«Уголовной ответственности только вменяемое физическое лицо, достигшее возраста, установленного настоящим законом». Необходимо отметить, что в статье 19 УК РФ также употребляется понятие «лицо», которое в данном случае сопрягается с понятием субъекта преступления. В статье 19 УК говорится о лице именно как о субъекте преступления. Таким образом понятие «лицо», будучи законодательно приравненным к понятию субъекта преступления, обладает и всеми его характеристиками, то есть лицо – это человек, достигший возраста уголовной ответственности и являющийся вменяемым или, по меньшей мере, находящийся в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости (ст. 22 УК РФ). Из этого заключения следует, что употребляемое в ст. 32 Уголовного кодекса понятие «лицо есть ничто иное как субъект преступления». Имея в виду такое понимание, можно прочесть формулу статьи 32 таким образом: соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более субъектов преступления в совершении умышленного преступления.
Я далеко не случайно включила в свою работу столь подробный анализ законодательного понятия «лицо», ибо его иная интерпретация приводит на практике к выводам, противоречащим понятию соучастия в уголовном праве, которое является основополагающим и принципиальным понятием для всех случаев совместной преступной деятельности без исключения.
Так, в пункте 9 постановления № 4 Пленума Верховного суда Российской
Федерации «О судебной практике по делам об изнасиловании» от 22 апреля 1992
г. (в редакции постановления пленума № 11 от 21 декабря 1993 г.)
установлено: «Действия участника группового изнасилования подлежат
квалификации по ч. 3 ст. 117 УК РСФСР (изнасилование, совершенное группой
лиц – в редакции ранее действовавшего УК), независимо от того, что
остальные участники преступления не были привлечены к уголовной
ответственности ввиду их невменяемости, либо в силу требований ст. 10 УК
РСФСР (возраст уголовной ответственности – в редакции ранее действовавшего
УК), или по другим, предусмотренным законом основаниям». В приведенном
постановлении содержится императив, согласно которому субъект при
совершении преступления совместно с невменяемыми или с лицами, не
достигшими возраста уголовной ответственности, должен считаться
соучастникам такого преступления, поскольку группа лиц есть разновидность
соучастия. Например, если в изнасиловании участвуют три лица, один из
которых вменяемый, достигший возраста уголовной ответственности, другой
невменяемый, а третий не достиг возраста уголовной ответственности, деяние
предлагается высшей судебной инстанцией государства рассматривать как
совершенное в соучастии. Но тогда логика требует признать, что
соучастниками могут быть и невменяемые, и не достигшие необходимого для
уголовной ответственности возраста.
Мнение о возможности признания соучастием случаев совершения
преступления с ненадлежащим субъектом и соответствующей этому последующей
квалификацией было высказано и Р.Р. Галиакбаровым. Впоследствии, правда, он
пришел к другому выводу, но вместе с тем настаивает на квалификации
рассматриваемых случаев по п. «б» ч. 2 ст. 131 и п. «а» ч. 2 ст. 161 и 162
УК РФ.[17]
Если субъект совершает преступление совместно с лицами, по тем или иным причинам не подлежащим уголовной ответственности, его деяние может быть рассмотрено только с позиций покушения (или приготовления, в зависимости от того, на какой стадии развития преступной деятельности его действия были прерваны) на преступление, совершаемое в соучастии. Если в преступной группе лишь один ее член является субъектом преступления, а другие таковыми не являются, то деяние не может быть признано совершенным в соучастии.
