладают несомненной
значимостью хотя бы потому, что ещё раз подчёркивают сложность проблемы
вкуса. Здесь вкус рассматривается как компонент эстетического суждения,
некоторым образом выходящий за пределы этого суждения; он определяется как
«способность эстетической способности суждения делать общезначимый выбор».
А именно на общезначимости делает теперь акцент немецкий философ:
«Следовательно, вкус – это способность общественной оценки внешних
предметов в воображении. – Здесь душа ощущает свою свободу в мере
воображения (следовательно, в чувственности), ибо общение с другими людьми
предполагает свободу: и это чувство есть удовольствие». Представление о
всеобщем предполагает участие рассудка. Отсюда «суждение вкуса есть и
эстетическое, и рассудочное суждение, но мыслимое только в объединении
обоих»(46,Кант. Сочинения в 6 томах, т.6 с 484-485).
Фактически Канту удалось убедительно показать, что вкус как
эстетическая способность суждения является субъективной способностью,
опирающейся на глубинные объективные основания бытия, которые не поддаются
понятийному описанию, но всеобщи (т.е. присущи всему человечеству) по своей
укоренённости в сознании. Собственно эту главную проблему вкуса – его
субъективно-объективную антиномичность – ощущали почти все мыслители 18 в.,
писавшие о вкусе, но не умели достаточно ясно выразить её в дискурсе. В
полной мере не удалось это и Канту, хотя он, кажется, подошёл к пониманию
вкуса (пониманию объективных границ понимания) ближе всех, писавших о нём в
его время.
Да, собственно и в последующий период. После Канта в силу социально-
исторических причин, о которых уже шла речь выше, проблема вкуса (как и
близкие к нему проблемы «изящных искусств» и эстетического наслаждения) и
эстетике начинает отходить на задний план, утрачивает свою актуальность. В
демократически и позитивистски ориентированной эстетике вкус как
принадлежность «набранных» или «праздных» персон вообще снимается с
рассмотрения, а в эстетике романтизма он возводится (традиция, также
восходящая к Канту) напрямую к гению, который рассматривается единственным
законодателем вкуса. Психологическая эстетика рассматривает вкус как чисто
физиологическое действие нервной системы на соответствующие раздражители. В
20в. проблемой вкуса отчасти занимаются представители социологической
эстетики, изучающие, в частности, проблемы формирования вкусов масс,
потребителей, элитарных групп и т.п.. Однако ничего существенного о его
природе или механизме действия им добавить не удаётся: дело ограничивается
вопросами формирования вкуса. В целом же в системе глобальной переоценки
ценностей, начавшейся с Ницше в прогрессировавшей во второй половине 20
столетия, проблема вкуса, как и других категорий классической эстетики,
утрачивает свое значение, точнее уходит в подполье коллективного
бессознательного.
Объективно она, как уже понятно из предыдущего изложения, не может
быть снята в человеческой культуре до тех пор, пока остаётся актуальным
эстетический опыт. А так как этот опыт, в чём мы ещё неоднократно будем
убеждаться в процессе изучения его отдельных форм и компонентов,
органически присущ человеческой природе, как единственно позволяющий
актуализировать гармонию человека с Универсумом, то нет оснований полагать,
что 20в., вступив в активный переходный период от Культуры к чему-то
принципиально иному, практически отказался и от создания произведений,
отвечающих понятию искусства, и от традиционных эстетических категорий и
дискурсов и утвердил некие новые конвенциональные правила игры в сфере арт-
пространства со своей паракатегориальной лексикой, в которой отсутствует
термин для понятия вкуса. Этим, однако, сам феномен вкуса ни в коей мере не
может быть аннигилирован. Просто способность полноценно реализовывать
эстетический опыт (воспринимать эстетическое во всех его модификациях,
наслаждаться произведениями искусства прошедших эпох и всех народов,
обладать острым чувством стиля, цвета, формы, звуковой полифонии и т.д.)
временно (хотелось бы надеяться) переходит на уровень крайне ограниченной
элитарности (что, кстати, в истории культуры наблюдалось неоднократно).
Пристальное же направление не только в массовой культуре для которой это
органично), но и в сфере того, что до середины 20 в. относилось к искусству
(«изящным искусствам»), занимают принципиальная «безвкусица», некая
конвенциональность, отказывавшаяся от вкуса, его воспитания и,
соответственно, практически лишившаяся его.
3. Основные задачи эстетики, связанные с проблемой вкуса
В последнее время о вкусе написано не так уж и мало, то есть
существуют монографии, брошюры, главы в учебнике по эстетике, наконец, вкус
введён в систему категорий, которая охватывает эстетическое и
художественное восприятие как сложное, но и внутреннее организованное
целое. По идее, о вкусе известно достаточно, то есть наличие его в
психической деятельности человека, его формирование в процессе
эстетического воспитания личности; диалектическая связь эмоционального и
рационального, субъективного и объективного, индивидуального и социального;
и предпочтительность хорошего вкуса с плохим; и правомерность существования
различных вкусов – «хороших и разных»… Эти же проблемы рассматриваются не
только у нас, но и на Западе, там тоже существуют различные подходы к
разрешению данной проблемы. В связи с этим возникают следующие вопросы:
1) Является ли вкус необходимым элементом психологии восприятия красоты и
искусства?
2) Если вкус всё-таки существует, то каковы его психологический субстрат
и его связь с другими психическими способностями человека?
3) Эстетический и художественный вкус – это разные наименования одного и
того же явления или это разные модификации некоего психического
механизма. Если второе верно, то чем художественный вкус отличается от
эстетического? Может они реально существуют в многообразии конкретных
вариаций. Поэтому ответ на этот вопрос дело определённой группы наук,
это дело учёных, занимающихся прежде всего эстетикой. Вообще это дело
эстетики. Таким образом, мы можем сформировать основные задачи по
проблеме вкуса, которые непосредственно стоят перед эстетикой.
Самая всеобъемлющая задача эстетики заключается в том, чтобы дать
целостное представление о вкусе, применив в его исследовании основные
принципы системного подхода, предполагающего единство трёх аспектов
исследования – предметного, функционального и исторического. Соответственно
перед эстетикой лежат три основные задачи:
1) Выявление элементов, составляющих вкус как психический механизм,
и их взаимоотношение.
2) Выяснение функционирования в структуре целого этих элементов, а
также каковы общие функции вкуса в более широкой системе
эстетического сознания и художественного восприятия.
3) Постижение закономерностей процесса развития вкуса как в
онтогенезе, так и в филогенезе.
Для начала рассмотрим проблему соотношения эстетического и
художественного вкуса, ведь она является базовой, потому что, как мне
кажется, нужно сначалша определиться о каком вкусе мы вообще ведём речь.
[pic]
