До конца второй мировой войны в каждом кантоне действовал один судебный исполнитель, а все исполнители кантонов данного округа объединялись в «окружную палату», которая не имела координационной связи с палатами других подобных округов. Постановлением от 2 ноября 1945г. окружные палаты были упразднены и появились три уровня палат — департаментские, региональные и Национальная палата.
Департаментские палаты. Каждая из них объединяет судебных исполнителей конкретного департамента. Основными функциями данных палат являются представительские (представительство перед административными и судебными органами) и дисциплинарные полномочия в отношении судебных исполнителей своего департамента, входящих в палату. Судебных исполнителен в департаментской палате представляют избираемые члены которые выбирают своего председателя.
Региональные палаты призваны представлять и защищать интересы судебных исполнителей, исходящих в регион данного апелляционного суда. Эти палаты не имеют права верховенства над департаментскими палатами, а дополняют деятельность последних. Члены региональных палат избираются судебными исполнителями каждого из департаментов, входящих в состав данного региона. Представительство судебных исполнителей в палате по департаментам пропорционально их численности в каждом из них.
Централизующим органом, «двигателем» профессии судебных исполнителей является Национальная палата судебных исполнителей. Ее полномочия также оговорены законом. Она состоит из 32 членов, каждый из которых является представителем своего региона по соответствующему апелляционному суду. Все члены палаты избираются коллегией выборщиков, состоящей из избираемых членов региональных и департаментских палат, сроком на шесть лет. Национальная палата, помимо роли арбитра во взаимоотношениях судебных исполнителей между собой, «представляет профессию перед государственными органами. Кроме этого, Национальная палата обладает весьма обширным кругом и иных полномочий.
Казалось бы, между тремя уровнями организационной структуры судебных исполнителей должны существовать отношения власти и подчинения, однако таковые отсутствуют. Например, Национальная палата не имеет власти над региональной или департаментской палатой. В целом деятельность палат разного уровня дополняет одна другую, но конкуренции компетенции между палатами различного уровня нет.
Может ли французская модель исполнения быть позитивным опытом для российской системы принудительного исполнения? Ведь ни для кого не секрет, что в целях повышения эффективности исполнительного производства в Российской Федерации целесообразно определенным образом реформировать профессию судебных приставов-исполнителей в Российской Федерации. Так, объединение судебных приставов-исполнителей в палаты по региональному признаку (например, Палата судебных приставов-исполнителей субъекта Российской Федерации, Палата судебных приставов-исполнителей Российской Федерации), обладающих представительскими и дисциплинарными полномочиями, позволило бы реально усилить ответственность судебных исполнителей за совершение исполнительных действий, существенно повысить качество таких действий и результативность их применения на практике. Кроме того, одним из обязательных условий при вступлении в должность судебного исполнителя должно было бы стать его обязательное членство в соответствующей палате. Одним из последствий реформирования организации профессии судебных приставов-исполнителей могло бы стать являться правило, согласно которому по обязательствам вследствие причинения вреда совершением исполнительных действий или отказа от их совершения, указанный пред возмещался бы не за счет государственного бюджета, а конкретной Палатой, в которую входит соответствующее должностное ЛИЦО.
Безусловно, подобная организация профессии судебных исполнителей путем объединения данных должностных лиц в саморегулируемые организации предполагает предоставление судебным исполнителям самостоятельного статуса «свободных профессионалов», представителей небюджетной профессии, как во Франции. В частности, судебные приставы-исполнители в России могли бы стать представителями «либеральной», или внебюджетной» профессии, с одновременным сохранением статуса должностных лиц; уполномоченных на осуществление исполнительных действий от имени Государства. Данная система, безусловно, будет эффективна, поскольку такие судебные исполнители материально заинтересованы в быстром и правильном взыскании долга. Целесообразно в качестве эксперимента предоставить самостоятельный статус какой-либо части судебных исполнителей, выведя их из системы органов государственной власти и подчинив обязанности соблюдать условия допуска в профессию, включающие в себя наличие высшего юридического образования, прохождение государственного квалификационного экзамена, прохождение профессиональной практики либо наличие опыта работы государственным судебным приставом-исполнителем, получение соответствующей лицензии в компетентных государственных органах. Кроме того, должна подлежать обязательному предварительному страхованию профессиональная ответственность судебных исполнителей. За осуществляемые в ходе исполнительного производства действия судебные исполнители должны отвечать перед своими профессиональными объединениями — Палатами, которые, в свою очередь, будут покрывать ответственность судебных исполнителей перед третьими лицами.
В случае успешности данного эксперимента целесообразно было бы вовлекать в сферу исполнительного производства, носящего частноправовой, или небюджетный характер, все больше государственных судебных исполнителей, предоставляя им самостоятельный правовой статус и полномочия от имени государства.
