Правоохранительный характер оперативных мер проявляется и в том, что последним свойственно существование единого основания и единого условия их применения. Единственно необходимым основанием применения оперативных мер является факт нарушения договорного обязательства контрагентом или, что является менее характерным для мер данного рода, угроза такого нарушения со стороны контрагента, а единственно необходимым условием - предусмотренная в законе, а в определенных случаях - и в договоре, возможность их применения.
В настоящее время общие принципы одностороннего отказа от исполнения обязательства и одностороннего изменения его условий, в т.ч. одностороннего отказа от исполнения договорного обязательства или одностороннего изменения его условий в результате применения оперативных мер, закреплены в ст. 310 и п. 3 ст. 450 ГК РФ. Несмотря на то, что ст. 310 ГК РФ предусматривает в качестве общего правила недопустимость вышеуказанных односторонних действий, эта же статья содержит два исключения. Во-первых, в отношении любых обязательств законом все же могут быть предусмотрены случаи, в которых подобные действия субъектов являются допустимыми. А, во-вторых, в соответствии с той же ст. 310 ГК РФ, односторонний отказ от исполнения обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, и одностороннее изменение условий такого обязательства допускаются также в случаях, предусмотренных договором, если иное не вытекает из закона или существа обязательства. Необходимо отметить, что в последнем случае под сторонами, осуществляющими предпринимательскую деятельность, следует понимать не только профессиональных предпринимателей, т.е. коммерческие организации и физических лиц, зарегистрированных в качестве индивидуальных предпринимателей, но и некоммерческие организации, которым в соответствии с ч.2 п. 3 ст. 50 ГК РФ при соблюдении определенных условий законом предоставлено право осуществлять подобную деятельность.
Одновременно с этим, гражданское законодательство не устанавливает по отношению к самим неправомерным действиям контрагента, повлекшим нарушение договора, никаких специальных условий, наличие которых требовалось бы доказать для квалификации действий управомоченного лица по применению оперативных мер в качестве правомерных. Так, например, при применении оперативных мер управомоченное лицо не ограничено в своих действиях необходимостью оценки последних с точки зрения их соразмерности нарушению и не выхождения за пределы действий, необходимых для его пресечения, как это требовалось бы в случае самозащиты гражданских прав, а в отличие от применения такой меры ответственности как возмещение убытков, при применении оперативных мер нет необходимости учитывать вину неисправного контрагента в нарушении договорных обязательств. В подтверждение вышеприведенного тезиса можно привести суждение В.П. Грибанова о безусловном характере применения одной из мер оперативного воздействия - отказа от принятия просроченного исполнения, которое» как представляется, в своих общих положениях было бы верно, даже если бы речь шла не о конкретной оперативной мере, но о рассматриваемом институте в целом: «отказ от принятия просроченного исполнения не является мерой гражданско-правовой ответственности, не является санкцией, а представляет собой меру оперативного воздействия кредитора на неисправного должника. Поэтому отказ от принятия просроченного исполнения может последовать и в тех случаях, когда просрочка должника имела место и не по его вине, а, следовательно, с этой точки зрения такой отказ может быть признан безусловным. Из этого, конечно, не вытекает, что отказ от принятия просроченного исполнения вообще не ограничен никакими условиями. Для применения этой меры оперативного воздействия необходимо: а) чтобы такой отказ (был, допустим в силу закона или договора; б) чтобы налицо была просрочка исполнения должника; в) чтобы при этом не было просрочки со стороны самого кредитора и г) чтобы просроченное исполнение утратило интерес для кредитора». Как представляется, из четырех перечисленных В.П. Грибановым критериев лишь первый можно назвать объективно необходимым условием применения любой оперативной меры. Фактическое же наличие просрочки должника при отсутствии просрочки кредитора является необходимым условием для признания должника нарушившим обязательство, что подтверждает неразрывную связь данного критерия с вышеупомянутым основанием для применения оперативных мер, поскольку в противном случае должник не считается просрочившим, пока обязательство не может быть исполнено вследствие просрочки кредитора (п.3 ст. 405 ГК РФ).
Последний критерий также трудно назвать универсальным и объективным условием для применения всех без исключения оперативных мер. Предусмотренное в ст. 405 ГК РФ право кредитора отказаться в случае утраты интереса от принятия просроченного исполнения, пожалуй, единственная оперативная мера, возможность применения которой закон ставит в непосредственную зависимость от утраты управомоченным лицом интереса в предоставленном исполнении. По сути, данная норма представляет собой исключение из общего правила, т.к. исходя из содержания п.1 ст. 65 АПК РФ, 4.1 ст. 56 ГПК РФ и п.2 ст. 405 ГК РФ должник вправе доказывать, что такой утраты интереса у кредитора нет, оспаривая тем самым законность подобных действий кредитора как противоречащих предусмотренному в законе условию их осуществления.
Возвращаясь к рассмотрению условий и оснований применения мер оперативного воздействия следовало бы упомянуть, что для применения отдельных мер оперативного воздействия необходимо наличие определенных предпосылок, обусловливающих достижение положительного результата от применения соответствующих правоохранительных мер, как, например, это имеет место в случае с предусмотренным в договоре правом кредитора на безакцептное списание денежных средств с банковского счета должника или перевод последнего на расчеты в порядке аккредитива.