Итак, из выше сказанного вытекает название первого объективного
признака – множественность субъектов. Не образуют соучастия совершения
преступления совместно двумя лицами, одно из которых невменяемо или не
достигло возраста уголовной ответственности, поскольку последние не могут
быть субъектами преступления. Такой же точки зрения придерживался профессор
Н.С. Таганцев, он писал следующее: «если мы предположим, что преступное
деяние было последствием действия (или бездействия) двух лиц, из коих одно
или было невменяемым или действовало вне условий вменения, то другое лицо,
коего деятельность находится в причинном соотношении с учиненным деянием,
очевидно, будет единым виновником, все равно, было ли оно
последнедействовавшим исполнителем посягательства или наоборот, к его
деятельности примкнула деятельность невменяемая, не разрушившая, однако,
причинной связи первоначального деяния с последствием. Подговоривший
ребенка поджечь дом, давший умалишенному нож, которым тот учинил убийство,
являются с точки зрения уголовного права единственным виновником поджога
или убийства, поэтому при этих условиях нет соучастия, а существует
одновиновничество данного лица, совершавшего преступное деяние посредством
невменяемого, как своего орудия. Поэтому, например, посредственным
виновником убийства, учиненного посредством задушения, может быть лицо,
неспособное к физической деятельности, виновником подлога – неграмотный,
изнасилования – женщина и т. д.»[18] Хотя последний пример, приведенный
Таганцевым на мой взгляд не совсем точен, так как женщина хоть и не
способна проявить себя в качестве прямого исполнителя изнасилования, но она
вполне может выступать в качестве соисполнителя путем применения к жертве
физических усилий для ее удержания, применения морально подавляющих
факторов (угроз, запугивания) и т.д., а также женщина может выступать в
соучастии в изнасиловании в качестве подстрекателя, пособника или
организатора.
Если виновный прибегнул к помощи заведомо невменяемого или малолетнего,
то, несмотря на внешнее наличие группы лиц, нельзя говорить о
квалифицирующем виде преступления ввиду реального отсутствия черт,
характеризующих группу лиц, определяющих ее уголовно-правовой статус. Так,
в п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 7 от 14.02.2000 г. «О
судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних», говорится о
том, что преступление, совершенное с использованием лица, не подлежащего
уголовной ответственности в силу возраста (ст. 20 УК РФ) или невменяемости
(ст. 21 УК РФ), не создает соучастие. Вместе с тем, лицо, вовлекшее
несовершеннолетнего в совершение этого преступления, в силу ч. 2 ст. 33 УК
РФ, несет ответственность за содеянное как исполнитель путем
посредственного исполнения.[19]
Законодательное разрешение этого вопроса представлено следующим образом. Согласно ч. 2 ст. 33 Ук РФ речь идет о так называемом посредственном причинении, т.е. умышленном использовании других лиц в качестве своеобразных орудий при совершении преступлений, при этом посредственный причинитель именуется исполнителем.
Недостатком ч. 2 ст. 33 УК РФ является то, что законодатель упустил из поля зрения ситуации, когда посредственное причинение вреда выражается в использовании лиц, способных нести уголовную ответственность. Например: лицо, имея умысел на совершение убийства, передает коробку, в которой находится взрывное устройство, соседям потерпевшего с просьбой, ввиду отсутствия потерпевшего дома, передать по возвращению указанную коробку.
Учитывая вышесказанное, следует согласиться с мнением С.Ф. Милюкова, который считает, что необходимо дополнить редакцию ст. 32 Ук РФ частью второй следующего содержания: «Не является соучастием сопричинение, то есть непосредственное совершение опасного деяния двумя или более лицами, из которых лишь одно способно нести уголовную ответственность. На это лицо распространяется положение части седьмой статьи 35 настоящего Кодекса».[20]
Однако соучастие не исключается, если кто-либо из соучастников по каким-
либо основаниям будет в дальнейшем освобожден от уголовной ответственности
, например по основаниям предусмотренным статьями УК РФ: 75 – освобождение
от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием, 76 – в связи
с примирением с потерпевшим, 77 – в связи с изменением обстановки, 90 –
применение принудительных мер воспитательного характера.
Положения Общей части, относящиеся к институту соучастия, носят
универсальный характер и поэтому должны применяться во всех случаях, когда
речь идет о групповом преступлении, в том числе и в Особенной части УК РФ.
