В русском законодательстве давность владения упоминается впервые в
Псковской судной грамоте (середина XVI века). Однако явление
приобретательной давности, само по себе, имело место ранее, что
подтверждается первыми древнерусскими актами о сделках, где приводятся
ссылки «на старину владения как основание права собственности».[68] С
падением самостоятельности Пскова и торжеством Москвы нормы о
приобретательной давности исчезают из законодательства, (исключение
составляет статья о земле в Судебнике 1497 года). Лишь в Своде законов 1832
года вновь появилась статья, посвященная давности владения.[69]
Следовательно, можно сделать вывод о том, что на Руси давность владения как основание приобретения права собственности не имело широкого распространения. Так М.Ф. Владимирский – Буданов писал: «Слагается убеждение, что по отношению к крестьянской вотчине обычай не знал погасительной давности для вотчинников или приобретательной для нового владельца. Последний всегда оставался временным держателем ее «до вотчинников».[70] Иными словами крестьянин – собственник, однажды обработав землю, был уверен в ее неотъемлемости и мог предъявлять иски к «захватчику» десять и двадцать лет спустя. Но в то же время автор приводит примеры, когда судьи принимают сторону владельца, указывая, что «те пустые деревни распахали, и дворы строили, и сенные покосы расчистили и подати платили, а прежние жильцы бродили по миру или бегали по иным городам, не хотя платить податей».[71]
В разных источниках русского права давностные сроки указывались по
-разному. Так согласно Псковской судной грамоте давность применялась только
к недвижимым вещам, в частности, к земельным участкам. Срок устанавливался
приблизительно в четыре или пять лет, при этом не менее четырех соседей
должны были подтвердить, что «владелец чист… стражет и владеет тою землею
или водою», а кроме того, если к такому владельцу никто не предъявлял иска,
а если и предъявлял, то «не доискался».[72] Таким образом, условиями
владения были: истечение указанного срока, правомерность, использование
вещи и забота о ней.
В Судебнике 1497 года давность по спорам о земле по общему правилу
составляла три года, если же шел спор о землях великого князя, то
давностный срок определялся в шесть лет.[73]
С течением времени нормы русского права о приобретательной давности
наполнялись новым содержанием. В Своде законов Российской империи дается
точное определение приобретательной давности: «бесспорное, спокойное и
непрерывное владение вещью в виде собственности в течение десяти лет
обращается в право собственности».[74]
Условия владения «в виде собственности» в юридической практике
толковались разносторонне. Как указывает Д.И. Мейер, различались мнения
«старой» и «новой» судебной практики. Согласно первой, для установления
данного факта не имело значения, осознает ли владелец себя как
собственника, а также считают ли третьи лица его таковым. Он просто
действует как собственник. Напротив, новое толкование данного положения
кладет в основу такой критерий, как «осознание владельца, что он владеет за
себя, а не за другого».[75] Далее, обязательным условием являлась
способность вещи подлежать праву собственности, или ее оборотоспособность(
например, не подлежали действию давности заповедные имения, дворцовое
имущество).
Особого порядка признания права собственности по давности владения не существовало. По общему правилу, если все условия по давностному владению имели место, то право собственности приобреталось автоматически, само собою. Что касается недвижимого имущества, собственность на которое требовала «укрепления» владелец должен был обратиться в окружной суд с просьбой о признании за ним права собственности на указанное имущество и выдаче акта о его приобретении.[76]
Вместе с тем нельзя не отметить, что обычаи народов, населявших
Российскую империю, не знали правил о приобретательной давности (у казахов,
киргизов, мордвин). Следовательно, давность как основание возникновения
права собственности не свойственно обычному праву, основанному на
традиционном укладе и элементарных представлениях людей о присвоении.
Русская община, которая после 1861 года выступает в качестве юридического
лица, всегда знала и помнила собственника имущества, обеспечивала
наследование после его смерти и не допускала завладения имуществом
чужаками.[77] По мнению Н.В. Карловой и Л.Ю.Михеевой, приобретательная
давность есть порождение цивилизации, первоначально используемое для
прикрытия насильственного захвата, а затем для обеспечения стабильности
отношений собственности.[78]
Этот вывод, на наш взгляд, совпадает с мнением известного русского юриста Г.Ф.Шершеневича, считавшего, что общинный менталитет русского народа являлся одной из главных причин малоразвитости института давности владения в российском законодательстве.[79] В крестьянском быту имелось твердое убеждение, что не срок, а обработка земли – основание возникновения права собственности, вследствие чего сам по себе выход из владения недвижимости еще не ведет к утрате права собственности.[80]
Института приобретательной давности в советском праве не существовало, так как в обществе отсутствовали развитые отношения собственности на средства производства, в первую очередь отрицалось право частной собственности на землю. Граждане советского государства могли обладать так называемой «личной» собственностью, а перечень оснований возникновения права собственности исчерпывался лишь несколькими юридическими фактами.
