С отставкой правительства Базаргана у руля правления в стране безраздельно утвердилось исламское движение.
Таким образом, по характеру, движущим силам и методам борьбы иранскую революцию можно определить как народную, по основной направленности как антимонархическую, антиимпериалистическую и антиамериканскую, по организационно-идеологической основе как исламскую.
ГЛАВА 3. РЕВОЛЮЦИЯ И ОБЩЕСТВО
§ 1. Эволюция революционных доктрин в XX веке
До последнего времени результатом усилий всех революционеров были политические революции. Они представали в самом разном обличии. Но в случае успеха переворота итог был один – старую форму социального неравенства заменяла его новая форма. Самые великие политические революции, двигая общество вперед, не смогли покончить с эксплуатацией, классами и государством.
Перед нами – больше семейство буржуазных и буржуазно-демократических политических революций. Их задача – расчистить место для капитализма, убрать стоящие на его пути феодальные и прочие докапиталистические пережитки. Где-то это происходит под флагом демократии, где-то без него. Да и происходит далеко не сразу. В 1874 году, в предисловии к «Крестьянской войне в Германии» Фридрих Энгельс отмечал: «(...) Таким образом, Пруссии выпала своеобразная судьба – завершить в конце этого столетия в приятной форме бонапартизма свою буржуазную революцию, начавшуюся в 1808-1813 гг. и сделавшую шаг вперед в 1848 году».[51]
Возможно, эта мысль Энгельса подтолкнула Владимира Ленина к созданию теории «широкой» и «узкой» революций. В 1910 году в «Заметках публициста» Ленин так говорил о «завершении буржуазно-демократической революции»: «Если его употребляют в широком смысле, под ним разумеют решение объективных исторических задач буржуазной революции, «завершение» ее, т.е. устранение самой почвы, способной родить буржуазную революцию, завершение всего цикла буржуазных революций. В этом смысле, например, во Франции буржуазно-демократическая революция завершена была лишь 1871 годом, а начата в 1789 году.
Если же употребляют слово в узком смысле, то имеют в виду революцию отдельную, одну из буржуазных революций, одну из «волн», если хотите, которая бьет старый режим, но не добивает его, не устраняет почвы для следующих буржуазных революций. В этом смысле революция 1848 года в Германии была «завершена» только в 1850 году или в 50-х годах, нисколько не устранив этим почвы для революционного подъема 60-х годов. Революция 1789 года во Франции была «завершена», скажем, в 1794 году, нисколько не устранив этим почвы для революций 1830, 1848 годов».
Итак, Ленин выделял «широкую» и «узкую» буржуазные революции!
Первая охватывает весь цикл революционных перемен. Вторая – лишь одна из «волн» внутри этого цикла! По Ленину, «широкая» буржуазная революция во Франции длилась около 100 лет: с 1789 по 1871 годы. Внутри нее бушевали отдельные революционные «волны»: 1789-1794, 1830, 1848, 1871.[52]
Великий Октябрь повлиял на появление нового типа политических революций. Дожидаясь «запаздывающих» коммунистических революций на Западе, большевики обратились к кипящему народными движениями Востоку. В июле 1920 года, выступая на II конгрессе Коминтерна, в комиссии по национальному и колониальному вопросам Ленин помимо прочего заявляет: «В-третьих, мне хотелось бы особенно подчеркнуть вопрос о буржуазно-демократическом движении в отсталых странах. Именно этот вопрос вызвал некоторые разногласия. Мы спорили о том, будет ли принципиально и теоретически правильным заявить, что Коммунистический Интернационал и коммунистические партии должны поддерживать буржуазно-демократическое движение в отсталых странах, или нет; в результате этой дискуссии мы пришли к мнению о том, чтобы вместо буржуазно-демократического движения говорить о национально-революционном движении. Не подлежит ни малейшему сомнению, что всякое национальное движение может быть лишь буржуазно-демократическим, ибо главная масса населения в отсталых странах состоит из крестьянства, являющегося представителем буржуазно-капиталистических отношений. И все же буржуазные революционеры были пристегнуты к движению, якобы, социалистических Советов: «Постановка вопроса была следующая: можем ли мы признать правильным утверждение, что капиталистическая стадия развития народного хозяйства неизбежна для тех отсталых народов, которые теперь освобождаются и в среде которых теперь, после войны, замечается движение по пути. Мы ответили на этот вопрос отрицательно. Если революционный победоносный пролетариат поведет среди них систематическую пропаганду, а советские правительства придут им на помощь всеми имеющимися в их распоряжении средствами, тогда неправильно полагать, что капиталистическая стадия развития неизбежна для отсталых народностей».[53]
Эта теория была обкатана в Монголии. Произошедшую там в 1921 году революцию крестьян-аратов называли просто «народной». К тому времени пролетариата в Монголии не существовало и говорить о «социалистической революции» было бы явным абсурдом. Тем не менее, в Монголии заявили, что придут к социализму перепрыгнув через капитализм! Практика, в конечном счете, не подтвердила эту теорию...