Совершение преступления группой лиц – это не просто отягчающее
(квалифицирующее) обстоятельство, но это еще и определенная форма
соучастия, прямо выделяемая в статьях Общей части УК и описываемая с
помощью определенных признаков. Следовательно, если при фактическом
совершении преступления какой-либо признак, как в данном случае
множественность субъектов, будет отсутствовать, то нельзя и говорить о
соучастии. Как говорит профессор А.И. Рарог: «Иного решения в рамках закона
быть не может.» Пленум Верховного Суда РФ в п. 9 Постановления от 14
февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях
несовершеннолетних» прямо указал, что совершение преступления с
использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу
возраста (ст. 20 УК РФ) или невменяемости (ст. 21 УК РФ), не создает
соучастия. Надо обратить внимание на то, что касается возраста уголовной
ответственности. Согласно ст. 20 УК РФ устанавливаются два возрастных
критерия привлечения к уголовной ответственности: общий – по достижении 16
лет и исключительный в отношении ограниченного круга деяний – по достижении
14 лет. Поэтому быть соучастником в преступлениях, ответственность за
которые установлена с 16 лет, могут лишь 16-летние, если же ответственность
может наступать с 14 лет, то и иные соучастники могут привлекаться к
ответственности по достижении этого возраста. Что же касается случаев
выделения в Особенной части УК РФ по возрастному критерию специального
субъекта, например, военнослужащий – с 18 лет, то поскольку в Общей части
данный возраст не выделяется, постольку соучастниками в воинских
преступлениях могут быть лица, достигшие общего возраста уголовной
ответственности, т.е. 16 лет.
2.2 Качественный признак соучастия в преступлении.
Другой объективный признак - совместность деятельности соучастников выражается в следующем: во-первых, преступление совершается взаимосвязанными и взаимообусловленными действиями (бездействиями) участников; во-вторых, они влекут единый для всех участников преступный результат; в-третьих , между действиями каждого соучастника с одной стороны, и общим преступным результатом с другой, имеется причинная связь.
Этот признак отнесен в теории уголовного права к числу объективных признаков соучастия на том основании, что совместность относится к деянию, а последнее рассматривается в рамках объективной стороны преступления. Хотя ряд авторов, например профессор Н.И. Ветров считает, что совместность, так же как и деяние, неразрывно связана с субъективной стороной преступления, наличие признаков которой предполагается при констатации совместной деятельности. Бурчак Ф.Г.: «Совместность – это признак не только объективный, но и субъективный. Совместная преступная деятельность предполагает наличие некоторой психической общности, психической связи между совместно действующими лицами.»[21] Однако я больше склоняюсь на сторону профессора Б.В. Здравомыслова, который считает, что характеристика деяния каждого соучастника и «совместность участия» в целом в рассматриваемом аспекте в принципе аналогична характеристике деяния индивидуально действующего лица, т.е. «совместность участия» как сумма деяний, как минимум, двух лиц целиком остается в плоскости объективной и представляет собой прежде всего объективный признак соучастия в преступлении, несмотря на своеобразие образа преступного поведения того или иного вида соучастника и факт соединения их деяний. Поэтому, представляются излишними существующие в теории уголовного права споры относительно объективной или субъективной природы этого признака, а вводимые при этом терминологический оборот такие понятия и выражения, как «определенная психическая общность», предполагающая «знание о присоединяющейся деятельности других лиц и стремление достигнуть определенного результата путем объединения усилий», «умышленная координация общественно опасных действий двух или более лиц» и т.п. оправданны лишь в той мере, в какой они отражают особенности сознания и воли в деянии соучастника. Вместе с тем они ведут к смешению объективных и субъективных признаков соучастия в преступлении и поэтому методологически совсем неоправданны. Необходимо подчеркнуть, что осознание и воля являются , так сказать, начинкой, зарядом в деянии соучастника так же, как и в деянии индивидуально действующего лица, приобретая при соучастии в преступлении несколько иное содержание. За счет последнего деяние соучастника в изначальной своей заданности как раз и приобретает внешние, зримые черты и значение одного из слагаемых в сумме преступных усилий двух или более лиц. [22]
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
