2 июля 1941 г. министра иностранных дел Японии Иосуке Мацуоки сделал Заявление о чрезвычайном положении в мире:
“Как было сегодня объявлено Правительством, на совете, проведённом в присутствии Императора, принято важное решение по вопросу национальной политики. Само собой разумеется, что ситуацию, сложившуюся после начала германо-советской войны нельзя расценивать как простой факт того, что война разгорелась лишь между Германией и Советским Союзом. Поэтому мы намереваемся пристально наблюдать за развитием ситуации с предельной осторожностью и бдительностью, уделяя постоянное внимание не только непосредственно военным событиям , но также и действиям отдельных великих держав и взаимоотношений между ними в свете положения дел в мире в целом.
Я чувствую, что на наших глазах происходит серьёзнейшее, сверхкритическое развитие событий, как во всём мире, так и в Восточной Азии, состояние дел в которой непосредственно касается нашей нации. Чем серьёзнее будет ситуация, тем спокойнее и сплочённее должна быть наша нация, и в общенациональном единстве мы не должны, в ответ на Августейшую Волю Его Императорского Величества, ни на шаг отклониться с пути, по которому наша нация движется вперёд”[61].
Спасительное для Советского Союза решение стало известным в Кремле и позволило фактически оголить границу с Японией, перебросив на западный фронт свежие войска, сыгравшие решающую роль в разгроме немцев под Москвой зимой 1941 г.
Как вспоминал известный диссидент советских времен отставной генерал П.Григоренко, работавший в 1941—1943 гг. в штабе Дальневосточного фронта, с июля 1941 по июнь 1942 г. с Дальневосточного фронта на Запад было передислоцировано 22 полностью укомплектованные и вооруженные дивизии[62].
Наши ученые любят подчеркивать, что из-за дислоцировавшейся в Маньчжурии Квантунской армии советское руководство вынуждено было держать на границах 40 дивизий[63], которые так были нужны на западном фронте. Но такое количество советских войск появилось там только к 1945 г. В 1941 же году на Дальнем Востоке оставалась только 40-я дивизия, прикрывавшая “японоопасное” направление в районе Посьета. А отправленные на запад полнокровные дивизии командующий Дальневосточным фронтом генерал армии И.Опанасенко на свой страх и риск компенсировал созданием частей из призывников старших возрастов (до 55 лет) и выдернутых из лагерей заключенных.
По данным Центрального архива Министерства обороны Российской федерации, с июня 1941 по май 1945 г. с Дальневосточного и забайкальского фронтов на запад было переброшено 34 дивизии (25 стрелковых, 5 танковых, 3 кавалерийские и 1 моторизованная), 19 отдельных бригад (4 стрелковых, 1 воздушно-десантная и 15 артиллерийских) и 8 отдельных полков. В их составе числилось 344 676 человек личного состава, имелось 207 382 винтовки и карабина, 12 663 пистолета-пулемета, 14 298 ручных и станковых пулеметов, 4757 орудий и минометов, 2286 легких танков, 11 903 грузовых автомобиля, 2563 трактора и тягача, а также 77 929 лошадей[64].
Планы руководства сухопутных сил Японии и Квантунской армии нанести удар по советскому Дальнему Востоку, которые они вынашивали на протяжении многих лет, к середине 1943 г. превратились в ничего не значащие клочки бумаги, так как ход второй мировой войны кардинальным образом начал меняться. После Сталинградской битвы японские стратеги были вынуждены отказаться от мыслей о победоносном походе на север и все чаще стали использовать наиболее боеспособные части Квантунской армии для латания дыр на других фронтах.
Как писал в своих воспоминаниях бывший начальник стратегического отдела штаба Квантунской армии полковник Т.Кусати, назначенный на эту должность в августе 1943 г., он не занимался своими прямыми обязанностями, — приходилось думать только об оперативном выполнении указаний Токио о переброске наиболее боеспособных частей из Маньчжурии на другие театры военных действий. Т.Кусати называет 163 крупные части Квантунской армии, воздушного и военно-морского флота, которые были изъяты из ее состава с октября 1943 по март 1945 г.[65].
