На различных этапах развития российское надзорное производство в науке гражданского процессуального права с его сущностной стороны характеризовалось различно.
П.Я. Трубников, анализировавший проблемы надзорного производства 70-х, 80-х гг. XX в., отмечал различную терминологию, касающуюся деятельности вышестоящих судов по проверке постановлений, вступивших в законную силу: «судебный надзор», «пересмотр в порядке судебного надзора вступивших в законную силу решений, определений, постановлений», «надзор вышестоящих судов за судебной деятельностью нижестоящих судов». По его мнению, эти понятия недалеки друг от друга (особенно он имел в виду первое и третье). Однако был против того, чтобы включать в это понятие деятельность, не связанную с рассмотрением конкретных судебных дел (изучение и обобщение судебной практики и статистики, принятие постановлений и разъяснений по вопросам применения законодательства и др.), поскольку считал ее внепроцессуальной.
П.Я. Трубников не вполне согласен с тем, что стадия пересмотра судебных постановлений судами надзорных инстанций должна быть отнесена к исключительному, чрезвычайному способу контроля за законностью вынесенных судом постановлений. Обоснования этого вывода тем, что поводом к возбуждению дела в этой инстанции является существенное нарушение норм материального или процессуального права, по его мнению, недостаточно. Между основаниями к отмене судебных постановлений в кассационном порядке и в порядке судебного надзора фактически не может быть принципиальных различий. По формальным соображениям нельзя отменять судебное решение не только в надзорном, но и в кассационном порядке. Если же допущенное по делу нарушение влечет отмену решения в силу закона, то оно никак не может быть несущественным.
П.Я. Трубников не склонен был видеть исключительность судебного надзора и в связи с тем, что возбуждать его могли лишь уполномоченные на то лица, а не стороны и третьи лица. Обе названные особенности сами по себе не могут, по его мнению, служить основанием для характеристики этой стадии как исключительной.
Характерно, что П.Я. Трубников не отмечает такую важнейшую особенность надзорного производства, как возможность по результатам рассмотрения дела разрушить законную силу судебного постановления, и не выражает по этому поводу какого-то сожаления, озабоченности.
Задача суда надзорной инстанции, по его мнению, не исчерпывается проверкой законности и обоснованности вступивших в законную силу судебных постановлений и исправлением судебных ошибок. Большое значение имеет связанная с рассмотрением конкретных дел деятельность судов надзорной инстанции по направлению судебной практики, внесению в необходимых случаях коррективов в судебную практику, обеспечению строгого и неуклонного соблюдения судами норм материального и процессуального права, единообразного и правильного применения закона.
Более дальновидным, с позиции сегодняшнего дня, представляется мнение работавшего в те же годы над этой проблематикой К.И. Комиссарова. Именно им высказана мысль о сложности нормативного регулирования надзорного производства из-за действия прямо противоположных тенденций: во-первых, необходимости аннулирования таких актов правосудия, которые хотя и вступили в законную силу, но существенно противоречат закону, и, во-вторых, необходимости учитывать, что в интересах сторон нельзя предоставлять бесконечную возможность обжалования решений, чем снижается их стабильность, затягивается исполнение.
По мнению К.И. Комиссарова, нельзя неоднократно пересматривать дело только из-за того, что кто-либо из участников процесса с выводами суда не согласен. Более чем через три десятилетия Конституционный Суд РФ в Постановлении от 5 февраля 2007 г. укажет: в надзорном производстве важно, чтобы был соблюден баланс между правом на справедливое судебное разбирательство, предполагающим возможность исправления существенных нарушений, повлиявших на исход дела, с одной стороны, и принципом правовой определенности – с другой (п. 3.1).
К.И. Комиссаров считает судебный надзор чрезвычайным способом судебного контроля именно потому, что объектом пересмотра являются вступившие в законную силу судебные постановления. И вместе с тем он отмечает, что судебный надзор (наряду с контролем кассационным) действует как форма судебного руководства: посредством своих постановлений, принимаемых по конкретным делам, суды надзорной инстанции оказывают общее превентивное воздействие на судебную практику, ориентируя ее в направлении, строго соответствующем закону. В целом он определяет судебный надзор как особую функцию суда, направленную на проверку законности и обоснованности вступивших в законную силу постановлений нижестоящих судов, исправление их ошибок и осуществление на этой основе руководства судебной практикой.
В современных работах по проблемам надзорного производства мнение о его исключительности (экстраординарности) является практически единодушным.
Е.А. Борисова, также считающая производство в надзорной инстанции исключительной стадией процесса, отмечает, что с принятием ГПК РФ «советское надзорное производство» прекратило свое существование в российском гражданском процессуальном законодательстве и гражданском судопроизводстве.
По своему содержанию, полагает она, современный порядок проверки судебных постановлений, вступивших в законную силу, является аналогичным (за некоторыми исключениями) содержанию кассационного производства во французском гражданском процессе, ревизионного производства в германском, австрийском процессах.
Г.Л. Осокина подчеркивает, что выявление и устранение судебных ошибок в порядке надзора является более сложной, трудоемкой и болезненной для заинтересованных лиц процедурой. Объясняет она это тем, что проверка правильности судебных постановлений в порядке судебного надзора связана с возможностью приостановления исполнения вступившего в законную силу акта до окончания производства в суде надзорной инстанции, а также с его отменой и последующим поворотом исполнения. Вызывает опасения у Г.Л. Осокиной и возможность нарушения в этом случае принципа правовой определенности, предполагающего стабильность вступивших в законную силу судебных актов.
