Сегодня идет новая революция – информационная и технологическая, эмблемой которой может служить маленькая, не больше отпечатка пальца, интегральная схема на кремниевом кристалле. Каждый из этих кристаллов имеет более мощные вычислительные ресурсы, чем компьютеры старых образцов, которые занимали огромные помещения. Первая промышленная революция, ограниченная пределами физических ресурсов Земли, уступает место экономике мысли – знаниям, воплощенным в наукоемких изделиях, а также технологии управления производством. Общество переходит на новый экономический уклад, к природосберегающей науко-интеллектоемкой экономике на совершенно новой основе. Это новые взаимоотношения человека с природой.
Освоение принципа природо-машинного производства и высокое развитие научно-технической мысли должны привести к такой ситуации, когда производство материальных ценностей будет происходить при минимальном непосредственном участии самого человека.
2 СУЩНОСТЬ ВЛАСТИ
Понятие “власть” в обыденной жизни и в научной литературе употребляется в самых разных смыслах. Одни считают, что власть означает реальную способность одного из элементов существующей системы реализовать собственные интересы в её рамках, и в этом смысле власть есть осуществления влияния на процессы, происходящие внутри системы. Другие считают властью результаты, продукт некоторого целенаправленного влияния. Третьи полагают, что власть представляет собой такие взаимные отношения между людьми или группами людей, сущность которых заключается во влиянии, воздействии, что это стремление к достижению равновесия [6].
Власть есть присущее обществу волевое отношение между людьми. Власть необходима, подчеркивал Аристотель, прежде всего, для организации общества, которое немыслимо без подчинения всех участников единой воле, для поддержания его целостности и единства [11].
Мотивы подчинения весьма разнообразны. Они могут быть основаны на заинтересованности в достижении поставленной цели, на убежденности в необходимости выполнения распоряжения, на авторитете властвующего и, наконец, просто на чувстве страха перед нежелательными последствиями в случае неподчинения. Сами мотивы имеют большое значение для эффективности власти и её долговечности. Здесь важно подчеркнуть, что властные отношения объективно присуще общественной жизни. Это своеобразная плата за жизнь в обществе, ибо жить в обществе и быть свободным от его правил невозможно. Другими словами, без отношений власти человеческая цивилизация невозможна.
В энциклопедии [1] приведено следующее определение: “Власть – авторитет, обладающий возможностью подчинять своей воле, управлять или распоряжаться действиями других людей. Власть, прежде всего, необходима для организации общественного производства, которое немыслимо без подчинения участников единой воле, а также для регулирования взаимоотношений между людьми, связанных жизнью в обществе”. Как мы видим, сущность власти, это организация людей для их выживания. Сама власть выступает в виде управления, управление – в виде власти. Но управление не есть функционирование власти. Управление, подчеркивал Б.Краснов, шире, чем власть. Власть – элемент управления, источник силы управления. Процесс управления представляет собой процесс реализации властной воли для достижения цели властителя. Управление же является средством, при помощи которого целенаправленное воздействие власти из возможности превращения в действительность.
Но на самом деле власть имеет за собой гораздо большие полномочия, которые вряд ли кто-либо сможет очертить. Власть может делать людей счастливыми и несчастными, добрыми и злыми, плохими и хорошими, способна убедить человека в самых абсурдных вещах, между тем, не давая поверить в очевидное. Многое в сущности власти остается неясным, например, почему уходит та или иная власть, а на смену ей приходит другая, есть ли в этом какая-либо закономерность, или ее нет? В разных странах власть ведет себя по-разному.
И эта проблема напрямую затрагивает науку как часть общества. Отношение общества к науке зависит от очень многих факторов, таких как традиции, культура, политический строй и многие другие. Но, в конечном счете, для ученого самым важным из них является та степень свободы, которую дает ему власть в области научной деятельности. Любому человеку, когда-либо занимавшемуся наукой абсолютно понятно, что его деятельность напрямую зависит от той свободы и возможности высказать свои даже самые нелепые идеи или, по-другому, от либерализма властей по отношению к нему. Причем здесь под властями следует понимать не только высшие органы правления, но и самых непосредственных начальников. [17]
3 СУЩНОСТЬ НАУКИ ПО ОТНОШЕНИЮ К ВЛАСТИ
Наука имеет три функции, и, следовательно, должны быть три системы управления. Во-первых, наука сама для себя, определяемая логикой своего собственного развития. Вторая функция – наука для образования. Процесс образования непрерывный, его нельзя остановить. Третье – это, конечно, наука для промышленности. Тут принципиальный вопрос – кто и как должен продвигать и поддерживать, реализовывать новые технологии.
Одной из тенденций, проявляющихся в современной государственной политике, является привлечение научных работников к управлению государством, Особенно это относится к Европейским государствам, а также к США. В этих странах существует целая армия социологов, политологов, психологов, которые обсуждают проблемы государственного устройства, обыкновенно привлекая к обсуждению СМИ. В итоге обсуждения появляется вердикт, который направляется властям для обсуждения и принятия. Что интересно, такая система “исправлений власти” не только не дискредитирует ее, но наоборот, делает ее более правильной, более гибкой и в итоге более устойчивой. В частности, этим объясняется экономическая и политическая стабильность в этих странах. Но сразу возникает вопрос, может ли ученый разработать идеальную картину нравственных и этических ценностей, на ее основе разработать модель идеального государства?