Заместитель начальника штаба Квантунской армии генерал-майор Т.Мацумура, который непосредственно отвечал за передислокацию частей Квантунской армии, на допросе в сентябре 1945 г. показал, что уже осенью 1943 г. была осуществлена первая переброска лучших частей на юг (штабы 2-го фронта и 2-й армии, большая часть самостоятельных охранных отрядов). В 1944 г. из каждой дивизии Квантунской армии было изъято по одному батальону в каждом пехотном и артиллерийском полку и по одной роте — в каждом саперном батальоне. Все они были направлены в районы “Южных морей”.
Кроме того, начиная с весны 1944 г. были переброшены из Маньчжурии: на о-в Гуам — 29-я дивизия, на о-в Помао — 14-я, на Филиппины — 9-я, 1-я танковая, 4-я и 2-я авиационные дивизии, на о-в Формоза — 10-я, на о-в Исигаки — 28-я, на о-в Окинава — 24-я, в Китай — 7-я[66].
Летом 1945 г. из Маньчжурии в Китай был переброшен штаб 20-й армии, а также большое количество танковых, артиллерийских, саперных и обозных частей в Китай и в Японию.
Для пополнения убывших сил в спешном порядке были сформированы 107, 108, 111, 112, 119 и 120-я дивизии. Для их формирования были использованы самостоятельные охранные отряды, часть пограничных отрядов, а также людской и конный состав вспомогательных частей отправленных из Маньчжурии дивизий, который не смогли передислоцировать из-за нехватки транспортных судов. Вновь сформированные дивизии комплектовались также необученными новобранцами и призывниками старших возрастов из числа японских колонистов в Маньчжурии.
Таким образом, к концу войны Япония столкнулась с теми же проблемами, которые стояли перед СССР в 1941 г., — с катастрофической нехваткой боевых сил на фронтах. Перебрасывая свежие дивизии с востока на запад, Советский Союз, конечно же, шел на риск, но риск оправданный, ибо было известно, что Япония отложила тогда свое наступление на север. Оправданность же японского риска равнялась нулю.
После Сталинградской битвы Советский Союз настолько уверовал в победу, что всерьез взялся за “японскую проблему”.
Уже 21 мая 1943 г. Государственный Комитет Обороны (ГКО) СССР принял постановление № 3407сс “О строительстве железнодорожной линии Комсомольск — Советская Гавань”[67].
Постановление предписывало НКВД СССР приступить к прокладке прямого железнодорожного пути протяженностью в 475 км между указанными городами немедленно и в упрощенном порядке. В 4-м пункте постановления разрешалось строить железную дорогу по “облегченным” техническим условиям, причем без технического проекта (он должен был быть утвержден к 1 декабря 1943 г.). 6-м пунктом постановления НКВД освобождался “от поставок рабочей силы по всем не выполненным еще” заданиям.
В развитие указанного постановления ГКО СССР 2 августа 1943 г. принял развернутое постановление № 3857сс из 52 пунктов с 30 страницами приложения, где содержался перечень необходимого для строительства оборудования и товаров.
Сталин повелел впредь именовать стройку “Строительство № 500”. Все органы и ведомства, имевшие отношение к нему, обязывались считать его первоочередным. Руководству строительства и вольнонаемному составу предоставлялись дополнительные льготы, повышались оклады, вводилось диетпитание. Весь административно-хозяйственный персонал и вольнонаемные строители освобождались от призыва в армию. Народный комиссариат обороны (НКО) обязан был снять с фронта и направить на “Строительство № 500” строительные батальоны (всего 10 000 военнослужащих) с командным составом, имуществом и инструментом. НКО также предписывалось срочно откомандировать на Дальний Восток четыре автобатальона, а танковые заводы должны были незамедлительно поставлять необходимые запасные части.
Лидеры антигитлеровской коалиции, тем временем, заканчивали последние приготовления к встрече в Крыму, к обсуждению стратегий ведения войны в Европе и Азии и устройства послевоенного мира. Значительное место в повестке дня должно было быть уделено вопросу о вступлении СССР в войну против Японии.