Об исключительности (экстраординарности) надзорного производства говорит и Т.В. Сахнова. Она отмечает, что в надзорном производстве подрывается, подвергается сомнению законная сила судебного решения как акта правосудия. Сам факт возможности отмены судебного решения, вступившего в законную силу, говорит о необычности (extra ordinem) проверки.
Надзорное производство – необычный процессуальный способ устранения ошибки еще и потому, что, выполняя задачу обеспечения надлежащей судебной защиты, надзорная инстанция, по выражению Т.В. Сахновой, влияет на формирование судебной политики, обеспечение единства в правоприменении.
Говоря об исключительности (экстраординарности) надзорного производства, Е.А. Борисова полагает, что нет достаточных оснований называть его чрезвычайным, поскольку чрезвычайная стадия характеризуется тем, что возникает при обязательном последовательном обжаловании: суд первой инстанции – апелляция – кассация (надзор). Причем, если в апелляционном порядке постановление было обжаловано не в полном объеме, пункты, не включенные в апелляционную жалобу, не могут являться предметом кассационного (надзорного) обжалования.
Отметим, что со времени принятия Федерального закона от 4 декабря 2007 г. №330-ФЗ обязательным условием обращения к суду надзорной инстанции стало исчерпание заинтересованными лицами иных способов обжалования судебного постановления до дня его вступления в законную силу, а значит, появилось основание для применения к надзорному производству термина «чрезвычайный».
В процессуальной литературе спорным является вопрос о целевых установках надзорного производства, в частности, что более приоритетно: защита публичных или частных интересов. Так, М.Ю. Новик-Качан более приоритетной целью стадии производства в порядке надзора считает защиту публичных интересов (как и ранее по ГПК РФ РСФСР). Он отмечает, что главным носителем и выразителем публичных интересов является государство. Именно государство как гарант судебных прав, свобод и законных интересов участников процесса (см.: ст. ст. 2, 18, ч. 2 ст. 19, ч. 1 ст. 45, ч. 1 ст. 46 Конституции РФ) заинтересовано в правильном и единообразном толковании и применении принятых его органами правовых норм.
Т.В. Сахнова отмечает, что с изменением концепции надзорного производства изменились и приоритеты: устранение ошибки в применении закона с целью обеспечить надлежащую судебную защиту стало главным в надзорном производстве. Изменились, стали более соответствующими диспозитивным началам гражданского процесса и средства достижения этой цели.
Качественное своеобразие надзорной инстанции проявляется не только в целевых установках. Оно проявляется также в инстанционном построении надзорных органов, в своеобразии процедуры возбуждения деятельности суда надзорной инстанции, в характере оснований для отмены судебного постановления нижестоящего суда, его полномочиях.
По мнению Т.В. Сахновой историческое развитие институтов проверки судебных постановлений привело к тому, что в одном виде проверки, обособляемом законодательно в качестве стадии гражданского процесса, могут по-разному сочетаться различные элементы апелляции, кассации, ревизии. Пропорции этих сочетаний зависят от избранной концепции.
Такой подход неоправданно примирителен, поскольку способен скрыть недоработки, перекосы, а иногда и сознательно предусмотренные допуски, заставляющие сомневаться в том, что же является приоритетным в целевых установках надзорного производства. Наглядный пример – возможность обращения с представлениями в суд надзорной инстанции определенного круга должностных лиц органов прокуратуры, если в рассмотрении дела участвовал прокурор. Как уже отмечалось нами, правом на подачу указанных представлений в вышестоящие суды обладает прокурор, являющийся лицом, участвующим в деле, с точки зрения положений ст. ст. 34, 35, 45 ГПК РФ, независимо от того, явился ли он в заседание суда первой инстанции. Повторим следующее утверждение. Если сопоставить это разъяснение и положения ч. 3 ст. 45 ГПК РФ, которая перечисляет (частично) случаи обязательного участия прокурора в процессе и сразу же отмечает, что неявка прокурора, извещенного о времени и месте рассмотрения дела, не является препятствием к разбирательству дела, то складывается впечатление, что для законодателя и правоприменительной практики важно не столько реальное участие прокурора в процессе и его усилия в вынесении судом законного и обоснованного решения, сколько сохранение за ним права обратиться с представлением в вышестоящие суды. Таким образом, по-прежнему сохраняется возможность проверки вступившего в законную силу решения по инициативе должностного лица, не являющегося участником спорного правоотношения, за что, как мы анализировали выше, российское надзорное производство критикуется наднациональным правосудием.
Полномочия суда надзорной инстанции слишком широки для чрезвычайного, исключительного и экстраординарного пересмотра, более того, они внутренне противоречивы. Так, в силу п. 4 ч. 1 ст. 390 ГПК РФ суд, рассмотрев дело в порядке надзора, вправе оставить в силе одно из принятых ранее по делу судебных постановлений. И в то же время ч. 1.1 ст. 390 ГПК РФ отмечает, что суд надзорной инстанции не вправе проверять законность постановления в той части, в которой они не обжалуются, а также законность судебных постановлений, которые не обжалуются. Но как практически можно оставить в силе одно из ранее принятых по делу судебных постановлений, если можно осуществлять проверку только обжалованного?
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13
