В начале одиннадцатого террористы вместе с заложниками были доставлены микроавтобусом к двум вертолетам, на которых добрались до военного аэродрома Фюрстенфелдбрюке. Там им уже приготовили Боинг-757. В это же время баварская полиция готовила специальную операцию по освобождению заложников. Местные власти отказались от услуг израильских спецслужб. Однако Европа начала семидесятых была еще не готова к подобным проявлениям терроризма, немецкие руководители проявляли нерешительность, возникала неразбериха, отсутствие слаженных действий. Как следствие, операция потерпела крах. Во время операции по освобождению заложников один из террористов взорвал вертолет вместе с заложниками. Пятерых палестинцев уничтожили в перестрелке. Все израильские заложники были убиты, погибли двое граждан ФРГ – полицейский и пилот одного из вертолетов. Останки десяти погибших спортсменов были отправлены в Израиль[9]. На Играх был объявлен траур.
После этих трагических событий были сформулированы основные принципы поведения государств при террористических актах. Государство Израиль официально объявило, что никогда ни при каких обстоятельствах не будет вступать в переговоры с террористами. Единственная реакция Израиля на любую подобную акцию, кто бы ни оказался в заложниках, – поголовное уничтожение террористов.
Практически сразу после мюнхенских событий израильская служба безопасности «Моссад» по личному указанию премьер-министра Голды Меир занялась подготовкой акции возмездия, которую назвали «Меч Гедеона». Для этой цели было сформировано несколько ударных групп. В каждую из таких групп обязательно входили офицеры, служившие в отборных частях Армии обороны Израиля («Цахала») и прошедшие специальную подготовку в «Моссаде». Служба безопасности составила список, в который были включены 11 террористов. Все они имели непосредственное отношение к гибели израильских спортсменов… Сроки выполнения операции не оговаривалось. Приговор был окончательным и обжалованию не подлежал.
Перед началом операции каждый ее участник, входящий в одну из групп, должен был подписать документ о добровольном увольнении из «Моссада». Вслед за этим с ним заключали контракт на выполнение специального задания. Это было сделано для того, чтобы в случае ареста никого не смогли бы уличить в работе на службу безопасности Израиля и, тем самым, обвинить еврейское государство в нарушении международного права (при этом стоит отметить, что Израиль откровенно нарушал и продолжает нарушать в настоящее время все нормы международного права, проводя акции возмездия на территории других стран). Получалось, что участники операции действовали самостоятельно и формально не имели никакого отношения к государству Израиль[10].
Первой жертвой операции возмездия стал глава «Черного сентября» и координатор теракта в Мюнхене Махмуд Хамшари. Операция «Меч Гедеона» закончилась лишь в конце 1970-х гг., когда был уничтожен последний участник «мюнхенской бойни» – шеф личной охраны Ясира Арафата Али Хассан Саламех. Только один человек из черного списка остался нетронутым – это доктор Вади Хадад, принимавший активное участие в планировании актов международного терроризма. В 1978 году он умер своей смертью, от злокачественной опухоли.
«Меч Гедеона» - самая известная в истории спецоперация «Моссада». Этому немало поспособствовали сами моссадовцы, пожелавшие сделать ее показательной. Об операции написаны сотни книг, сняты десятки документальных фильмов[11].
Самая удачная операция по освобождению заложников была проведена в столице Перу Лиме в 1996 г.
Вечером 17 декабря 1996 г. 23 террориста, в том числе 3 женщины, переодетые официантками, вооруженные автоматическим оружием и ручными гранатометами, захватили здание в тот момент, когда там проводился дипломатический прием[12]. Количество взятых заложников превысило 700 человек, среди них было 9 иностранных послов, 2 перуанских министра и 6 сенаторов. К утру выяснилось, что боевики принадлежат к лево-марксистской группировке «Революционное движение Тупак-Амару» (MRTA) их требование заключается в немедленном и безусловном освобождении более чем 400 боевых товарищей, находящихся в перуанских тюрьмах; единственным лицом, с кем будут вестись переговоры, должен стать сам президент Альберто Фухимори.
Последующие 140 суток характеризовались блокадой захваченного здания, затяжными переговорами с правительством, порционным освобождением заложников, взаимным психологическим давлением, многочисленными угрозами и интервью террористов в СМИ, челночными миссиями посредников из Красного Креста. Уже к Рождеству большинство местных и иностранных наблюдателей, анализируя развитие событий, считали, что правительство проигрывает противостояние, и в конечном счете, будет вынуждено капитулировать, выполнив требования боевиков. Но это был неправильный вывод.
Жесткий политик, президент Альберто Фухимори, и шеф перуанских спецслужб Владимиро Монтесинос, с самого начала не собирались идти на удовлетворение требований террористов, выпустив их подельников на свободу и создав им имидж победителей, что однозначно бы вызвало к жизни новый восходящий виток уже почти подавленной геррильи[13]. Затяжные переговоры, сформировавшие иллюзии растерянности и готовящихся уступок, были, на самом деле, обусловлены соображениями тщательной подготовки силовой операции, в центре которой было спасение жизни заложников. Десятки отобранных военнослужащих сил специальных операций, морской пехоты и полиции Перу под руководством инструкторов американских подразделений по борьбе с терроризмом Delta и SEAL-6, интенсивно отрабатывали варианты скрытного проникновения в здание посольства на его макете в натуральную величину, который был спешно возведен на территории воинской части (кстати, так же поступили и российские спецслужбы во время подготовки к операции по освобождению заложников в Театральном центре на Дубровке. Но в Москве эта задача была облегчена тем, что в городе было еще одно такое же здание, построенное по тому же плану). Другая группа военнослужащих методично, в условиях строжайшей секретности, сооружала подземный тоннель, ведущий к захваченному объекту. Сотрудники спецслужб, на основании самых различных источников, собирали и анализировали всю информацию внутри здания: численность, уровень боевой подготовки и морально-психологического состояния террористов, система охранения, состояние заложников, их распределение по помещениям, инженерные характеристики строения, и многое другое.