В силу вышесказанного вряд ли удачными являются попытки некоторых ученых определить меры оперативного воздействия как основанные исключительно на законе "меры самозащиты предприятий, производственных объединений от правонарушений их контрагентов.
Во-вторых, как уже было отмечено, неотъемлемым свойством всех оперативных мер является их односторонний характер. Достаточно ясно данное свойство раскрывается в дефиниции рассматриваемых мер, данной В.П. Грибановым, которая построена на выделении оперативных мер в качестве самостоятельной категории гражданского права, прежде всего, на основании процессуальных особенностей их применения: «под мерами оперативного воздействия понимаются такие юридические средства правоохранительного характера, которые применяются к нарушителю гражданских прав и обязанностей непосредственно самим управомоченным лицом, как стороной в гражданском правоотношении, без обращения за защитой права к компетентным государственным или общественным органам». Как следует из данного определения, что, в свою очередь, находит подтверждение в трудах многих ученых, исследуемое свойство оперативных мер имеет несколько существенных аспектов, а это, к сожалению, не всегда четко выделяется в юридической литературе. Во-первых, эти меры применяются исключительно во внесудебном порядке, без обращения к каким-либо компетентным государственным или общественным органам, в силу чего их применение не связано с использованием силы государственного принуждения. И, во-вторых, односторонний порядок предполагает возможность применения оперативных мер независимо от воли и желания другой стороны договорного обязательства. «Именно поэтому названные меры и носят название оперативных». В данном случае важно сделать акцент на том, что в определенных случаях, для применения некоторых мер, традиционно воспринимаемых в теории гражданского права как меры оперативного воздействия, несмотря на отсутствие необходимости учитывать волю неисправного должника, все же требуется достижение согласия с третьими лицами. Так, например, при осуществлении кредитором указанного в 4.2 п.2 ст. 514 ГК РФ права на реализацию товара, которым не распорядился поставщик, перед кредитором встает необходимость заключения соответствующего договора, что, а priori предполагает необходимость выражения согласованной воли кредитора и упомянутых третьих лиц. Оперативные меры подобного рода могут вызвать определенные трудности при установления конкретного содержания и момента их применения. Ведь, фактически, конечным итогом реализации меры оперативного воздействия в данном случае будет выступать заключение двух- или многосторонней сделки. При этом неясным остается ответ на вопрос о том, какие из действий управомоченного лица (и только ли управомоченного лица) следовало бы считать действиями по применению оперативной меры: направление ли оферты третьему лицу; акцепт ли оферты, исходящей от третьего лица; либо все действия как управомоченного так и третьего лица по заключению соответствующего договора, либо нечто иное? Причем, в зависимости от выбранного ответа будет меняться и момент, с которого управомоченное лицо будет считаться применившим оперативную меру. А это, в свою очередь, непосредственно влияет на последующую возможность для стороны, по отношению к которой была применена соответствующая мера, обратиться в суд за защитой своих прав в том случае, если она сочтет, что такие действия кредитора были незаконны. Данная проблема отчасти может быть разрешена при условии, что действия последнего, направленные на заключение соответствующего договора с третьими лицами (например, направление оферты третьему лицу, акцепт оферты последнего и т.д.) или на самостоятельное исполнение нарушенного обязательства, будут восприниматься как способ совершения управомоченным лицом односторонней сделки, направленной на отказ (в зависимости от обстоятельств полный или частичный) от исполнения договора, с которым закон связывает изменение или прекращение договорного правоотношения.
Однако подобное решение, как представляется, не может в полной мере раскрыть правовую сущность отдельных мер. И, в первую очередь, это относится к предусмотренному в ст. 397 ГК РФ праву кредитора при неисполнении должником обязательства изготовить и передать вещь в собственность, в хозяйственное ведение или в оперативное управление, либо передать вещь в пользование кредитору, либо выполнить для него определенную работу или оказать ему услугу кредитор в разумный срок поручить выполнение обязательства третьим лицам за разумную цену либо выполнить его своими силами, если иное не вытекает из закона, иных правовых актов, договора или существа обязательства, и потребовать от должника возмещения понесенных необходимых расходов и других убытков. Данное положение носит общий характер и, как совершенно справедливо отмечает В.В. Витрянский, нередко конкретизируется ГК применительно к отдельным видам договорных обязательств.
Но классификация подобной меры как меры оперативного воздействия вряд ли отражает всю совокупность ее особенностей, т.к. помимо права на осуществление односторонних действий, направленных на прекращение договорного обязательства, у кредитора возникает еще и право требовать с неисправного должника возмещения понесенных необходимых расходов и других убытков, которое не может быть реализовано в одностороннем порядке, т.к. в данном случае речь будет идти о применении судом мер гражданско-правовой ответственности. К тому же, функциональное назначение данной меры значительно шире, чем просто прекращение нарушенного обязательства, ведь основной целью таких действий кредитора является именно обеспечение реального исполнения обязательства путем выполнения соответствующих действий самим кредитором или третьим лицом за счет должника. С таким утверждением, в большинстве случаев, согласны даже ученые, относящие положения ст. 397 ГК РФ к мерам оперативного воздействия. Но при этом достижение названных целей невозможно осуществить путем совершения только лишь односторонних действий, как это должно было бы следовать из факта признания за такими мерами свойства мер оперативного воздействия, а, следовательно, меры такого рода носят комплексный характер и вряд ли могут быть отождествлены с оперативными мерами.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13