И. Кант однозначно утверждает: нет. В “Критике чистого разума” он показал, что средства научного познания не в состоянии дать необходимую обязательную для всех картину мира. Он провозгласил самостоятельность нравственных и эстетических доводов, указав науке ее пределы. Кант полагал, что нормы науки составляют лишь один аспект в уяснении высших ценностей, а наряду с ними, независимо от них, действуют также нормы нравственного сознания и эстетического чувства. Действительно, человек, который наделен знаниями, способен гораздо больше понять и объяснить, но знания, это не все, что необходимо для понимания человека человеком. Так, например, происходит с учеными - медиками, которые занимаются изучением головного мозга человека. С одной стороны, доктор должен исследовать и знать этот орган, но вместе с тем он не может сделать это с достаточной точностью, так как инструменты, созданные этим самым мозгом, вряд ли смогут понять своего создателя. Потому в наше время многие ученые четко сознают необходимость признания наукой собственных границ и возможностей и так важно, чтобы ученый был отстранен от власти. Конечно, ученый может иметь свою точку зрения, иметь мнение, основанное на знаниях и опыте других поколений, но не имеет права иметь четкую идеологическую или политическую позицию. Сегодня уже для большинства очевидно, что наука не может быть российской или французской, американской или немецкой. В этом отношении наука едина, и достижения в науке либо есть, либо их нет. Об этом, для примера, указывал Л.Ландау: ”...Я не разделяю науку на советскую и зарубежную... Поэтому я не могу принять участие в том утрированном подчеркивании приоритета советской и русской науки, которое сейчас проводится...” [5].
Эту же мысль подтверждал еще И.Кант, выделяя два самостоятельных уровня реальности, феноменальный, соответствующий науке, и ноуменальный, соответствующий этике. Если первый создается человеческим разумом и рационален по своей природе, то второй трансцендентален по отношению к человеческому разуму, на нем зиждется этическая и духовная жизнь человека. Действительно, в реальной жизни это разделение носит весьма условный характер. Так, вряд ли найдется человек, который с достаточной степенью точности и ответственности сможет разделить эти грани, например, у эвтаназии или, что наиболее актуально, у войны. Но, тем не менее, с точки зрения идеально-типологической и эпистеомологической это разделение вполне правомерно и даже необходимо. Поэтому каждый ученый должен отдавать себе отчет, что его открытия, даже соблюдая логическую, феноменальную правильность, могут пойти вразрез с этикой. Конечно, задача ученого производить эти самые научные открытия, а не исследовать свои предположения о возможностях их применения, пусть эту ответственность возьмут на себя органы власти. Но вместе с тем ученый обязан обращать на это внимание и, например, не развивать атомную энергетику в Сирии. Конкретно об этом говорил Л. Д. Ландау: “...Надо употребить все силы, чтобы не войти в гущу атомных дел... Целью ученого человека является само отстранение от задач, которые ставит перед собой государство...” [5]. Таким образом, вопрос о космополитизме ученых, поднятый выше, находит свой ответ именно в вопросе о противоречии этих двух начал: если научная деятельность, преломленная через призму данной власти, начинает противоречить этике, то есть смысл заниматься этой деятельностью под началом другой, более этически чистой.
4 ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ, КАК ЕДИНСТВО
МЕЖДУ НАУКОЙ И ВЛАСТЬЮ
Во всякой научной деятельности существует определенная закономерность. Она заключается во взаимосвязи эмпирических данных и гипотезы. Без должной гипотезы эмпирические данные могут быть просто бесполезны. Например, в течение долгого времени своего существования человечество наблюдало молнии, полет птиц, звезды, но достичь таких понятий, как электричество, аэродинамика, космос оно смогло только при наличии соответствующей теоретической основы. При разработке этой основы воображение и научное знание начинают действовать совместно. В этом смысле функции художника и ученого совпадают. Значит, изображение мира в целом можно представить не как фотографирование, а как создание художественного портрета. То, что художник изображает, это не точная фотография, а концепция характера, его видение изображаемого объекта.
Подобным же образом мир, который мы рисуем в своих политических рассуждениях, постигается, а не только воспринимается. Мы представляем в нашем изображении политической реальности скорее наши политические доводы, нежели воспроизводим политическую практику. Это, по своей сущности, субъективный образ. Эти доводы, образ, оценка - часть мира политики, также как портрет, является частью мира последнего. Другими словами, каждый, трактуя свое видение научной теории, ориентируется в большей мере на внешние причины, а, трактуя свое видение теории политического устройства и развития, находится на субъективной позиции, руководствуясь своими внутренними идеалами и ценностями.
Политическая философия, включающая комплекс теорий, концепций, идей, имеет одной из своих целей легитимизацию определенного политического порядка. Следовательно, наука, начиная организовывать новые властные структуры, берет на себя функции власти. Эта с одной стороны парадоксальная форма имеет под собой простое логическое обоснование: призвание выявить истинность и ложность общепризнанных политических норм и ценностей. Поэтому она всегда ставит под сомнение господствующие концепции политического порядка. Так как нормальная критика не может только осуждать, но и должна предлагать новые пути развития, то поэтому она всегда призвана определить некую магистральную линию политического развития. Значит наука, не вдаваясь в абсолютизацию политических идей, должна производить пищу для политиков-практиков, а их задача, в свою очередь, уже принимать те или иные политические решения.
