"ядерного щита", подобного отечественному. К этому следует добавить, что военно-политическое сотрудничество в рамках СНГ будет в определенной степени способствовать оживлению экономик его участников, так как позволит более эффективно задействовать интеграционные связи, которые были прерваны или ослаблены вследствие развала СССР. Очевидно, что в этом случае более продуктивно могут быть решены и вопросы, связанные с использованием вооруженных сил за пределами национальных территорий, с эксплуатацией военных баз, с совместным применением имеющейся военно-технической инфраструктуры (станции радиолокационного слежения и предупреждения, коммуникации, связь и т.п.).
Подобный подход (или его отдельные элементы) применимы и к тем регионам мира, с которыми были налажены достаточно стабильные военно-политические и военно-экономические связи. В первую очередь речь идет об Индии и Китае, которые на протяжении десятилетий являлись достаточно устойчивым и емким рынком отечественного вооружения и боевой техники. Деидеологизация межгосударственных отношений позволит России коммерциализировать свои внешние военно-экономические-, связи, расширить рынок за счет государств, которые ранее не рисковали закупать оружие в СССР (страны Персидского залива, АТР и др.), избавиться от обременительной экономически и опасной в политическом плане военной помощи целому ряду экстремистских режимов.
Реальным может быть вовлечение России в войну, имеющую локальный характер. Причин для этого немало. Во-первых, события последних лет показывают высокую вероятность возникновения вооруженных конфликтов как государств-членов СНГ с сопредельными странами, так и внутри СНГ. И Россия рискует быть втянутой в них— хорошо, если в роли миротворца, а не в качестве активно действующей стороны. Годы, прошедшие после развала СССР, предоставили слишком много фактического материала на эту тему: Нагорный
Карабах, Приднестровье, Абхазия, Таджикистан...
Во-вторых, сама Россия больна теми же болезнями, что и другие бывшие союзные республики СССР. В условиях продолжающегося экономического кризиса, острой борьбы за власть и собственность на различных уровнях, не приодолённости политического экстремизма трудно предположить, что в ближайшие годы удастся полностью ликвидировать вероятность возникновения новых военных столкновений.
Все это в значительной мере должно определить и основные направления военной политики РФ. Здесь в первую очередь речь идет о военном строительстве, а именно: какие вооруженные силы нужно иметь, сколько и для чего.
Вероятные сценарии участия РФ в военных действиях должны для начала определить приоритеты в развитии отдельных видов и родов Вооруженных Сил.
Статус ядерной державы обязывает обеспечивать постоянную боевую готовность
Стратегических ядерных сил (СЯС). При этом, определяя их качественный и количественный состав.
Специфические требования к российским ВС соответствующим образом трансформируются и в сферу военно-технического обеспечения. Видимо, суворовское "не числом, а уменьем" должно быть дополнено лучшей боевой техникой и оружием. Вообще, давно канули в Лету те времена, когда военная мощь государства оценивалась по числу его батальонов (Наполеон) или даже по количеству танков и самолетов. И хотя воюет не оружие, а человек, качество вооружения и оснащения в немалой степени определяет вероятность победы
(вспомним операцию "Буря в пустыне"). Исходя из этого, усилия по обеспечению вооруженных сил современным оружием и боевой техникой, предназначенными для решения сложнейших задач, а также разработка тактики и методов их боевого применения входят в число приоритетных в военной политике России ( 12 ).
Казалось бы, взаимодействия вооруженных сил и ВПК стран СНГ, имеющих на вооружении однотипную военную технику "советских" разработок, единую систему обслуживания, обеспечения запчастями, возможности кооперации в процессе разработки и производства вооружений. Однако на практике ситуация не столь благоприятная. Так, уже неоднократно отмечалось, что, например, вооружения и запчасти, поставленные Россией в Грузию и Азербайджан в рамках соответствующих соглашений, оказывались в Чечне на вооружении сепаратистов.
Украина без российских санкций осуществляла поставки вооружений совместных разработок, укомплектованных компонентами и запчастями российского производства, в третьи страны. Так, танки украинского производства через
Туркмению поставлялись силам движения "талибан" в Афганистане. Молдавия использовала вооружения из российских арсеналов в ходе гражданской войны с
"мятежным" Приднестровьем. Белоруссия продала США "контрольный экземпляр" новейшей системы ПВО/ПРО С-300, в которой сама Белоруссия имеет отношение лишь к производству лафета и тягачей. Этим же грешат и другие страны СНГ, имеется много других примеров. А неурегулированность отношений России и стран СНГ делает такие поставки вооружений из России в эти страны и с участием России в третьи страны проблематичными и в плане обеспечения собственных интересов безопасности России. В этих условиях подписание
Россией соглашений с Казахстаном, Украиной, Узбекистаном, Белоруссией о сотрудничестве в военно-технической сфере имеет много трудностей, связанных прежде всего с политическими ограничителями. И это не считая
"несговорчивости" стран СНГ, их нежелания идти на тесную кооперацию.
