Глава 1. Развитие уголовной ответственности за совершение преступления в соучастии по уголовному законодательству России.
1.1 История развития понятия соучастия в преступлении.
В истории России имеется немало примеров, касающихся соучастия и
групповой преступности в целом. Так, Земским Собором 1619 года, созванным
при непосредственном участии молодого еще тогда царя Михаила Федоровича
Романова, среди прочего был рассмотрен и вопрос о злоупотреблениях местной
администрации. Таковые злоупотребления не были редкостью для Российского
государства, но именно в период, предшествующий Собору 1619 года, вскрылся,
во многом благодаря усилиям молодого царя, глобальный характер
административных злоупотреблений. В связи с этим, соборным приговором был
образован сыскной приказ, которому вменялось в обязанность доносить царю о
всех злоупотреблениях со стороны царских чиновников. Но не столько царские
чиновники, сколько родственники царя, организовав преступные группы,
занимались злоупотреблениями. Так, Илья Данилович Милославский, видный
деятель России первой половины 17 века, едва ставший царским тестем, сразу
стал использовать свое родственное положение для наживы. Особенно
наживались его родственники – окольничие, судья земского приказа Леонтий
Плещеев и заведовавший пушкарским приказом Траханитов. В результате наглых
злоупотреблений царских чиновников в народе поднялся ропот, дошедший до
расправы с Плещеевым, которого народ вырвал из рук палача и убил.
Милославский знал о злоупотреблениях своих родственников, которые делились
с ним богатствами, за что и защищал их перед царем.
Еще два примера из российской истории. Заслуги и подвиги Александра
Даниловича Меншикова хорошо известны. Но мало кто знает о преступных
махинациях. А ведь князь Меншиков создал и руководил преступной группой в
течение нескольких лет. Это было знаменитое в ту пору дело о подрядных
махинациях , в которых, помимо Меншикова, участвовали адмирал Ф.М.
Апраксин, канцлер Г.И. Головкин, А.В. Кикин, Ульян Синявин. Царские
сановники, пользуясь неограниченным доверием царя Петра, с помощью других
служивых людей в течение четырех лет заключали подряды на поставку
провианта по завышенным ценам. А для того, чтобы замаскировать свою
причастность к контрактам, они заключали их не на собственные имена, а на
подставных лиц. По некоторым сведениям, начет на князя Меншикова составил
1581519 руб.
Другой эпизод из более позднего времени – первой половины 19 века. Этот
период Российской империи славен не только превлением Александра 1, но и
законодательной деятельностью М.М. Сперанского. В 1819 году М.М. Сперанский
был назначен генерал – губернатором Сибири и в этом качестве отправился в
инспекционную поездку. Ему было известно, что в Тобольске бесчинствует
исправник Лоскутов, который по сути дела создал государство в государстве и
со своими подручными творил какие угодно беззакония. В частности, он на
морозе обливал раздетых людей и делал из них статуи. По прибытии М.М.
Сперанский стал наводить там порядок. Он отстранил исправника от должности
за его многочисленные злоупотребления, и крестьяне, в порыве благодарности,
бросились ему в ноги.
Следствие вскрыло, что Лоскутову оказывали покровительство
высокопоставленные чиновники. Они знали о его выходках, но использовали его
для собственных корыстных целей. В связи с этим делом были отстранены от
должности и отданы под суд губернаторы иркутский (Трескин) и томский
(Илличевский). Кроме того, но делу были привлечены к ответственности 250
местных сибирских князьков: Тайш, Шуленг, Зайсанов, и Лам, услугами
которых, а точнее сказать, в сговоре с которыми был Лоскутов.
Эти примеры позволяют выявить некоторые общие черты, присущие криминальным сообществам вне зависимости от времени их существования.[1]
Исторически институт соучастия в преступлении развивался в направлении дифференциации его видов, а также ответственности за соучастие.
Уголовная ответственность соучастников преступления – одна из наиболее сложных проблем в науке уголовного права. В ней переплетаются вопросы общих оснований уголовной ответственности, вины, причинной связи, стадий совершения умышленного преступления, принципов применения наказания, индивидуализации ответственности и др. В сфере действия института соучастия все эти вопросы приобретают свою специфику и нуждаются в специальном рассмотрении.
Российское уголовное законодательство в настоящее время, согласно ст.
35 УК РФ, дает основания рассматривать такие формы совместной преступной
деятельности двух или более лиц, как: группа лиц, группа лиц по
предварительному сговору, организованная группа и преступное сообщество. В
виду того, что уголовное законодательство выделило такие формы совместного
совершения преступления в качестве самостоятельных, появилась необходимость
проследить историю законодательного развития понятий групповой и
организованной преступности, а главное самого понятия соучастия в
преступлении.
Обратимся к нормам обычного древнерусского права, нашедших свое отражение в первых правовых памятках X века, таких как: договоры Олега (911 г.) и Игоря (944 г.) с греками, Устав о земских делах Ярослава Мудрого, в которых просматривается лишь зарождение уголовно-правовых понятий преступления и наказания.1
В этот исторический период вопросы соучастия , как одного из наиболее сложных институтов уголовного права оставались в стороне. Законодательно не рассматривалась и не определялась уголовная ответственность за убийство совершенное в соучастии. Однако было бы неверным утверждать, что случаи привлечения к уголовной ответственности нескольких лиц, совместно совершивших преступление, не были известны судебной практике.
Позднее система правовых норм Древней Руси стала называться «Русской
правдой» являющейся наиболее крупным памятником в истории русского права
периода начала феодализма. В этот период не проводилось еще
законодательного различия форм соучастия и соучастников преступления.
Данные на законодательном уровне регламентации, определяющие
ответственность соучастников, связывали этот институт с конкретной уголовно-
правовой нормой.