История с переодеванием буржуазных революций продолжилась после Второй мировой войны. Тогда появился термин «народно-демократическая революция». Она стоит как бы посредине между буржуазными революциями, проведенными пролетариатом, и такими же революциями, во главе которых стояла буржуазия. Для народно-демократических революций характерна политическая власть марксистско-ленинской партии, огосударствление промышленности и, как минимум, попытка коллективизировать деревню. В переживших такие революции странах Азии и особенно в Восточной Европе пролетариат уже стоял на исторической арене и участвовал в революционных переменах. Понятно, где-то в большей, где-то в меньшей степени. Однако, в отличие от Великого Октября, роль пролетариата здесь не столь значительна, а революционные перемены не столь радикальны. Нередко за буржуазией приходилось оставить не только собственность, но и политические права.[54] Кроме того, нужно было обозначить лидерство в революционном процессе «старшего брата» – СССР. В итоге революция, к примеру, в Венгрии получила титул демократической, в Чехословакии – национально-демократической, в Китае – новодемократической, во Вьетнаме – национальной народно-демократической, на Кубе – демократической и антиимпериалистической. На изначально «социалистическом» характере своих революций настаивали только Болгария и Югославия, да еще Румыния при «гении Карпат» Н. Чаушеску. Впрочем, и другие страны соцлагеря заявляли о том, что народно-демократическая революция – только первый этап.
А за ним идут уже «социалистические» преобразования.
За всем разнообразием семейства народно-демократических революций видно одно – практически все они произошли в относительно отсталых странах. В странах, которые к моменту революций не до конца решили антифеодальные, буржуазно-демократические, а порой, и национально-освободительные задачи. Последнее, кстати, также доказывает относительную отсталость этих стран. Ведь колонизаторам легче подчинить себе именно экономически отсталую страну. Отсталость, пожалуй, меньше всего была характерна для двух стран соцлагеря: Чехословакии и ГДР. Кстати, в ГДР говорили о антифашистско-демократическом этапе революции. Но понятно, что после капитуляции Германии, мнение немцев об общественном строе в советской оккупационной зоне спрашивали в последнюю очередь. А Чехословакия, по европейским меркам, все же не была в экономических лидерах.
Словом, народно-демократические революции, чаще всего, происходили там, где молодой капитализм нуждался в государственной поддержке для своего скорейшего роста. Тут показателен пример Австрии. В конце Второй мировой часть страны и ее столица Вена были заняты Красной армией. Но создать «Австрийскую Советскую Социалистическую Республику» здесь не удалось. Экономически развитая Австрия уже прошла этап, когда огосударствление могло помочь созданию индустрии. Установление здесь советских порядков было бы шагом назад. И австрийцы, через правившую Социалистическую партию, отчаянно сопротивлялись этому шагу!
В «соцстранах» Восточной Европы задача «догоняющего развития» была решена относительно быстро – к концу 80-х годов, когда и рухнули просоветские режимы. А вот более отсталая Азия еще не полностью распрощалась с «социалистическими» порядками. Особенно это очевидно для Северной Кореи.
Здесь режим «социалистического» огосударствления еще не полностью исчерпал свою прогрессивность. Он только начал давать первые, неизбежные трещины. Но его падение теперь вопрос времени!
А в Южной Корее аналогичные задачи решали через помощь американского и японского капитала, через активный поиск своей ниши на мировом рынке. В итоге, этот путь оказался более эффективным, чем всеобщее огосударствление и самоизоляция КНДР. В середине 80-х годов на Юге валового национального продукта на душу населения приходилось примерно в 2,5-3 раза больше, чем на Севере.
Итог народно-демократических революций очевиден: буржуазное «шило» не удалось утаить в коммунистическом «мешке». «Социалистическая ориентация» и «некапиталистический путь развития» оказались временной мерой именно на капиталистическом пути...
Встать на «некапиталистический путь развития» сегодня явно намерены различные маоистские партии и партизаны относительно отсталых латиноамериканских и азиатских стран. Однако отчаянный героизм партизан не заменит материальные предпосылки коммунизма и не выведет эти страны за грань буржуазных революций. Хотя он и может стимулировать начало социальной или коммунистической революции в мировых экономических центрах.
В I томе «Немецкой идеологии» Карл Маркс отмечал: « (...) Коммунизм эмпирически возможен только как действие господствующих народов, произведенное «сразу», одновременно, что предполагает универсальное развитие производительных сил и связанного с ними мирового общения».[55] Очевидно, что до начала революции «господствующие народы» будут стоять во главе эксплуатации народов более отсталых. Что мы сегодня и наблюдаем. Но исход социальной революции определят именно передовые страны, точнее, их пролетариат.
Социальной революции предстоит преодолеть частную собственность, рынок, товарное производство, разделение труда, покончить с классами и государством! Кроме того, социальная революция будет только всемирной. Самая великая политическая революция не могла на это замахнуться! Ведь она осталась ограниченной эксплуататорским обществом и национальными рамками.
Вместе с тем, каждая политическая революция, как движение масс, как опыт их самоорганизации и революционных действий дает представление о грядущей социальной революции, хотя и не означает саму эту революцию. В лучшем случае, политическая революция станет началом революции социальной.
Между этими революциями нет «китайской стены». В работе «Критические заметки к статье «Пруссака»« Маркс так это комментирует: «Каждая революция разрушает старое общество, и постольку она социальна. Каждая революция низвергает старую власть и постольку она имеет политический характер».[56]
Итак, социальная революция начнется с политического переворота.
Результатом переворота станет установление новой государственности – диктатуры пролетариата. Новизна здесь в том, что это государство будет не разрастаться и крепнуть, как было с Советской властью, а, наоборот, изживать само себя! Да и «государством» оно может быть названо лишь с известной погрешностью. Точнее будет сказать: «полугосударство». Ведь функции управления, распределения и репрессий лягут не на обособленный от общества аппарат, а на миллионы классово организованных пролетариев. Все станут «бюрократами» и потому бюрократия, как особая каста, исчезнет. А вместе с ней исчезнет и государство!
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12