Там же, где подобные соглашения в принципе могут работать, зачастую все базируется на односторонней заинтересованности России, как, например, в деле создания (воссоздания) системы ПВО СНГ, где Россия берет на себя почти полностью вопросы финансирования, оснащения, развертывания, а страны СНГ предоставляют лишь свою территорию. Из ряда подобных примеров -создание системы охраны внешней границы СНГ, в котором Россия играет не меньшую роль. Для России, ее военно-экономической деятельности, обеспечения безопасности существенным является именно проблема использования инфраструктуры, военных баз, полигонов на территории стран СНГ, однако во многих случаях это связано с требованиями серьезных экономических и политических компенсаций. Примерами этого являются условия размещения российских вооруженных сил и испытательных центров в Крыму, Грузии,
Казахстане.
Распад СССР привел к потерям геополитической идентичности составляющих его регионов, республик, имевших ранее общую систему угроз, вне зависимости от того, с какого направления она исходила. В силу этого попытки России создания системы коллективной безопасности наталкиваются на формальное отношение со стороны других стран СНГ или на явное нежелание связывать себе руки, лишать себя возможностей политического маневра на международной арене.
Сегодня многие просто не дают себе отчета, что внешние, подчас весьма агрессивные силы уже готовы участвовать в переделе постсоветского пространства.
Боязнь реанимирования СССР, стремление заблокировать Россию в ее реинтеграционных устремлениях, желание получить "все и сразу" могут привести только к одному: к разрушению хрупких структур безопасности, формирующихся на территории бывшего СССР, без каких-либо надежд на воссоздание в обозримой перспективе чего-то иного, имеющего под собой прочную базу и вписывающегося в концепцию подлинного нового мирового порядка.
Следствием демарша Федерального Собрания России (дезавуированного позднее представителями Правительства и Президента России) явилось заявление всех ветвей власти Украины, а также Совбеза Украины, о стремлении последней к более полному сотрудничеству с НАТО и требовании предоставления надежных гарантий безопасности со стороны Запада. Было заявлено и о более благоприятном отношении Украины к проблеме расширения НАТО на Восток и укреплению сотрудничества в рамках программы "Партнерство во имя мира".
Укажем, что Конгресс США в связи с этим всплеском российско-украинских противоречий принял решение об оказании Украине всесторонней поддержки "в борьбе за ее национальную независимость и целостность".
Белоруссия имеет особое значение в плане осознания новых реалий военной политики и геополитики России. Подходы у аналитиков к перспективе развития российско-белорусских отношений, в том числе и в военной сфере, диаметрально противоположны. Для одних "уния" России и Белоруссии - первый росток и прообраз реинтеграционных процессов на территории СНГ, своего рода модель, пусть на первых порах и не очень совершенная. Для других белорусский случай - это тупиковая попытка российской внешней политики решения конъюнктурных задач ( 1 ).
Последовательное продвижение по указанным направлениям, опирающееся на прочную нормативную базу, позволит не только иметь современные и боеспособные Вооруженные Силы, способные решать все поставленные пред ними задачи, но и достичь гармоничного сочетания национальной обороноспособности с социально-экономическими возможностями страны, сформировать благоприятные военно-политические условия для возрождения России ( 12 ).
3. Вооружённые конфликты
1. Исторические предпосылки национальных конфликтов
За многие десятилетия межнационального сожительства народы России в
значительной мере перемешались, рассеялись, расселились по разным ее
регионам. Наряду с компактно проживающими в том или ином регионе
национальным большинством появились и национальные меньшинства. Их
социальное положение, их права, доступ к материальным и культурным благам
существенно отличались от положения национального большинства.
По существу после установления советской власти Россия перестала быть
колониальной империей в классическом смысле этого понятия. Центр по
отношению к окраинам проводил политику, которую нельзя определить
однозначно: оказание им посильной помощи, в первую очередь экономической и
культурной, с одной стороны, и унификация общественной жизни, игнорирование
этнической и культурной специфики, с другой. Нельзя обойти молчанием и
факты этнического геноцида и массовых репрессий по отношению к целым
народам.