Тем не менее, в Русской правде уже закладывались основные принципы
ответственности лиц, совместно совершивших преступление. Так ст. 43
Пространной правды говорит о нескольких лицах, совершивших преступление,
устанавливая зависимость кратности платы за причиненный ущерб от количества
участников преступления: «аже крадет гумно или жито в яме, то колико их
будеть крало, то всем по 3 гривны и по 30 кун платити».[2]
Таким образом, до XVI в. русское уголовное право находилось еще в состоянии зарождения. В нем господствовал обычай, и лишь немногие из его институтов получили закрепление в памятниках древнерусского права.
Дальнейшее развитие уголовного законодательства связано с эпохой
укрепления центральной власти, процессом преодоления феодальной
раздробленности. Результатом таких преобразований явились Судебники Ивана
III (1497 г.) и Ивана IV (1550 г.).
В Уставе о разбойных и татиных делах Ивана Грозного впервые употребляется термин «товарищи», как соучастники преступления. Данные судебники, прежде всего, предусматривали наказуемость посягательства на жизнь государя.
Судебник 1550 г. выделяет ряд обстоятельств отягчающих преступление.
Так, например, в качестве одного из отягчающих обстоятельств отмечалось
убийство господина слугой. Однако совершение преступления в соучастии к
числу таких обстоятельств отнесено не было.
До того, как российское уголовное законодательство стало различать
Общую и Особенную части, соучастие рассматривалось как квалифицирующий
признак конкретных составов преступлений. При этом долгое время не делалось
различия в ответственности различных видов соучастников. Так, по Уложению
1649 года все совершившие преступление наказывались одинаково, лишь
пособники в некоторых преступлениях наказывались менее строго чем
исполнители.
Институт соучастия фактически начинает свою историю именно с Уложения
1649 г., где не только определяются его основные положения, признаки и виды
соучастников, такие как подстрекатель, пособник и исполнитель, но и
индивидуализируется ответственность лиц, совместно участвующих в совершении
преступления.[3] Так, если господин приказал своему слуге совершить
преступление, то слуга подвергался битью кнутом, а если слуга совершал это
преступление сам, то он подлежал смертной казни (ст. 12 гл. XXII). В
соответствии со ст. 198 данной главы если «…кто над кем учинит смертное
убийство по чему наущению, а сыщутся про то допряма, и того, кто на
смертное убийство научал, и кто убил, обеих казнити смертью же».[4]
Пособники преступления, или, согласно Уложению – «товарищи», иногда наказывались легче исполнителя, а иногда - и наравне с ним. Например, согласно ст. 198 гл. X убийца, то есть исполнитель преступления подвергался смертной казни, а его товарищи (соучастники) – ссылке и наказанию кнутом.
В период абсолютной монархии все стороны деятельности какого-либо
ведомства охватывают Уставы (Воинский, Таможенный, Морской и др.). Важным
памятником уголовного права XVIII в. явился содержащийся в Уставе воинском
Артикул воинский, который является первым военно-уголовным кодексом России,
вступившим в силу в 1715 г.
Что же касается института соучастия, то Артикул воинский, как и
Уложение 1649 г., кроме главных виновников различал следующие формы
соучастия: подстрекательство к совершению преступления (Артикул 2),
пособничество (Артикул 189), недоносительство (Артикул 19), укрывательство
(Артикул 190). Общим правилом по Артикулу воинскому является применение
одинакового наказания, как к исполнителю, подстрекателю и пособникам, так и
к лицам прикосновенным к преступлению, в силу чего степень виновности
каждого из них не находилась ни в каком сравнении с размером наказания.
Так, в Артикуле 155 сказано: «Всяко яко убийца сам, тако и протчие имеют
быть наказаны, которые к смертному убийству вспомогали или советом или
делом вступались».[5] Таким образом воинский Артикул 1715 года уравнивал в
ответственности всех соучастников. Артикул 189 и Артикул 190 устанавливали:
«один через другого чинит, почитается так, якобы он сам учинил: оные
которые в воровстве конечно, вспомогали или о воровстве ведали и от того
часть получили или краденое, ведая, добровольно принявши, спрятали и утаили
оные властно яко сами воровали, да накажутся».[6]
Из выше изложенного можно сделать вывод, что в развитии института
соучастия Артикул воинский не только не пошел дальше Уложения 1649 г., но
даже сделал определенный шаг назад, так как по Уложению в некоторых случаях
соучастники (подстрекатели, пособники), а также лица, прикосновенные к
преступлению, наказывались все же несколько мягче главных виновников
(исполнителей).
Дальнейшее развитие законодательства о соучастии связано с проектами
Уголовного уложения 1754 – 1766 гг, авторы которых стремились провести
деление отдельных соучастников (сообщников) по внешней роли их
деятельности. Так, в главе «Об отраве» указывалось: «Кто такому злодею в
таком преступлении сообщником был и отравы оные, которыми кого отравил и,
ведая злое его в том умышление, продал или на то, как отравить кого научал,
и иному учинить такую и равномерную казнь, как и самому убийце»[7]
Свод законов 1832 г. (ст. 11 – 15, книга I, том XV) уже более четко, по
сравнению с Артикулом воинским, определяет виды соучастия, определяя их как
соисполнительство, пособничество, попустительство. И, прежде всего, Свод
законов 1832 г. из соучастников выделяет зачинщиков, т.е. преступников,
«которые действовали вместе с другими, - гласит ст. 12, - но прежде их
первые положили умысел и согласили к тому других, или первые подали пример
к совершению преступления». В соответствии со ст. 18 , зачинщики
наказывались более строго, чем простые исполнители, в то время как
пособники, попустители, недоносители и укрыватели наказывались по мере их
вины.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