24 апреля 1997 г., после тщательного анализа ситуации и гарантий успеха со стороны руководства силовых ведомств, президент отдал приказ на штурм. Через 6 минут покрытие двора посольства, на котором террористы, порядком утратившие бдительность за последние недели вялотекущего переговорного процесса, играли в футбол, взлетело на воздух; одновременно заряд направленного действия вышиб ворота, в которые бросились коммандос. В считанные минуты все 14 террористов, на тот момент остававшихся в здании были убиты; погибли 2 бойца штурмового подразделения; из 72 остававшихся на территории посольства заложников, погиб только один (от сердечного приступа); сама же операция вошла в историю борьбы с терроризмом как одна из самых эффектных и удачных.
Как отмечают некоторые специалисты, успеху операции в некоторой степени поспособствовало постепенное угасание интереса СМИ к теракту в течение 5 месяцев. Из-за этого террористы не могли получать информацию о том, что происходило за стенами посольства. При этом власти использовали СМИ и для дезинформации террористов. Таким образом, можно сказать, что эта операция стала примером удачного «сотрудничества» властей и журналистов.
К сожалению, ничем не могли помочь властям журналисты в 2001 году. Им оставалось только фиксировать происходящие трагические события. 11 сентября 2001 г.[14] в 8:56 по времени американского Восточного побережья (в 16:56 по московскому времени) мировые информационные агентства впервые передали с пометкой «Молния»: одна из двух 110-этажных башен-небоскребов Всемирного торгового центра (ВТЦ) в Нью-Йорке охвачена пламенем. В башню врезался самолет. Телеканалы в ту же минуту начали прямую трансляцию с места событий.
Телезрители всего мира в прямом эфире видели клубы черного дыма. Никаких комментариев: журналисты и дикторы еще не могут прийти в себя от шока и предложить хоть какую-то связную версию. Никаких официальных сообщений в тот момент тоже не поступало. Зрители терялись в догадках.
Буквально через несколько секунд кошмар повторился: второй самолет врезался во вторую башню. Сомнений не осталось – это теракт. Уже в 9:29 власти США заявили, что самолеты, использованные террористами, были угнаны из аэропорта Бостона во время взлета. Речь шла о пассажирских лайнерах с сотнями пассажиров на борту.
В 9:43 третий самолет врезался в так называемое армейское крыло Пентагона. Началась срочная эвакуация людей из Белого дома, Капитолия, Госдепартамента. В 9:50 Федеральное управление гражданской авиации США распорядилось посадить все самолеты, находящиеся в воздухе.
В 10:10 еще один самолет упал недалеко от резиденции президента Кемп-Дэвид под Питтсбургом.
В тот день практически у всех жителей планеты было ощущение, что началась война. Ничего не было ясно. Единственным источником оперативной информации стало телевидение и радио. Интернет не выдержал колоссального количества запросов: самые популярные информационные сайты мира выдавали пользователям сети лишь сообщения об ошибках в инфраструктуре, что, естественно, лишь усиливало панические настроения. В центре Москвы совершенно незнакомые люди встревожено делились друг с другом соображениями по поводу причин произошедшего.
Заоблачные рейтинги были у информационных телеканалов: людям не хватало информации, однако и журналисты были деморализованы случившимся. Внятных комментариев еще не было. Тем не менее, телевидение в очередной раз доказало, что оно является властителем дум. Взрыв негодования вызвали кадры ликования на улицах палестинских городов.
В 10:50 одна из двух башен ВТЦ обрушилась. Через 40 минут за ней последовала и вторая. От одного из символов Америки остались одни руины, которые погребли под собой тысячи людей.
После обрушения башен каналы вновь и вновь повторяли эти трагические кадры. В самом начале были показаны и люди, которые выпрыгивали из окон ВТЦ. Позднее, однако, телеканалы ввели внутреннюю цензуру и прекратили демонстрацию ужасных кадров. Лишь снова и снова на наших экранах возникали падающие башни, усугубляя ощущение безысходности и нагнетая чувство страха.
11 сентября открыло новую эпоху – в борьбе против международного терроризма мировое сообщество, объединенное под эгидой ООН, впервые в истории человечества начинает постепенно переходить к порядку, который политологи назвали «мировой внутренней политикой»[15].
Спустя год то же ощущение страха и неопределенности вернулось, когда 23-26 октября 2002 г. в Театральном центре на Дубровке в Москве террористы захватили заложников во время мюзикла «Норд-Ост». Лучше всех ощущения телезрителей тогда передал Е.Киселев в своей программе «Итоги»: «Нам говорили, что в Чечне все кончилось, а она оказалась на соседней улице»[16].
Спектакль начался как обычно, в 19 часов.[17] Мюзикл «Норд-Ост» до трагической среды пользовался популярностью, несмотря на то что шел больше года и зрительскую аудиторию у него пытались отвоевать Notre Dame de Paris и «Чикаго». Поэтому больше половины зала обычно бывала заполненной. И в тот раз билеты купили 711 человек.