Существует необходимость расширения полномочий судебных исполнителей как представителей небюджетной профессии, предусмотрев возможность дачи ими консультаций, возможности выступления в суде в качестве самостоятельной процессуальной фигуры, представительства сторон в государственных органах по вопросам, связанным с ходом исполнительного производства, составления определенных документов по просьбе стороны исполнительного производства и направления их другой стороне. Все взаимодействие сторон должно осуществляться через судебного исполнителя, который должен стать полноценным представителем своего клиента, действующим в его интересах, но в соответствии с требованиями законодательства и Кодексом профессиональной этики. Кроме того, необходимо сохранить действующую в Российской Федерации монополию на осуществление исполнительного производства за судебными исполнителями, но обладающими новым правовым статусом.
Целесообразным также было бы обсуждение вопроса о переименовании должности «судебного пристава-исполнителя». Такое именование в современной России должностных лиц, которые непосредственно осуществляют руководство ходом исполнительного производства, а также их объединение в рамках Федеральной службы судебных приставов с судебными приставами, обеспечивающими установленный порядок деятельности судов, вряд ли верно. Франция отошла от данной системы еще в XVIII веке, исходя из принципа, что судебные исполнители исполняют, а приставы следят за порядком в зале суда. Именование их «государственными исполнителями», в свете предложенного тезиса о предоставлении судебным исполнителям статуса свободных профессионалов, вряд ли целесообразно. Вряд ли возможно именование данных должностных лиц «исполнителями Правосудия», по аналогии с буквальным переводом французского термина «huissier dejustise», поскольку они не обладают полномочиями в сфере осуществления Правосудия. Наиболее «нейтральным» мог бы стать термин «судебный исполнитель». Однако и он может вызвать определенные нарекания, поскольку судебные приставы-исполнители организационно выведены за рамки судебной системы, функционально входя в систему органов исполнительной власти. С другой стороны, они уполномочены, прежде всего, на исполнение властных актов судебных органов. Представляется, что именно термин «судебный исполнитель» является более правильным, отражающим содержание деятельности данного должностного лица в Российской Федерации.
Безусловно, вышеуказанные предложения могли бы найти свое отражение на практике лишь при позитивном решении одного из самых существенных вопросов: предоставление российским судебным приставам-исполнителям статуса представителей небюджетной профессии. Фактически речь идет об изменении действующей модели исполнения, о переводе системы исполнения России из государственного в частноправовое русло на основе самоокупаемости при разумном сохранении контроля за деятельностью соответствующих должностных лиц со стороны государства. Возможно, при наличии ряда условий и более детальной проработке сопутствующих вопросов, ряд из которых указан выше, исполнительное производство России, как и современное исполнительное производство Франции, смогло бы стать действительно эффективным, самодостаточным, автономным и малозатратным для современного государства и общества.
4. Исполнительная процессуальная форма в исполнительном праве стран СНГ (на примере республики Армения)
В современной Республике Армения, как и в России, идет процесс создания новой системы знаний об исполнительном производстве и возможности выделения его в качестве отдельной отрасли права — исполнительного права. В связи с этим интересен вопрос об отдельных элементах, характеризующих самостоятельность указанной отрасли права. Одним из таковых является исполнительная процессуальная форма. Теоретической основой являются разработки, произведенные еще советскими учеными правоведами, что говорит о близости двух правовых систем — российской и армянской.
Понятию процессуальной формы вообще и гражданской процессуальной формы в частности посвящены многие исследования ученых процессуалистов, начиная с 20-х годов двадцатого столетия и до настоящего времени. Разногласия сводятся к различному пониманию природы гражданской процессуальной формы и выделению различных ее признаков. Кроме термина гражданская процессуальная форма в теории выработана и применяется категория «правового режима».
Наиболее общепринятым является определение гражданской процессуальной формы как установленного порядка рассмотрения и разрешения гражданских дел, а также выделенные профессором К.И. Комиссаровым признаки: нормативность, непререкаемость, системность и универсальность.
В современный период проводились исследования и в отношении исполнительной процессуальной формы. Например, Н.А. Рассахатская указала на различия между гражданской процессуальной формой и исполнительной процессуальной формой, в которой в отличие от первой отсутствуют последовательность совершения действий и их системность. Наиболее полно и последовательно исследовал исполнительную процессуальную форму Д.Х. Валеев, который пришел к выводу, что она соответствует всем признакам гражданской процессуальной формы и обосновал вслед за К.И. Комиссаровым ее признаки: нормативность, непререкаемость, системность и универсальность исполнительной процессуальной формы. О.В. Исаенкова подвергла критике позиции вышеуказанных авторов, исходя из позиции самостоятельности исполнительной процессуальной формы, ее независимости от гражданской процессуальной формы.
Зайцев И.М. Судебная власть в гражданском процессе./Российская юстиция. 2004. № 2
На мой взгляд, исполнительная процессуальная форма действительно соответствует понятию процессуальной формы и стоит в одном ряду с гражданской процессуальной формой, уголовно-процессуальной формой и т.д., имея при этом свое собственное своеобразие, связанное с особенностями регулируемых исполнительных правоотношений и метода такого регулирования, что и выделяет, в частности, исполнительное право в число самостоятельных отраслей права.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13