Возможно, по причине слабой укорененности в отечественном праве приобретательная давность столь легко выпала из ГК РСФСР 1922года. Не упоминается институт приобретательной давности и во всех кодифицированных гражданско-правовых актах советского периода вплоть до 1990года. В результате возникли совершенно неизбежные пробелы в вещных отношениях.
После отказа в виндикационном иске либо на основании добросовестного владения, либо по пропуску срока давности, а также и в случае непредъявления такого требования возникло незаконное владение без каких- либо перспектив перейти к определенному титулу. В такой ситуации, как считает К.И. Скловский, создавалось вечное разъединение собственности владения, и вещь выбывала из оборота.[81] Кроме того, вследствие одновременного упразднения и владельческой защиты, такое незаконное владение не было защищено от любых посягательств; следовательно, вещь не только не могла вернуться в оборот, но и ее спокойное владение вне оборота не было никак обеспечено.[82]
И все же наука гражданского права в советский период не оставила в
стороне вопрос о приобретательной давности в советском праве. Многие ученые
обосновывали необходимость восстановления этого института, в частности
Б.Б.Черепахин, оспаривая презумпцию права государственной собственности на
бесхозяйное имущество, указывал следующее: «В пользу приобретательной
давности говорит главным образом стремление к устранению той неясности и
неопределенности, которые имеют место тогда, когда владелец вещи не имеет
бесспорного права на данную вещь при наличии оснований для закрепления за
ним такого права».[83]
Идея восстановления приобретательной давности к моменту разработки в
начале 60-х годов XX века нового Гражданского кодекса приобрела широкое
признание среди ученых.[84] Однако эта идея не стала достаточно
убедительной для советского законодателя, который не счел нужным закрепить
нормы о приобретательной давности в гражданском законодательстве. Правила
ГК РСФСР 1964года о находке, кладе, бесхозяйном имуществе могли быть
сведены к одному – в случаях, когда собственник от имущества отказался или
неизвестен, имущество должно перейти в собственность государства.[85]
Однако поддержка юристами необходимости закрепления норм о приобретательной давности позволило в юридической практике обходить проблему незаконного владения. Теоретически произошло приравнивание позиций добросовестного приобретателя к собственнику: «Известно, что согласно правилам ГК РСФСР[86] добросовестный приобретатель имущества от несобственника становится его собственником, если нет оснований для удовлетворения виндикационного иска».[87]
При обосновании этой позиции юристы зачастую ссылались на классическую
работу Б.Б. Черепахина, опубликованную в 1947 году, которая исходила из
нормы ст.183 ГК РСФСР 1922 года.[88] В 1962 году Б.Б. Черепахин, в своем
новом труде не обнаружив преемственности ст.183 ГК РСФСР 1922 года с новым
ГК РФ, соотносит друг с другом данный кодекс и ст.28 Основ гражданского
законодательства об ограничениях виндикации как на основании возникновения
собственности у добросовестного приобретателя.[89] С тех пор в юридической
литературе мнение о наличии в нашем праве института приобретения
собственности добросовестным приобретателем фактически не подвергалось
сомнению. Так путем толкования была решена назревшая правовая проблема.
В этой связи примечательно, что как бы в противовес ГК РСФСР 1964 года в гражданском процессуальном праве существовало и существует правило об установлении в порядке особого производства факта владения строением на праве собственности.[90] Разъясняя применение этого правила, ВС СССР указывал, что факт владения строением на праве собственности может быть установлен судом, лишь, если, «у заявителя был правоустанавливающий документ о принадлежности строения, но он утрачен», а восстановить этот документ невозможно.[91] Таким образом, данное процессуальное правило было предусмотрено для тех случаев, когда невозможно восстановить утраченные документы о праве собственности на строение. В настоящий период применение этого правила не имеет смысла, так как ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество сделок с ним» предусматривает ведение открытого единого государственного реестра недвижимого имущества, информация из которого может быть получена в любой момент.[92]
С началом построения рыночной экономики начинают складываться
предпосылки для появления в современном отечественном праве института
приобретательной давности. Нужда в приобретательной давности стала заметно
возрастать с оживлением гражданского оборота. С целью вовлечения бывшего
государственного сектора экономики в частную сферу отечественный
законодатель предпринимал и предпринимает ряд действий, в числе которых
приватизация, создание «арендных» предприятий и др. Тем самым произошла
концентрация материальных благ в руках корпоративных и частных лиц.
Следующая задача, которую стал решать законодатель – обеспечение
нормального оборота имущества, приносящего доход не только его обладателю,
но и опосредованно всему обществу в целом.
Именно эта функция права определяет необходимость закрепления такого
основания возникновения права собственности как приобретательная давность –
вещь должна находиться в постоянном обороте. Как указывает Уго Матеи –
«право склонно предоставлять владение индивиду, который фактически не
пользуется недвижимым имуществом, а не отсутствующему собственнику
последнего».[93]
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