На протяжении всего 1944 г. американские дипломаты на встречах с советскими представителями при каждом удобном случае стремились затронуть эту тему. 14 декабря 1944 г. И.В.Сталин в беседе с американским послом в Москве А. Гарриманом изложил политические условия вступления СССР в войну на Дальнем Востоке. Он высказал пожелание о восстановлении прав СССР на ранее утраченную Россией территорию Южного Сахалина, а также на Курильские острова, и прав, которые она имела до русско-японской войны 1904 - 1905 гг. в Маньчжурии[68]. Два дня спустя, 16 декабря, глава американской военной миссии в Москве генерал Дж.Дин обсуждал с начальником Генштаба генералом армии А.И.Антоновым вопросы о сотрудничестве военно-морских флотов и авиации двух стран на Дальнем Востоке. Конкретно речь шла о проведении военными представителями США рекогносцировки на Камчатке и на реке Амур[69]. 28 декабря 1944 г. Комитет по делам Дальнего Востока при госдепартаменте закончил изучение послевоенного статуса Курильских островов и сформулировал свои рекомендации правительству США. Члены Комитета проанализировали возможные претензии заинтересованных сторон - СССР, США и Японии - и предложили компромиссное решение. Они признавали, что Курилы имеют важное стратегическое значение для всех трёх стран, но особенно важны для Советского Союза, так как являются барьером, прикрывающим доступ к Охотскому морю и к побережью Приморского края. Для США их значение определяется географическим положением на пути из Японии в Америку, так как они составляют своеобразный мост между Японией и Аляской. Для Японии Курилы представляют как военно-стратегическую, так и экономическую ценность.
Комитет рекомендовал оставить южную группу островов за Японией, над центральной и северной группами островов установить контроль международной организации. Для этой цели она может привлечь СССР. Но вполне возможно, что Советский Союз потребует суверенитета над всеми Курильскими островами и из-за этого ему даже придётся вступить в войну. Комитет предлагал уступить СССР северную и центральную гряды Курильских островов как компенсацию за его вступление в военные действия против Японии. США и их военное командование должны получить морские базы на Курилах для развёртывания военно-морских операций в этом регионе .
По разработанному к началу 1945 г. американским командованием плану высадка войск союзников на Японские острова должна была состояться 1 ноября - на остров Кюсю. В случае её успеха, 1 марта 1946 г. планировалась высадка на остров Хонсю. Накануне Крымской конференции Объединённый комитет начальников штабов США и военное командование Великобритании на совещаниях 30 января - 2 февраля 1945 г. на Мальте подтвердили намеченную дату окончания войны с Японией - через 18 месяцев после поражения Германии . Завершение войны предусматривалось к концу 1946 г. Такое планирование объяснялось тем, что к началу 1945 г. в японской армии насчитывалось около 6 млн человек в сухопутных войсках и авиации. На вооружении армии находилось 10 тыс. самолётов, около 500 боевых кораблей. Войска же США и Великобритании на Тихом и Индийском океанах и в Юго-Восточной Азии насчитывали всего 1,8 млн. военнослужащих, авиация - 5 тыс. самолётов [70]. Такое соотношение сил и средств исключало быструю победу США и Великобритании. Необходимо было перебрасывать на Дальневосточный театр военных действий дополнительно значительные вооруженные силы. 10 января 1945 г. президент Ф.Рузвельт, беседуя с бывшим послом США в Москве Джозефом Девисом о предстоящей Крымской конференции, обратил особое внимание на советско-американские отношения, дальневосточные проблемы и создание международной организации по обеспечению длительного всеобщего мира. А это, возможно, сказал президент, только при сотрудничестве и взаимопонимании стран и народов, при учёте реальных факторов. Между тем, у Уинстона Черчилля, заметил он, иное видение мира и нередко он мыслит категориями прошлого[71]. 10 дней спустя посол Гарриман в беседе с наркомом иностранных дел СССР В.М.Молотовым сообщил, что президент хотел бы на конференции обсудить со Сталиным политические и военные вопросы, относящиеся к Дальнему Востоку. Госсекретарь Э.Стеттиниус признал, что в Крыму делегация США прежде всего хотела определить время вступления СССР в войну против Японии. Это признание соответствовало действительности. Рузвельт непрестанно думал о предстоявших военных операциях на Дальнем Востоке, о том, сколь кровопролитными они будут на земле собственно Японии.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20