В Советском Союзе не было господствующей нации, ибо им правила
номенклатура, воплощавшая в своей деятельности тоталитарную систему, как
таковую. Путем насаждения "механического интернационализма" последняя
глушила национальную жизнь. Национальный вопрос был объявлен решенным, что
означало на практике сворачивание национальной культуры, для которой
осталась только форма при идентичности для всех "национального содержания".
За годы советской власти у русских сформировалось ощущение, что их
родина - это вся страна, все социалистическое отечество - СССР. И именно
это ощущение, подкрепленное сознанием своего истинного превосходства и роли
"старшего брата" в семье советских народов, пришло сегодня в противоречие с
реальным статусом русских в ряде республик, где они ощутили себя не только
меньшинством, но и меньшинством дискриминируемым. "Мигранты", "оккупанты" и
другие не менее крепкие ярлыки не могли не задеть национального
самосознания русских, не вызвать протеста с их стороны.
До 1986 г. о межнациональных конфликтах в СССР публично ничего не
говорилось. Считалось, что в нем национальный вопрос был окончательно
решен. И надо признать, что крупных открытых межнациональных конфликтов не
было.
Вместе с тем шел интенсивный процесс русификации нерусских народов.
Нежелание изучать русский язык не влекло каких-либо санкций, как это
пытаются сделать в Эстонии или Молдове, но само его изучение было
поставлено в ранг естественно необходимого. В то же время знание русского
языка, как федерального, открывало перед нерусскими народами большие
возможности для обучения, профессионализации и самореализации. Русский язык
позволял приобщиться к культуре всех народов СССР, а также к мировой
культуре. Исходя из принципа "разделяй и властвуй", большевики дали
формальную самостоятельность в виде национального наименования территории
лишь "опорным" нациям. Поэтому из более чем 130 национальностей, населяющих
СССР, около 80 не получили никаких национальных образований. Причем
"выдача" государственности осуществлялась странным образом. Эстонцы,
например, общее число которых в целом по стране, согласно переписи
населения 1989 г., составляло 1027 тыс., имели союзную государственность;
татары, численность которых более чем в 6 раз превосходит число эстонцев
(6649 тыс.) - автономию, а поляки (1126 тыс.) или немцы (2 039 тыс.)
не имели никаких национальных образований.
Основная проблема состоит в том, что титульные нации при любой своей
численности претендуют на исключительный контроль государственных
институтов и собственности, нередко созданной руками "пришлых" народов и за
счет общесоюзного бюджета, как это было в Эстонии, Литве, Казахстане. В
ряде случаев русскоязычное население остается заложником националистических
преступных авантюр, как это произошло с 250-тысячным русскоязычным
населением в Чечне.
Таким образом, национальная политика, проводимая в многонациональном СССР
и продолжаемая ныне в России (путем создания неравноправных субъектов
федерации) и других странах постсоветского пространства, сформулированная
еще Лениным с помощью формального принципа "право наций на
самоопределение", разрушила старороссийскую национально - территориальную
систему и поставила во главу угла не человека с его неотъемлемыми правами и
законными, в том числе национальными интересами, а отдельные нации с их
особыми правами и особыми национально - властно - территориальными
притязаниями, реализуемыми в ущерб другим народам, нередко веками
проживающим на той же территории, в ущерб общепризнанным правам человека.
Силой удержать межнациональные конфликты было уже невозможно, а опыта
самостоятельных цивилизованных решений без участия сильного центра у
народов не было. Не без помощи националистических экстремистов многим из
них, мгновенно позабывшим реальную интернациональную помощь, стало
казаться, что их скудная жизнь обусловлена тем, что именно они в ущерб себе
"кормят" Центр и другие народы. Постепенный распад СССР спустил курок
обвальным межнациональным конфликтам во многих союзных и автономных
республиках. После легального распада СССР его территория стала зоной
этнического бедствия.
В последние годы в близэкваториальном пространстве различных частей света
полыхало пламя более 40 вооруженных конфликтов: в Югославии, Анголе,
Сомали, Грузии, Азербайджане, Армении, Афганистане, Таджикистане,
Узбекистане, Кыргызстане, Северо-Кавказском регионе России и других.
Абсолютное большинство конфликтов носит межнациональный, межплеменной
характер. Они развертывались на территории одной или нескольких стран,
переходя нередко полномасштабные современные войны. Многие из них
осложнялись религиозными и клановыми противоречиями ( 7 ).
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
